Вторая попытка (СИ)

- Я изготавливаю не отраву, а тонизирующее средство известное ещё тибетским ламам. Оно прописывалось при сильном упадке сил, - ответил слащавым голосом Абдрахман. - В связи с этим многие работники после утомительного дня спешат к нам восстанавливать силы. В этом я не вижу ничего зазорного. Люди приходят, уходят, благодарят, помогают кто чем сможет. Дело оказалось не столь уж и прибыльным. Фазого Ба Си со своими питейными заведениями зарабатывает гораздо больше. Однако ни у кого не возникают претензии к нему. Я хочу понять - почему?

- Ты, как наш главный медик обязан быть осведомлённым, что делает наркотик с человеком. Расскажи, мы хотим послушать твою интерпрета-цию.

- Тебя умышленно ввели в заблуждение завистники. Они нагло оговорили меня и...

- Ты, придурок! - резко наклонился к Абдрахману Вилли. - Если ты думаешь, что я появился здесь из средневековья, то здорово ошибаешься! Пудри мозги кому хочешь, но только не мне! Я прекрасно знаю, что такое наркотики! Насмотрелся за свою жизнь. А по сему захлопни свою пасть и внимательно, не перебивая, слушай! Я усматриваю в твоих занятиях огромную опасность для населения. Поэтому тебя немедленно арестуют и подвергнут допросу с пристрастием для выяснения всех деталей и нюансов данного дела! Хайме, подготовь отряд. Займёшься арестами тех, на кого укажет бывший Советник Абдрахман. Мимипопо, немедленно оповести население о проведении публичной казни, которая будет произведена на центральной площади Города. Я не хочу марать Мирный его поганой кровью. Да, Хайме, за проведение операции отвечаешь головой. Чтоб ни один не ускользнул.

- Это произвол! - взвился с места Абдрахман. - Я не позволю поступать с собой, будто я мальчишка!

- Молчать! - рявкнул Лабер. - Иначе убью без дознания! Я пошутил. Тебе не избежать допросов...

Советники испуганно переглядывались и перешептывались. Всё происходящее напоминало фарс, розыгрыш, но Руководитель явно не шутил. Однако Вилли не дал никому опомниться и решительно закончил воинственную речь:

- Все, кто вольно или невольно, окажется причастным к распростране-нию и сбыту заразы, будет жестоко наказан. Вплоть до смертной казни! Никаких исключений никому не будет. Поэтому не стоит особо рассчитывать на прежние заслуги.

- Прошу прощения, - поднялся с места Скоробогатов. - Мы хотим, и это наше общее мнение, получить разъяснения по данному вопросу. Если уважаемый Абдрахман виноват - то в чем конкретно? Он - высокопоставленное лицо...

- Вы хотите знать, почему я отважился на такой шаг - позволил себе тронуть столь значительного человека?! - рассвирепел Лабер. - Курения, приносящие блаженство и дарующие людям отдых, на самом деле рано или поздно убивают человека. Любой из жителей городов, угодивший под зависимость от наркотика, отдаст последнее, пойдёт на любое преступление лишь бы вновь вкусить отравы...

- Мы протестуем! - очнулся от шока Абдулла. - Мы не позволим хватать Советника, словно простого гончара или пастуха! Требуем немедленного освобождения Абдрахмана и принесения ему извинений! В ином случае ты нам не оставляешь выбора, и мы вынуждены будем принять самые решительные меры для...

- Какие, какие меры? - приставил ладонь к уху, чтобы лучше слышать Руководитель. - Тебе напомнить о наших маленьких помощниках? Или память отшибло?

Абдулла сел так же резко, как и встал, и принялся сосредоточенно ковырять ногтем столешницу.

- Если все Советники поддерживают мнение Абдуллы, тогда предлагаю компромиссный вариант. Мимипопо, дружище, посмотри пожалуйста в регистрационной книге, сколько детей у наших парламентариев?

- Ты что задумал? - грозно прогудел Каульвюр. - Говори, да не заговаривайся!..

- Минуточку терпения...сколько...тридцать семь душ? Прекрасно! А теперь прошу внимания. С завтрашнего дня вы все отведёте своих детишек не в скучный интернат, а, в приносящую счастье, опиомокурильню! Надеюсь, вы непременно со мной согласитесь, раз она такая безвредная! Если наслаждаться счастьем - то уж всем, без исключения! А то ишь, какие жадины выискались! Всё лучшее только для других! Не хорошо! Пора позаботиться и о своих близких. Семье уважаемого Абдрахмана предписывается прибыть в полном составе для приёма двойной порции счастья!

- Нет! Только не это! - упал на колени арестант. - Делай со мной всё, что захочешь, только не трогай семью!

- Ну, уж фигушки! - не унимался Лабер. - Блаженствовать - так уж всем. А то выдумали на самом деле - одним радость, а другим серые будни. Не выйдет! Даёшь праздник каждый день! Причём до усрачки! Я правильно говорю, Абдулла?..

Бывший визирь никак не отреагировал на вдохновенный монолог Руководителя, а лишь что-то промычал себе под нос и продолжил ковырять дерево.

- Давайте не будем торопиться с казнями и прочими погубительствами, - мягко проговорил кузнец. - Ты сам говорил - жестокость всегда порождает ещё большую ответную жестокость. Мы все были свидетелями, и не раз, как ты прощал своих личных врагов. Что ж, мы соглашались с твоим мнением и не настаивали на наказании бунтовщиков. Я думаю, сегодня настал тот момент, когда стоит прислушаться к голосу большинства. Спокойное обсуждение непременно прольёт свет на предмет спора. Не достойно Руководителю запугивать и унижать высокое собрание без серьёзного повода.

Однако Руководитель пропустил речь Каульвюра мимо ушей и уверенно продолжал:

- Если сказать честно - мне совершенно не интересно ваше мнение по данному вопросу. Ишь ты, боги выискались! Я, оказывается, не имею права трогать их высочества! - у Вилли задрожали губы. - Я раздавлю любого, кто только попробует заработать на человеческой слабости, горе...

- Но Ирму ты простил, - ядовито напомнил Скоробогатов. - Видимо прорицательница умеет уговаривать...

- Она покушалась на мою жизнь и ни на чью более, - неубедительно возразил Гриз. - Кто из вас хоть раз бывал в заведении Абдрахмана? Сейчас мы все поедем на экскурсию. Вы обязаны знать, что ожидает ваших детей и близких. Я настаиваю. Несогласных поведут под конвоем. Никакие возражения не принимаются. Всё! Выходи строиться!..

В зал заседаний стремительно вошёл Али. Он удивился вооружённым людям при входе и жаждал разъяснений...

- От чего мы все такие насупленные? - поинтересовался робот. За его плечами болталась винтовка. - О чём лай?

- У нас объявились наркотики, - пояснил Руководитель. - Я не могу позволить им пустить корни в городах...

- Значит, я появился во время, - мгновенно посерьёзнел Али. - Кого пристрелить первым? Я мигом...

- Мы едем в Кангенд. Если хочешь, оставайся здесь...

- Ни за что, - возразил робот. - Тебе наверняка понадобится помощь. Я тут разжился по случаю одной штуковиной, - он выразительно похлопал по винтовке, - которая непременно пригодится в трудную минуту.

- Ну что, господа Советники, прошу на выход. Нас ждёт увлекательное зрелище. Хайме,- сказал Вилли, проходящему мимо начальнику охраны, - останься здесь. Мало ли чего...

Пока сановные особы грузились в три экипажа, Абдрахмана отвели в камеру, сооружённую из старой кладовки. Возле неё выставили усиленную охрану.

Советники в сопровождении сорока всадников выступили. Руководитель вместе с роботом, кузнецом, Мартой и Ирмой ехали во главе процессии. Некоторое время все молчали, лишь Али с нескрываемым интересом рассматривал окрестности и тихо насвистывал весёлую мелодию.

- Вилли, зачем ты так странно поступаешь? - наконец не выдержала Лозенфильд. - Ты сам говорил не раз - нам всем необходимо научиться прощать. Ограничились бы небольшим внушением, закрыли эти самые курильни и дело с концом. А то выдумал - казнить!..

- Я знаю, к чему приводит нерешительность в таком важном деле. Наркотики подобно лесному пожару примутся уничтожать людей. Раз попробовав их, уже нельзя остановиться. Человек разрушается как личность. Проституция, грабежи, убийства - непременные спутники наркотиков. Поэтому я не остановлюсь ни перед чем, и обязательно доведу дело до конца, чего бы мне это не стоило. И ничто не способно убедить меня в обратном...