Сага о драконе

Сипак снова оказался дома, среди того, чему принадлежал, и с ним была его семья. Какое-то время придется туго; Сипака уже предупредили, что Ставак сжует его целиком. Но он заслужил и ожидал этого, ибо не подчинился приказу. Он понимал, что Ставак доведет дело до конца, невзирая на необычайные обстоятельства. Но здесь — его дом, и только это имело значение.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПЕРЕРЫВ

1. ИМПРОВИЗИРОВАННАЯ СЕМЬЯ

Новоиспеченный младший лейтенант Аппукта Чехов потянулся и заворочался. Еще с закрытыми глазами он почувствовал, что вокруг него что-то изменилось. Окружающее пространство казалось более… открытым… чем его обычная каюта. Кровать была удобной — совсем не как в лазарете. Пока он пытался вспомнить, что же случилось вчера вечером, чья-то липкая рука легла на его нос.

— У-У-у! — недовольно и громко возгласил он, одновременно вытаращивая глаза и резко садясь в постели.

— Саул! — послышалось в ответ. Широко шагая, вошел Сипак и подхватил восемнадцатимесячного остроухого ковыляку.

— Говорил же тебе не приставать к мичману. — Потом, моргнув, улыбнулся Аппукте. — Эх. Извини. К лейтенанту.

Пока Аппукта обалдело смотрел на начмеда-вулканита (хоть он и знал, что Сипак — наполовину вулканит, наполовину человек, и более чем способен выражать чувства, его всегда приводило в оцепенение, если тот проделывал такое у него на глазах), Саул хихикнул и, дотянувшись, ляпнул теперь уже отца по лицу своей липкой рукой. Аппукта расслышал приглушенное кудахтанье дракона. Обернувшись, он увидел Пэна, лежащего, обернувшись хвостом, в чем-то очень похожем на громадную чашу с песком. Сумев вернуть на свое место нижнюю челюсть, он спросил, глядя на Сипака:

— Сор, сто я здесь делаю? Посему я не в своей кровати?

— Ты заснул вчера вечером на обзорной палубе. Пэн решил, что не сможет доставить тебя в твою каюту. К тому же, он чувствовал, что ты измучен… и не хотел тебя будить. Вот мы и решили перенести тебя сюда.

Сипак посадил Саула обратно в его высокое кресло.

Аппукта сбросил ноги с постели и сел. Он заметил, что все еще одет в уставное белье, но это его не слишком заботило. По крайней мере, здесь.

— Спасибо, сор. Вы осень предупредительны. — Он потянулся за формой, висевшей в изножье кровати. — Сейсас иду.

Хоть он такого и не сказал, но чувствовал, что и так уже достаточно времени навязывал свое общество доктору и его семье.

«Нет, Пука. Оставайся. Ты сегодня не дежуришь. Пожалуйста».

Пука изучающе посмотрел на молодого дракона.

«Засем?»

«А чем бы ты хотел сегодня заняться? Ты что-то намечал?» — уклончиво осведомился Пэн.

«Восе-то нет, но…»

«Тогда оставайся. Не понравится — уйдешь».

В последней слабой и обреченной попытке возразить Пука сказал:

«А как же одежда? У меня тут только форма».

Глаза Пэна закружились вихрем от сдерживаемого веселья.

«Сипак уже об этом позаботился. Утром он сходил к тебе в каюту и взял у соседа твою набедренную повязку и гамаши. Вон они, на кресле».

Пука посмотрел — и правда, одежда лежала там. Чувствуя на себе взгляд Сипака, он спросил:

— А это нисего, сор? Сто я останусь?

Сипак улыбнулся.

— Я бы не позволил Пэну спрашивать тебя, если бы уже не дал согласия. Он прав: чем бы ты сегодня занялся? Сидел бы в каюте, уставившись в стену? И еще, Аппукта, пожалуйста, зови меня Сипак. От этих «сэр» я за день устаю. Когда я свободен, приятно слышать имя вместо «сэр».

Удивляясь, как это Сипак прочитал его мысли — он пока никого на корабле достаточно хорошо не знал, и почти все свободное время сидел у себя в каюте и учился — он ответил:

— Да, С…Сипак. — Потом, потянувшись за набедренной повязкой, спросил: — Где здесь душ? Если я собираюсь остаться, надо прилично выглядеть.

Сипак показал.

— За гнездом Пэна. Не возьмешь ли ты с собой Саула? Ему тоже нужно искупаться. — Сипак посмотрел на сына, рисовавшего теперь посредством пальца и остатков завтрака.

Пука улыбнулся.

— Я не возражаю.

Сипак поднял едва начавшего ходить ребенка и поставил на пол, тем временем Пука в одном белье подошел взять Саула за руку.

Глядя, как они вдвоем обходят гнездо Пэна, Сипак сказал:

— Я почищу тут, а вы пока почиститесь там.

Детского хихиканья вперемежку с юношеским смехом не пришлось долго ждать. Пэн заметил, обращаясь к Сипаку:

«Думаю, забавляются вовсю… — Потом чуть тоскливо добавил: — Эх, мне бы к ним…»

«Может быть, потом. — Сипак кончил чистить кресло и устанавливать его на прежнее место. — Рад видеть, что парень немного расслабился. Очень уж мрачен он был в последнее время».

Сипак едва успел застелить кровать, когда из двери ванной голышом выбежал Саул и с воплем «Папа!» помчался через комнату.

За ним последовал завернутый в полотенце Пука.

— Извините, сор, — запыхавшись, сказал он. — Я не знал, сто он сможет открыть дверь!

— Он умеет много такого, чего не ждешь от карапуза его возраста. Единственное, чего он не умеет, хотя, по вулканитским меркам, ему полагалось бы уже — так это разговаривать.

Сипак схватил сына, подбросил его в воздух вверх тормашками и поставил обратно на пол. Достав чистую одежду, он быстро нарядил мальчика, пока тот не успел выскользнуть.

«Он говорит, Сипак, — заметил Пэн. — Когда хочет».

— Мысленное и словесное общение — разные вещи, — возразил старший вулканит. — Ему нужно этому научиться, чтобы его понимали окружающие; ему обязательно надо научиться общаться при помощи слов.

Саул унаследовал часть парапсихологических способностей матери. Сейчас он мог телепатически общаться с Сипаком и Пэном.

— Он станет говорить, когда захочет, — заявил Пука. — И когда другие перестанут угадывать его желания и ему придется их просить.

— Откуда вы знаете, молодой человек? — спросил Сипак.

— Я тоже одно время был похож на него, — откликнулся Пука. — Хоть я и знал новый язык, но, когда папа хотел, чтоб я на нем изъяснялся, я не всегда слушался. И так продолжалось до сих пор, пока папа не сказал другим не обращать на меня внимания, если только я не заговорю.

— Хм… — с задумчивым видом отозвался Сипак. — Над этим стоит подумать. А пока тебе нужно одеться. Пэн, — обернулся он к дракону, — двигал бы ты тоже из этого гнезда свои чешуйчатые телеса. И тебе ванна не помешает.

«Сипак! Я же вчера принимал ванну!»

— Ты разве не видел, что Пука не спорил со мной по поводу своего похода в душ? Как ты мог заметить, он сам вызвался туда сходить и даже взял с собой Саула.

Сипак стоял, подбоченясь и свирепо глядя на напарника. Но в глазах его сверкали огоньки.

Пука услышал ворчание дракона через ту зыбкую связь, которая, видимо, меж ними наметилась, и хихикнул.

«Не с твоей ли стороны исходило нечто, услышанное мной сейчас?» — подозрительно спросил Пэн.

— Сто? Я? — ответил Пука. — Я нисего не говорил, — Но, вопреки собственным словам, опять хихикнул.

Пэн поднял бровь, едва ли не безупречно подражая Сипаку.

«А вот второй смешок прозвучал подозрительно похоже на первый. Значит, должно быть, тебя я слышал».

Эта поднятая бровь и решила дело. Пука расхохотался:

— Ты не можешь себе представить, как смешно выглядит дракон, пытающийся изобразить вулканита.

Скоро он сполз на пол от смеха.

Пэн зашипел.

«Ты… ты… Доберусь я до тебя!»

И в следующий миг он исчез в Промежутке.

— Пэн! — возопил Сипак, но было поздно. Дракон уже пропал.

Очень скоро Пэн вернулся — весь в воде! Появившись так высоко над Пукой, как только мог, он распростер крылья. На Пуку, а заодно и на Саула с Сипаком, обрушился целый ливень.

— Пэн, опускайся.

Пэн замешкался, и Сипак добавил:

— Сейчас же!

Усевшись, Пэн пробормотал (никогда не слышали, как бормочет дракон, разговаривая телепатически? Очень занятно!):