Он любил вас. Девушка из Пантикапея (сборник).

2

— Ведь мы знакомы всего десять дней… — задумчиво говорит Ася.

— Можно не разобраться в человеке за год, — возражает ей Федор. — И можно до конца узнать его за один день…

— Ну, для этого нужны исключительные обстоятельства! А у нас их не было.

— Совсем необязательно, Ася, мягко возражает Федор. — Для этого просто нужно понимать людей…

— Вот, знаете, Федя… — Ася слегка прикусывает губу. — У многих это часто происходит просто от одиночества… И еще оттого, что просто в этот момент кто-то оказался рядом. Не от потребности именно в этом, в таком вот человеке. А просто оттого, что никого другого в этот момент рядом не было… А потом выясняется, что нужен-то совсем другой человек. И начинаются всякие мучения…

— Я не мальчик, Ася… Я хорошо знаю, что мне нужно…

— Я верю в вашу искренность, Федя. Но ведь вы и сами можете ошибиться. Вы сейчас в отпуске, вам скучновато… А со мной вы не скучаете. Вот на это и накручивается. Но ведь умение поговорить — не главное… Потом вы вернетесь к своей работе, в свой круг, и поймете, что это был лишь эпизод. А я не хочу эпизодов.

— И я не хочу.

— Вот в это почему-то не верится…

— Но почему?

— Ну… — Ася лукаво усмехается. — Одна моя подруга в таких случаях говорит: «Вы случайно не летчик?.. Или, может, моряк?»

— Асенька! Я не ожидал от вас таких банальностей!

— Вот видите: уже первое разочарование! А сколько их еще будет!..

— Ну и что? А вы думаете, я ангел?

— Нет, не думаю. Да и скучно мне было бы с ангелом!..

— И мне ведь тоже, Ася!..

Они смеются, взявшись за руки. И идут по набережной дальше. И смотрят на воду, в которой отражаются вечерние огни.

— Я уже скоро уеду… — тихо говорит Федор.

— Знаю.

— И мне очень трудно будет снова вырваться в Пензу… Может быть, просто невозможно. Целый год. Если не больше…

— Понимаю: служба.

— Вы не собираетесь летом в Москву, Ася?

— А вы настойчивы…

— Мне ничего больше не остается… И вы мне очень нужны… Я готов сделать все, чтобы вы приехали летом в Москву!

— Ничего не нужно делать. Я все равно собиралась после экзаменов к тетке. Она живет на Маяковской…

— Я боюсь верить, Ася! Это так здорово!

— И я почему-то боюсь вам верить! Смешно, наверно? Почему это люди всегда осторожничают друг с другом?

— Голос предков! Когда-то это было необходимо.

— А сейчас, может, уже совсем не нужно…

— Наверняка не нужно, Ася! Я ведь об этом вам и говорю…

— Но я не могу иначе! Понимаете? Не могу! Я, может, сама из-за этого мучаюсь! И все равно не могу! Я, наверно, просто так глупо устроена…

— А вы не мучайтесь, Ася! Я подожду. Я терпеливый…

На середине Суры встречаются два ярко освещенных речных трамвая. Они приветствуют друг друга старинными вальсами и расходятся в разные стороны, расцвечивая огнями темную густую воду.

3

— …Почему я пошла на этот факультет? — задумчиво повторяет Ася, — Да просто не могла пойти на другой! Знаете, я свою первую электронную машину собрала еще в школе… В радиокружке. Эта машина решала простейшие интегральные уравнения. И еще я в ней смонтировала магнитофон. Сбоку. Мы там записывали всякие песенки. В собственном исполнении. Однажды директор привел к нам какого-то инспектора… Чтобы похвалиться моей машиной… Подошел к ней и нечаянно включил магнитофон. Ой, что было! Меня чуть из школы не выгнали! Все выговоры навешали, какие только можно. А мама хотела выкинуть весь мой рабочий уголок… Папа не дал. У меня ведь в комнате всегда провода были, радиолампы, триоды всякие… Как у мальчишки… Ламповые приемники я еще в пятом классе собирала… А в седьмом — транзисторы. Не знаю, может, мне вот поэтому с девчонками было скучно… Они все больше о тряпках… С мальчишками интереснее. Я в школе все с мальчишками дружила…

— А в институте?

— В институте хоть есть такие же сумасшедшие девчонки, как я… Вы же видели, что у Кости Ибрагимова творится!.. Радиомастерская! А Валька говорит, что, пока они не поженились, у него было чисто, как в девичьей горнице…

— Да! — Федор широко улыбается. — У него раньше все было прилизано… Аккуратист!

— Вот и я удивляюсь — как он Вальку терпит?

— Любит. Когда любишь — не замечаешь…

— А когда любовь проходит?

— Тогда, наверно, уже все равно… Тогда никакая аккуратность не спасет…

По широкой, красивой набережной Суры медленно идут пары. Очень много пар бродит по набережной в этот теплый вечер последний майский вечер…

4

— Я бы тебя проводила, Федя… Мне хочется тебя проводить… Но ведь там будет кто-то еще…

— Мама будет.

— Ну вот…

— Что — «вот»? Познакомлю тебя с мамой.

— На вокзале?

— Боже, какой я идиот! Как я не сообразил сразу? Мы сейчас едем ко мне! Прямо сейчас!

— Что ты! Поздно!

— Какая чепуха! Мы едем ко мне — и все!.. Вот, кстати, и такси подвернулось…

— Федя! Неудобно!

— Ну, вот поехали — посмотришь, удобно или неудобно… На Кировскую, пожалуйста… Вверх…

— Это Ася, мама… Я тебе говорил о ней…

— Вот и свиделись… Здравствуйте, Асенька… Проходите, садитесь…

— Вы уж извините, Анна Григорьевна… Так поздно… Федя меня просто силой затащил…

— Да какое поздно! Что вы! Самое время чай пить… У меня и чайник как раз вскипел… Вы минуточку посидите — я сейчас чай соберу…

— Давайте я вам помогу.

— Что вы, Асенька! Зачем тут помощь? Сидите, беседуйте… Я сейчас…

— Вот такая у меня и мама…

— Хорошая. С ней сразу легко…

— Еще бы!.. А вот в этой комнате я вырос.

— Маме не обещают отдельную квартиру?

— Предлагали — она отказалась. «С тоски, — говорит, — там помру… А тут рядом люди». В этой квартире уже одни старушки живут. Да вот я еще среди них.

— Ну вот все и принесла… И чай заварила. Теперь только на стол накрыть… Это мигом.

— Да ты не спеши, мам. Не опаздываем ведь…

— А я и не спешу. Я ведь всегда так.

— Ну, теперь ты придешь меня проводить? Ведь ты уже знакома с мамой…

— Приду.

— Ася…

— Не надо, Федя… Не надо…

— Что ты все «не надо» да «не надо»!

— Потому что ты торопишься.

— Ты когда родилась? Случайно не в девятнадцатом веке?

— Во всяком случае — не в двадцать первом… В этом самом смысле… Я знаю, что старомодна. Но что же поделаешь?

— И все-таки…

— Не…

…Через минуту сверху слышатся шаги. Кто-то спускается по лестнице.

— Ух! Задохнулась… Нельзя же так, Федя…

— Хорошо… Вот сейчас пройдут…

— Нет, нет! Что ты! Пока!

— Ася! Не спеши!

— Пока, Федя! Больше не надо… До завтра…

— Ася!

— Я приду завтра! Обязательно! Пока…

Федор стоит в подъезде до тех пор, пока вверху не затихает стук ее каблучков.

— Где сегодняшние газеты, мам?

— На окне, Феденька.

— Посмотрю хоть перед сном. Все некогда… И не думал, что в отпуске будет так некогда.

— Ну, понятное дело. Последние дни… Хочется вместе… Она славная девушка, Федя. Очень славная…

— Понравилась тебе?

— Да.

— Я рад.

— А ты что — жениться надумал? Раньше-то не знакомил меня…

— Не знаю, мам. Как получится…

— Пора бы уж. Через полтора года тридцать стукнет… Хоть внуков на старости понянчить. Старикам ведь это радость…

— Будут еще у тебя внуки, мам… Никуда не денутся. Что хоть тут сегодня?

Взгляд Федора скользит по газетным заголовкам: «Успехи бумажников Западной Сибири», «Большая химия шагает в тундру», «Кинолетопись Луны — на всесоюзном стереоэкране», «Новости из космоса»… Федор быстро пробегает глазами заметку о гигантском болиде, потом задумывается и перечитывает ее снова:

«12 июня астрономы Пулковской и Памирской обсерваторий обнаружили гигантский болид, который приближается к орбите Плутона и движется к Солнцу. В тот же день, несколькими часами позже, гигантский болид был зафиксирован астрономами Гринвичской обсерватории в Англии и Филадельфийской обсерватории в США. Болиды столь гигантских размеров до сих пор были неизвестны науке».