Миры Харлана Эллисона. Том 3. Контракты души

Это жестокий рассказ, потому что я-по большому счету — пытался сказать миру и читателям (в 1969 году), что мы должны быть намного добрее друг к другу.

Я гулял со своей собакой по кличке Блад. Была его неделя меня злить, и он называл меня Альберт. Ему это казалось дьявольски забавным. Пэйсон Терхьюн — ха-ха.

Я поймал ему двух водяных крыс — большую зеленую и охровую, и еще подстриженного пуделя, невесть как забредшего из подниза, так что поел он хорошо, просто выпендривался.

— Пошли, сукин сын, — проворчал я, — найди мне хорошую задницу.

Кровь еще булькала у него в горле, и он проворчал:

— А ты забавен, когда возбуждаешься. Достаточно забавен, чтобы отвесить хорошего пинка в самый сфинктер этой твари, беженца с помойных куч.

— Давай, ищи, в натуре!

— Стыдно, Альберт. После всех моих наставлений ты продолжаешь говорить "в натуре".

Он знал, что мое терпение иссякает, и ни с того ни с сего заметался. Потом сел на развалившуюся кромку тротуара, веки его сомкнулись, а волосатое тело напряглось. Спустя некоторое время принялся рыть землю, пока не улегся мордой на передние лапы. Напряжение у него спало, он задрожал, как всегда случалось перед вычесыванием блох. Так продолжалось с добрую четверть часа, после чего Блад перевернулся на спину, обратив к ночному небу голое брюхо. Передние лапы он подогнул, а задние вытянул.

— Извини, — сказал он, — ничего не чувствую.

Мне это все изрядно надоело. Стоило, пожалуй, хорошенько наподдать ему сапогом, однако я видел, что пес старался. Не получилось. Жаль, конечно, я действительно хотел трахнуться, но что тут поделаешь?

— Ладно, — раздраженно сказал я, — проехали.

Он перевернулся на бок и вскочил.

— Чем собираешься заняться?

— Выбор у нас не богат, — саркастически заметил я.

Блад снова сел у моих ног, униженно покорный. Я прислонился к оплавленному столбу и задумался о телках. Это было мучительно.

— Остается только кино.

Блад оглядел улицу, лужи тьмы в заросших кратерах и промолчал. Песье отродье дожидался, пока я скажу "ладно, пойдем". Он любил фильмы еще больше, чем я.

— Ладно, пойдем.

Тогда он поднялся и потрусил за мной — язык вывалился, бока счастливо раздувались. Вперед, чучело. Но попкорна ты не дождешься.

"Наша банда" состояла из проходимцев, которых не удовлетворяла просто жратва. Они стремились к комфорту и неплохо в этом преуспели. Ребятам нравились фильмы, и они захватили землю в том месте, где раньше помещался кинотеатр «Метрополь».

Никто и не пытался их согнать, поскольку кино хотелось смотреть всем, а у ребят был выход на ленты. Им удавалось удовлетворять запросы. Даже таких одиночек, как мы с Бладом. В особенности таких, как мы.

На входе меня заставили сдать мой "сорок пятый" и браунинг двадцать второго калибра. Вначале я купил билеты; за мой пришлось отдать банку свинины с фасолью, а за Блада — консервы с сардинами. Потом охрана провела меня в камеру хранения оружия. Я увидел, как из пробитой трубы на потолке сочится влага, и попросил переложить мои стволы на сухое место. Приемщик, парнишка с огромными бородавками, ноль внимания обратил на мою просьбу.

— Слышишь, ты, козел вонючий, убери мое барахло на сухое место… Не дай Бог что-нибудь заржавеет или появятся пятна, я тебе все кости переломаю!

Он хотел покачать права и вопросительно взглянул на охрану с пулеметами; они могли меня вышвырнуть, и в этом случае билеты пропали бы. Но ребята равнодушно махнули ему рукой: делай, мол, что сказали. Так что козел отнес мой "сорок пятый" и браунинг в дальний угол.

А мы с Бладом прошли в зал.

— Хочу попкорна.

— Перебьешься.

— Слышишь, Альберт? Купи попкорна.

— Я на мели. Обойдешься без попкорна.

— И дерьмо же ты!

Я пожал плечами. Пусть подает на меня в суд.

Зал был переполнен. Слава Богу, на входе отбирали только стволы. Пика и нож в промасленных ножнах на шее вселяли в меня уверенность. Блад разглядел два свободных места рядом, и мы потопали через ряд, наступая на ноги. Кто-то выругался, но я сделал вид, что не заметил. Зарычал доберман. Шерсть на Бладе встала дыбом, однако он стерпел. Всегда возникает какая-нибудь напряженка, даже на нейтральной земле, вроде «Метрополя». (Я слышал, как-то раз зацепились в «Гранаде». Так там положили десять человек и столько же псин, спалили кинотеатр, а заодно и пару приличных фильмов.

После того случая банды договорились, что кинотеатры — свободная зона. В общем, стало получше, но всегда же найдется какой-нибудь псих.)

Крутили три ленты кряду. "Суровое дело" с Денисом 0Кифи, Клэр Тревор, Рэймондом Бером и Маршей Хант был самый старый. Фильм сняли в 1948 году, семьдесят шесть лет назад. Одному Богу известно, как он мог сохраниться. Лента то и дело рвалась, и приходилось постоянно останавливать аппарат. Но фильм был хороший. Про одиночку, на которого наехали, а он потом решил отомстить. Гангстеры, толпа, мордобой — короче, кино что надо.

Затем показывали киношку времен третьей мировой, седьмого года, то есть за два года до моего рождения. Называется "Запах китайца". Неплохо стреляют и в основном машутся. Там еще есть атасная сцена, когда гончие спалили дотла китайский городишко напалмом. Блад тащился, хотя эту картину мы уже видели. Перемкнуло псину: мол, это его предки, хотя и он и я прекрасно понимали, что все это выдумки.

— Хочешь поджечь ребенка, герой? — прошептал я ему.

Он только поежился от удовольствия и ничего не сказал. На экране собаки ставили город на уши. Мне было скучно.

Я ждал главного фильма.

Наконец дошло и до него. Это была прелесть, про телочек, снято где-то в семидесятых: "Большие, черные, кожаные". Две телки с кнутами и в масках, в кожаных корсетах и сапогах, зашнурованных по самый пах, завалили тощего паренька, после чего одна из них уселась ему на лицо, а вторая строчила. Меня это здорово завело.

Со всех сторон сидели одиночки и вовсю гоняли.

Я был не прочь и сам подергаться, но тут Блад наклонился ко мне и произнес очень тихо, как он всегда говорит, когда затевает что-то отпадное:

— В зале телка.

— Ты спятил!

— Говорю тебе, есть. Я чувствую запах.

Я незаметно огляделся. Почти все места были заняты одиночками или их собаками. Случись сюда зайти бабе, такую устроили бы свалку!.. Ее разорвали бы на части, прежде чем кто-нибудь успел бы девку оприходовать.

— Где? — тихо спросил я.

Вокруг, постанывая, вовсю дрочили одиночки, в то время как на экране блондинки поснимали маски, а одна загоняла парнишку надетым на бедра деревянным кольцом.

— Подожди минутку, — прошептал Блад.

Он сосредоточился: глаза закрыты, тело напряжено как проволока, морда дрожит. Я положился на него.

Вообще, это не исключено. То есть теоретически возможно. Я знал, что в поднизе идут действительно тупые фильмы, муть наподобие той, что снимали в тридцатых и сороковых, пресная бодяга, где даже женатые люди ложатся в разные кровати. Фильмы с Мирной Лой и Джорджем Брентом. Но совершенно точно, что время от времени телки из строгих семей добропорядочного подниза захаживают в места вроде этого — посмотреть, как выглядит настоящий крутой фильм. Я слышал об этом, хотя никогда не случалось, чтобы хоть одна зашла в мой кинотеатр.

Вероятность того, что это произойдет в «Метрополе», была невелика. «Метр» вообще превращался в голубятню. Только не надо думать, что я против парней, которые зажимаются друг с другом… черт, это еще можно понять: телок-то на всех не хватает. Но ненавижу, когда педики начинают строить из себя целок, ревнуют, или за ним приходится охотиться, а он считает, что ему достаточно оголить задницу, а остальное твоя забота. Ничем не лучше прилипчивой телки. Я создан для драк и разборок, так что от этого никогда не тащился. Ну, не то чтобы совсем никогда, но такого со мной давненько не бывало.

Так что в эту голубятню телка вряд ли сунется.