К звездам (Клуб Любителей Фантастики — « F»)

Вопросы? Стояло глубокое молчание. Можно ли спрашивать ураган, поднявший тебя в воздух, с какой скоростью он тебя понесет?

— Думаю, мы выходим слишком рано. Это ошибка. — Хейн Риттерспатч возился в казенной части топливного отсека и не мог смотреть Яну в глаза.

Ян с лязгом захлопнул и задраил смотровое окошко редуктора. В двигательном отсеке было тесно и грязно, чувствовался острый запах пота.

— Не рано, Хейн, скорее поздно, — вяло ответил он, устав повторять вновь и вновь одни и те же слова. — Мы не настолько оторвались от поездов, как ты думаешь, нам бы надо ехать гораздо быстрее. Вот почему нужно удвоить твой экипаж, чтобы вы могли работать по шестнадцать часов в сутки. Мне остается лишь надеяться, что этого будет достаточно. Ты выполняешь ответственную работу, Хейн. Твои ремонтники в танках поедут по Дороге впереди нас и будут смотреть, годится ли она для езды. Ты знаешь, что от тебя требуется. Ты занимался этим раньше, просто в этот раз всем придется чуть-чуть тяжелее.

— Мы не сможем ехать так быстро. Люди не выдержат.

— Ты должен сделать так, чтобы выдержали.

— Я не могу их просить…

— Ты не будешь просить, ты будешь приказывать.

Дни изматывающей, бесконечной работы сказались на Яне. Под глазами лежали темные круги, и он невероятно устал. Устал льстить, подгонять, подталкивать, заставлять этих людей делать нечто для них непривычное. Нервы тоже разболтались, и видеть толстого ноющего идиота было уже слишком. Он повернулся и сильно ткнул Хейна в рыхлый живот:

— Ты нытик, Хейн, тебе известно об этом? Здесь капитан-проктор никому не нужен — все слишком устали и слишком заняты, чтобы искать неприятностей. Выходит, ты бездельник. Только когда мы поведем поезда, у тебя появится настоящая работа. А сейчас ты поедешь вперед и разведаешь дорогу. Поэтому прекрати отлынивать и займись делом. — Ты не смеешь со мной так разговаривать!

— Смею. Твои танки и люди давно готовы. Я лично проверил технику, она в полном порядке. Вот уже в третий раз проверяю командный танк, но не нахожу никаких неполадок.

От гнева великан не мог найти слов — он занес над головой огромный кулак. Ян приблизился к нему, поднес свой твердый, исцарапанный кулак проктору под нос. Подождал, улыбаясь.

— Что ж, ударь меня, чего ты медлишь?

Приходилось говорить сквозь зубы, потому что челюсти свело, и рука тряслась от сдерживаемого гнева. Хейн не смог устоять. Опустив кулак, он повернулся и неуклюже полез из люка. Снаружи по кольцам застучали башмаки.

— Это тебе даром не пройдет, Кулозик! — прокричал он — в отверстии люка появилось его красное лицо. — Я пойду к Семенову, к Чану Тэкенгу. Тебя вышвырнут, ты зашел слишком далеко…

Ян устало шагнул вперед, занес кулак и лицо мгновенно исчезло. Да, он зашел слишком далеко, заставив этого зануду праздновать труса. Хейн никогда ему этого не простит. Обычно в таких случаях бывают свидетели. Лайос Наджи молча сидел в кресле помощника водителя.

— Заводи моторы, — сказал Ян. — Думаешь, я был слишком крут с ним, Лайос?

— Он успокоится, когда ты с ним немного поработаешь.

— А я держу пари, что с каждым разом он будет все хуже.

Пот сильно завибрировал — шестеренки двигателя пришли в движение. Ян склонил голову набок, прислушиваясь. Танк был в хорошем техническом состоянии.

— Передай другим, пусть заводят, — сказал Ян. Когда включился кондиционер, он захлопнул люк, уселся в водительское кресло, поставил ноги на тормоза, а руки легко опустил на баранку, управлявшую одновременно передачами и сцеплением. Двадцатитонный механизм вибрировал ровно и мощно, дожидаясь его команды.

— Скажи им, пусть выстраиваются за мной в линию с интервалами в сто метров. Мы выезжаем.

Лайос лишь секунду промедлил, затем включил микрофон и отдал приказ. Это был надежный работник, из тех механиков, которые были с Яном еще до Дороги.

Ян наклонил баранку вперед, чуть повернув ее при этом. Стон коробок передач перерос в визг, и танк рванулся вперед — колеса вертелись, тяжелые траки плашмя ложились на твердую породу Дороги. Включив заднюю камеру, он увидел на экране, что другие танки ожили и двинулись следом за ним.

Промелькнули широкая центральная улица города, стены хранилищ, затем первые фермы. Он вел машину на ручном управлении, пока последнее здание не оказалось позади и Дорога не сузилась. Тогда он включил автоматику и откинулся в кресле, танк увеличил скорость. Кабель, проложенный под застывшей лавовой поверхностью, служил указателем пути. Колонна танков с ревом проносилась мимо ферм, устремляясь в пустыню.

Они были в песчаных пустошах, и единственным признаком обитания человека на планете была эта ровная лента Дороги. До тех пор, пока они не получили ожидаемого сообщения.

— У меня неполадки с радио, я с вами свяжусь сам, — сказал Ян, выключая микрофон. Другие танки были на командной частоте, поэтому не могли вмешаться в передачу. Начав это дело, он решил закончить его по-своему.

Они отъехали на триста километров от поселения, прежде чем столкнулись с первой проблемой. Дорогу занесло песком. Песчаный барьер достигал двух метров в высоту. Ян приказал колонне стоять, пока его танк взбирается по склону. Это было еще не слишком плохо.

— На каких машинах стоят самые большие ножи?

— На семнадцатой и девятнадцатой, — сказал Лайос.

— Пусть выедут вперед и расчистят эту дрянь. Вызови второго водителя из фургона, пусть он побудет с тобой, пока сюда не явился Хейн. Пару дней он будет невыносим, поэтому постарайся не обращать на него внимания. Я свяжусь с ним, пусть летит вертолетом, если еще не в пути. А я тем же вертолетом вернусь назад.

— Надеюсь с этим не будет проблем.

Ян улыбнулся, усталый, но довольный:

— Разумеется, проблемы появятся. Так всегда бывает. Но эта колонна хорошо идет, Риттерспатч уже не решится повернуть. Все, что остается — двигаться.

Ян послал радиограмму, затем распахнул люк и спрыгнул на песок. Было ли здесь теплее, или ему так только казалось? И действительно ли светлее на южном горизонте? Вполне возможно, что до рассвета осталось недолго. Он постоял, пока танки не взобрались по склону и не проехали мимо. Последний, к которому был прицеплен жилой фургон, остановился. Запасной водитель спустился, и танк сразу поехал дальше.

Бульдозеры уже врезались в песок, когда сквозь лязганье гусениц пробился стрекот вертолета. К тому времени, когда радиограмма была послана, он уже находился в пути. Сделав круг, он медленно опустился на Дорогу — Ян пошел к вертолету.

Три человека спустились, и Ян понял, что неприятности не закончились, а возможно лишь начинаются, поэтому заговорил первым:

— Иван, какого черта вы здесь? Кто же руководит, если мы оба на Дороге?

Иван Семенов закрутил в пальцах клок бороды. Он выглядел жалко и, видимо, не знал, что сказать. Хейн Риттерспатч, рядом с которым стоял помощник проктора, заговорил раньше:

— Я заключаю тебя, Кулозик, под официальный арест. Тебе будет предъявлено обвинение в…

— Семенов, проявите же авторитет, — громко обратился к нему Ян, повернувшись спиной к двум прокторам, словно и не замечая сабель, которые висели у них на боках, и рук возле эфесов. Но давление за спиной трудно было игнорировать. — Вы мастер поездов. Это чрезвычайная ситуация. Танки расчищают дорогу. Хейн должен быть с ними, он командир. Мы обсудим его мелкие проблемы, когда прибудем в Южгород.

— Танки подождут — это должно быть сделано прежде. Ты напал на меня! Хейн трясся от ярости, рука легла на кобуру. Ян обернулся — для того лишь, чтобы видеть обоих прокторов. Наконец заговорил Семенов.

— Серьезный вопрос, вот что. Пожалуй, лучше вернуться в город и все спокойно обсудить.

— У нас нет времени для дискуссий, тем более спокойных. — закричал Ян, стремясь своим гневом вызвать гнев остальных. — Этот жирный дурак — под моим началом. Я его не трогал. Он лжет. Это клевета. Если он немедленно не отправится к танкам, я обвиню его, разоружу и заключу под стражу.