Догма кровоточащих душ

Коридор поворачивается, и мальчики останавливаются, замирают на месте, пораженные тем, что видят.

На полу распласталась бледная фигурка. Ее руки неряшливо обвязаны полосками светлой ткани, на которой проступают овальные темные пятна. Ее поза больше похожа на позу сломанной куклы, которую жестокий мальчишка отобрал у плачущей девчушки, скрутил целлулоидное тело, изогнул под немыслимым углом ноги, попытался свернуть голову, но, не закончив дела, бросил игрушку на землю и мстительно наступил ботинком.

Так не могут лежать живые люди, подумал Рюсин, так вообще не могут лежать люди, только куклы, манекены, марионетки...

Рядом с телом на коленях сидела Агатами. Казалось, что она о чем-то глубоко задумалась, безвольно опустив голову. Неловко брошены, оставлены, забыты на коленях руки, точно они чужая, ненужная телу отдельная деталь, надобность в которой уже исчезла, и поэтому они вот так оставлены, потеряны.

Позади нее в такой же позе сидела Сэцуке. Ее пижама на груди была перепачкана чем-то черным.

Тэнри сглотнул слюну и тихо позвал:

- Агатами. Сэцуке.

Ему казалось, что они не ответят, что так и останутся неподвижно сидеть заколдованными могучим волшебником статуями, но Агатами шевельнулась, подняла голову:

- Хорошо, что пришли, - надтреснутым голосом сказала девочка. Хорошо, что пришли. Как будто их приглашали на вечеринку, и они, наконец-то, соизволили заявиться. Хорошо, что пришли. - Надо проверить комнату... Комнату посмотрите...

Какую комнату?!!! - хотел в ужасе заорать Рюсин. - Что ты мелешь!!! Что здесь вообще происходит?!!! Кто-нибудь может объяснить?!!!

Бесполезно. Бесполезно кричать и плакать. Внутри все заледенело, сжалось. Чья-то стылая костлявая рука стиснула горло, и лишь слезы катились из глаз. Одно слово, одно любое слово, и Рюсин разревется. Точнее - будет биться в истерике, как девчонка, а это стыдно и недопустимо, особенно сейчас, когда сами девчонки столь спокойны, невозможно спокойны в ситуации, где от них требуется рев, плач, заламывание рук и причитания. Именно так было бы проще, потому что чем более по-девчоночьи они бы себя вели, тем легче было бы ощутить себя в роли мужчин, защитников... В поганой и утомительной роли!

- Фумико? Иту? - спрашивает Тэнри.

- Да... надо посмотреть... надо посмотреть, что с ними... Пожалуйста...

Пожалуйста, тот, кто за всех в ответе, сделай так, чтобы... чтобы это оказался только сон... умоляю тебя... прошу тебя...

Тэнри толкает дверь в комнату. Стоит на пороге, не решаясь шагнуть внутрь, в мрачную и влажную темноту. Там тихо, лишь капает в ванной комнате вода. Обычный, обыденный звук неплотно закрытого крана, если бы... Если бы это был просто сон, а не бесконечный кошмар, от которого нельзя избавиться, пока не пройдешь до самого конца причудливый лабиринт ужаса.

- Стой, - Рюсин хватает Тэнри за руку, но тот все равно делает шаг внутрь.

Глаза постепенно привыкают, и тьма расступается, как на фотографии проявляются очертания вещей. Приторно пахнет парфюмерией, всеми этими девчоночьими штучками - дезодорантами, духами, помадой... Обычный аромат, за которыми однако таится мрачная тишина. И еще вода продолжает свою нудную капель.

Тэнри ощупывает стену, находит ролик и сдвигает его вниз. Разгорается тусклый свет, который, тем не менее, режет привыкшие ко мраку глаза. Из маленькой прихожей, где на вешалке висят лакированные плащики и зонтики, стоят туфли и ботинки, видны три двери. В комнату, на кухню и в ванную. Дверь в ванную приоткрыта. Тэнри почему-то выбирает именно ее, берется за холодную ручку и заглядывает внутрь.

Выложенные кафелем стены и пол, раковина, стеклянная полочка под зеркалом, переполненная баночками, флакончиками, три зубные щетки в синем стаканчике. Ванна, до краев наполненная водой с зеленоватым отливом, по поверхности которой от каждой упавшей из блестящего крана капли пробегают крохотные волны. Через борт ванны свешивается мокрая, неподвижная рука.

Тэнри делает еще один шаг внутрь и встречается с безмятежным взглядом Иту. Она смотрит на него сквозь слой воды, слегка улыбается и нисколько не стесняется своей наготы. Ведь им, мертвым, все безразлично. Тэнри трогает холодное запястье, но сердце давно перестало биться. Гладкая поверхность кожи не нарушается биением крови. Иту и так слишком красива, чтобы еще и жизнь струилась через ее совершенное, словно у куклы, тело. Ей самой больше нравится вот так - лежать в ванне и смотреть на мир сквозь воду, представляя себя рыбкой.

- Тэнри, - доносится голос из-за спины.

Рюсин.

- Что? - обреченно спрашивает Тэнри. Он с тоской смотрит на Иту.

- Фумико... Тэнри, Фумико... повесилась.

13

Госпожи-распорядительницы школы "Кламп" сидели в мягких глубоких креслах, расставленных полукругом. Свет холодного утра был зыбок, и казалось, что бледные лучи ледяным сквозняком проникали через жалюзи и стылым дыханием окутывали всех присутствующих.

Госпожа-распорядительница Окава пыталась согреться ароматической палочкой, пахнущей летним лугом и горячей пылью грунтовой дороги. Тонкий дымок закручивался вокруг ее головы полупрозрачной вуалью. Госпожа-распорядительница Мокона двумя руками держала горячую чашку чая и делала из нее маленькие глотки, тихо и осторожно. Госпожа-распорядительница Нэкой не курила и не пила, а лишь куталась в вязаную шаль с большими кистями и походила на бабочку, только что покинувшую куколку и еще толком не просушившую мятые крылья. Госпожа-распорядительница Ивараси не курила, не пила чай и не куталась, а говорила, выражая общее мнение группы:

- То, что произошло сегодняшней ночью, стало последним звеном в длинной цепи халатности, разгильдяйства и даже предательства. Да, да, господин Авель, предательства. Именно его мы не исключаем из списка основных причин трагедии.

Авель стоял у окна в своей излюбленной позе - прислонившись задом к подоконнику и сложив руки на груди. Он кивал в такт слов госпожи Ивараси, но было непонятно, то ли он таким образом изъявляет свое согласие с ними, то ли подтверждает, что смысл каждой жесткой фразы ему понятен. Вообще он был спокоен и невозмутим. Иногда Авель поворачивал голову, чтобы посмотреть на парк за окном, на широкое море поредевших шапок деревьев с проступившими коричневыми линиями пустых дорожек.

- Школа потеряла трех специалистов, на которых возлагала особые надежды, - продолжила госпожа Ивараси.

- Трех? - переспросила госпожа Окава, разгоняя ладонью дымок. - Будем честны, сестра, один из этих специалистов уже не на что не годился...

- Не согласна, - вступилась госпожа Мокона, отставляя чашку на стоящий рядом с ней низенький столик с заварочными чайниками. - Я всегда была уверена в том, что Дора еще не потеряна для нас. С ее потенциалом...

Госпожа Нэкой поежилась под своей шалью:

- Она была отработанным материалом, сестра. Не обольщайтесь. Более того, они все оказались отработанным материалом. И не мне вам всем напоминать, что такова участь большинства "меццо-форте". Большинство из них гибнет в операциях, значительная часть из выживших оказывается неспособной преодолеть психические проблемы.

- Тем не менее, сестра, - поджала губы госпожа Ивараси, - сейчас мы поставлены в трудные условия, когда в тщательно разработанную операцию придется вводить кого-то еще...

- Почему кого-то? - спросила госпожа Нэкой. - Ответ здесь очевиден. Ведь так, господин учитель?

Авель оторвался от созерцания парка:

- Да, госпожа-распорядительница, именно так. Мы можем начать инструктаж немедленно. Кандидат ждет за дверью.

- Подождите, подождите, - подняла предупреждающе руки госпожа Мокона. - Я что-то не уловила... Вы, сестра, все-таки намерены реализовать уже имеющийся сценарий без каких-либо доработок? Это заведомый провал.

Госпожа Окава глубоко втянула в себя дым, закрыв глаза, чтобы ничто не могло помешать хоть на мгновение полностью окунуться в иллюзию лета. Секунды было вполне достаточно.