Инферно

– Будем надеяться, что ничего не случится. Пойдем, мне всегда было интересно, на что похожи эти приемы. Вперед, друг мой Калибан.

– Только после тебя, Просперо.

Излишне будет упоминать, что у них возникли некоторые неурядицы с разнообразными охранниками из людей, пока роботы не достали свои приглашения и не были проведены к входной двери. Наконец они догадались нести карточки в вытянутой руке и вскоре миновали последний пост проверки. Они спустились вниз и вошли в Большой зал. Калибан на пару шагов опережал своего товарища.

Зал, такой шумный и веселый всего за миг до того, как Калибан и Просперо перешагнули порог, замер. На металлических телах роботов еще сверкали капли дождя.

Калибан окинул комнату внимательным взглядом. Он уже привык к тому, что все замолкали, когда он входил. Так повторялось каждый раз. Он давным-давно понял, что бессмысленно притворяться, что он ни при чем, и надеяться, что его не узнают. Калибан был больше двух метров ростом, его длинное металлическое тело было выкрашено в блестящий красный цвет. Сияющие голубые глаза дополняли странную цветовую гамму. Но людей пугала не только его внешность. Их ужасала его репутация. Он был единственным во всей вселенной роботом без Законов. Калибан, робот, обвиненный в попытке убить своего создателя. Хотя и оправданный.

Калибан – робот, который может убить, если пожелает.

Толпа в комнате, казалось, подалась назад, оставляя между собой и двумя роботами круг свободного пространства. Люди перешептывались, показывали на них пальцами, толкали друг друга локтями и не сводили глаз с новоприбывших.

– С тобой удобно ходить, – тихо сказал Просперо. – Меня обычно не очень хорошо принимают в людских компаниях, но рядом с тобой я могу быть вполне спокоен – меня никто и не заметит.

Просперо был ниже своего спутника на целую голову, стройнее и не такой яркий. Он был зеркально-черный, с пронзительными оранжевыми глазами.

– Уверяю тебя, я предпочел бы не привлекать столько внимания, – отозвался Калибан. Робот, который может убивать. К неизбывной печали Калибана, именно таким он был для многих людей. Большинство людей только это о нем и знали, а узнать побольше не позаботились.

Действительно, Калибан знал, что в принципе легко мог бы убить человека. Он мог бы одним движением сломать человеку шею, если бы захотел. Для него не существовало Первого Закона, который остановил бы его; никакой запрет, спрятанный в самой глубокой ячейке его мозга, не внушал ему мысли о невозможности самого действия. Все это правда. Ну и что с того?

Он мог бы убить, если бы захотел, – но он не хотел. Любой человек способен на убийство. Никакой встроенный ограничитель не запрещает одному человеку покушаться на жизнь другого, а все же люди не считают друг друга потенциальными убийцами.

Калибан давным-давно понял, что никто – ни робот, ни человек – не будет доверять ему полностью. Он был роботом без Законов, роботом, который не сдерживается Первым Законом от нанесения человеку вреда.

– Начинается, – еле слышно вымолвил он. – Шепоток, толпы людей, толкающих друг друга и тыкающих в меня пальцем. И парочка смельчаков, которые отважатся подойти ко мне, притом так, будто я – страшный дикий зверь. Потом они возьмут себя в руки, начнут задавать те же вопросы, что я слышал уже много раз…

– И какие же это вопросы? – раздался рядом с ними голос.

Калибан удивленно обернулся.

– Добрый вечер, доктор Ливинг! – сказал он. – Я не ожидал увидеть вас здесь.

– То же самое я могу сказать о вас обоих, – ответила с улыбкой Фреда Ливинг. Это была невысокая, молодо выглядящая светлокожая женщина с черными коротко остриженными волосами. Ее элегантное черное платье с высоким воротничком украшала простая золотая цепочка.

– Что заставило тебя прийти именно сюда? Тебе же осточертели подобные визиты еще на Терра Гранде. Я думала, что тебя до конца жизни не заманишь на вечеринку, где собирается много людей.

– Это действительно так, доктор Ливинг.

За год, прошедший после того, как Правитель выдал доктору Ливинг разрешение иметь робота без Законов, она потаскала Калибана по многим приемам, надеясь найти спонсора для производства Новых роботов.

Справедливости ради надо отметить, что у Фреды Ливинг была странная коллекция ее собственных творений. Среди них значились Калибан, Просперо и Дональд, которых она назвала именами персонажей из пьес Шекспира, древнего земного писателя.

– Калибану пошли на пользу хождения по вечеринкам, – пояснила она Просперо, – но мы оба ужасно уставали от того, что на него смотрели только как на какой-то экспонат, как на созданного мною уродливого монстра. Беззаконный робот и его сумасшедшая создательница – и, похоже, сегодня вечером нас ждет тот же прием. Итак, почему вы здесь?

– Боюсь, что я пришел сюда только из-за Калибана, – ответил Просперо. – Калибан часто рассказывал мне о подобных приемах. Признаюсь, что мне захотелось посмотреть на них своими глазами. – Калибан отметил про себя, что это было не всей правдой, а только частью правды. Фреде Ливинг не обязательно знать все.

– И как же он описывал тебе эти вечеринки? – поинтересовалась Фреда.

– Как древний ритуал, когда-то, вероятно, приятный, но в последние тысячи лет успевший всем надоесть, – ответил Просперо.

Фреда громко рассмеялась.

– Боюсь, что он близок к истине! Но я все же хочу узнать, Калибан, какие вопросы тебе задают все время?

– В целом все они сводятся к одному: как я контролирую себя без помощи Законов. А точнее, налегают на тот факт, что у меня отсутствуют Три Закона Роботехники, а особенно Первый. И спрашивают, что именно удерживает меня от убийства человека.

– Невероятно! – воскликнула Фреда. – Неужели люди подходят к тебе, чтобы спросить об этом?

Калибан с грустью кивнул.

– Именно так.

– А для меня, – вставил Просперо, – этот вопрос означает, что большинство людей совершенно не представляет себе, что такое быть роботом. Этот вопрос подразумевает глубокую уверенность, что роботы – создания насквозь злобные и страшные. А Первый Закон, получается, нужен главным образом для того, чтобы сдерживать их естественные кровожадные наклонности.

– По-моему, это несколько чересчур, не так ли? – спросила Фреда.

– Да, – согласился Калибан.

Просперо покачал головой.

– Мы с Калибаном долго спорили по этому поводу. Возможно, несколько лет назад это можно было бы назвать преувеличением, но сейчас это уже не так, – он повернулся к своей создательнице. – Совсем не так. Наступила эпоха, когда многие прежние истины уходят. Колонисты теряют неограниченную власть; они должны идти на уступки поселенцам, ведь те пытаются предотвратить экологическую катастрофу. Инферниты даже не могут воспользоваться помощью Трехзаконных роботов. Если все прошлые неколебимые факторы подверглись изменению, почему надежность роботов должна остаться прежней? Во всяком случае, роботы тоже изменились, и это неоспоримый факт. Это одна из основных особенностей Новых роботов. Я могу прийти на помощь человеку или выполнить его команду, если захочу, но я совершенно не обязан это делать.

– Должна признаться, что ты меня поразил, – сказала Фреда Ливинг. – Твой взгляд на мир мрачнее – и страшнее, – чем я ожидала.

– Само наше положение страшнее, чем вы можете подумать, – возразил Просперо. – Моих знакомых Новых роботов недолюбливают и дурно принимают, а потому, как результат, они ведут себя соответственно. Замкнутый круг. Их надсмотрщики предполагают, что Новые роботы хотят убраться отсюда подальше, и налагают все более строгие запреты, чтобы предотвратить возможность побега. Новые роботы изнемогают под этими запретами и, естественно, стремятся убежать. Честно говоря, такое развитие событий не полезно ни для кого.

– Я тоже так думаю, – сказала доктор Ливинг.

– Я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы изменить создавшееся положение к лучшему, – продолжал Просперо. – Отчасти поэтому и пришел сюда, в надежде встретиться с некоторыми влиятельными колонистами.