Право собственности

Остаток дня не принес новых тревог, и Цинтия немного успокоилась.

Наверно, действительно зря она придала такое значение словам этого придурка. Мало ли кто что может сказать – в самом деле, психов и шутников на свете слишком много.

После обеда, уложив Ольфа спать – она всегда строго следила, чтобы мальчик соблюдал режим дня, – Цинтия решила на всякий случай позвонить в фирму «Клондайк».

Пока она набирала номер и в трубке слышались щелчки многочисленных соединений, в голове ее сами собой всплыли события пятилетней давности.

…Чего они с мужем тогда не наслышались, прежде чем решили обратиться к клонаторам! Знакомые хватались за голову: «Вы что, с ума сошли? Рождение ребенка – это же чудо, а вы хотите довериться бессердечным мясникам в белых халатах, поставившим воспроизводство потомства на конвейер и штампующим детей, словно кукол Барби?!» Более набожные преду-преждали: «У вашего ребенка, даже если он родится с виду здоровым и благополучным, не будет души!» Третьи обвиняли: «Вы хотите, чтобы человеческая жизнь покупалась и продавалась за деньги, как во времена работорговли? Пользуясь услугами безнравственных медиков, вы тем самым обеспечиваете сверхприбыли мерзавцам, наживающимся на чужом несчастье!»

Они не послушали никого. Они слишком хотели ребенка, а другого способа обзавестись малышом не было. Даже к зачатию в пробирке они не могли прибегнуть: бесплодием страдали оба. Брать же чужого ребенка из сиротского приюта они не захотели. Они решили испытать на себе все муки и прелести процесса появления на свет маленького человечка. Они знали: только так они смогут полюбить ребенка по-настоящему, считать его родным…

Они не были одиноки в своем решении. Прежде чем им удалось попасть на прием, пришлось ждать несколько месяцев, когда подойдет их очередь.

В тот памятный день, сидя в небольшой, но уютной приемной доктора Брауштера, к которому они были записаны, Цинтия и Леонель с жадным интересом разглядывали стенд с фотографиями тех, кто уже успел побывать здесь до них. С красочных снимков улыбались счастливые лица женщин, одухотворенные радостью материнства. Там были и детские лица. Абсолютно обычные дети, со здоровыми и симпатичными мордашками, и ни один ребенок не был похож на другого…

…Доктор Брауштер свершал таинство зарождения новой жизни в маленькой комнатке, где на обычном столе стояли два мощных микроскопа. Именно тут, пояснил доктор, и соединяются клетки. Вдоль стены тянулись стеллажи-шкафчики с выдвижными ящичками, напоминающие каталог в древних библиотеках.

Доктор был большим шутником. Он то и дело сыпал анекдотами, и напряжение, охватившее поначалу супругов, понемногу спало.

«Кого вы желаете: мальчика или девочку? – осведомился Брауштер, заполняя стандартный бланк заказа. – Или кого-нибудь другого?»

«Кого вы выбираете в качестве донора? – спросил он немного погодя. – Эйнштейна, Марлона Брандо или Пеле? – И, видя, что супруги замешкались с ответом, добавил: – А может быть, вам подойду я?..»

Но для них этот вопрос был давно решен. Ни Леонель, ни Цинтия не хотели копировать себя самих. Они оставили выбор «оригинала» на усмотрение Брауштера, оговорив, что для них не имеет значения, будет их ребенок клоном какого-нибудь выдающегося человека или безвестного донора. Главное – чтобы он был нормальным, обычным младенцем…

Тут доктор стал серьезным.

«Мы не замещаемГеспода Бога, – сказал он, сурово глядя на супругов из-под очков. – Мы лишь чуть-чуть ему помогаем. И дети, созданные нами, отличаются от обычных только тем, что родители любят их гораздо сильнее…»

Наконец Цинтия услышала приятный женский голос:

– Фирма «Клондайк», добрый день.

– Я прошу соединить меня с доктором Брауште-ром, – сказала Цинтия.

Пауза. Потом она услышала:

– Простите, но это невозможно.

– Невозможно? Но почему?

– К сожалению, доктора Брауштера больше нет. В голосе сквозила отчетливая скорбь.

Сердце Цинтии сжалось от недоброго предчувствия.

– Когда это случилось? – с тревогой спросила она.

– Полгода назад. Он скончался от инфаркта, почти мгновенно. – Пауза. – Если хотите, я могу записать вас на прием к другому специалисту.

– Нет-нет, – быстро проговорила Цинтия. – Меня зовут Цинтия… Цинтия Сейфи. Пять лет назад мы были вашими клиентами, и нас обслуживал доктор Брауштер… Скажите, могу ли я узнать, кто был избран им в качестве донора?

– Простите, госпожа Сейфи, а разве с вашим ребенком что-то не в порядке?

– Нет… то есть, может быть… – растерялась Цинтия. – Нет, мальчик жив и здоров, но я хотела бы знать…

В голосе служащей «Клондайка» появился лед:

– Простите, госпожа Сейфи, но в соответствии с законом никто не имеет права на информацию о людях, чьи клетки были использованы в качестве исходного материала для создания клонов. Я сожалею, но это относится и к приемным родителям…

– Приемным родителям? – переспросила, не веря своим ушам, Цинтия. – О чем вы говорите, черт возьми? Мы любим нашего мальчика как родного! Да он и есть наш родной ребенок – я же сама его рожала! Вы слышите – сама!..

– Успокойтесь, госпожа Сейфи, – донеслось из. трубки. – Я вас понимаю, но закон есть закон, и никто не имеет права нарушать его.

– А если я скажу, что вы использовали в качестве оригинала инопланетянина? – гневно спросила Цинтия. – Кто будет отвечать за то, что мой малыш оказался нечеловеком? Кто?!.

– Послушайте, госпожа Сейфи, – проникновенно произнесла после паузы собеседница Цинтии, . – мне кажется, вы позвонили не туда, куда следовало бы… Кстати, я могла бы рекомендовать вам отличного психотерапевта. Запишите номер телефона…

– Да пошла ты!.. – уже не сдерживаясь, крикнула Цинтия и нажала кнопку отбоя.

Некоторое время она сидела без движения, прикрыв глаза. В висках тугими толчками отдавался пульс.

Мысли скакали в голове, одна страшнее другой.

Неужели все это происходит с нами на самом деле?.. Господи, сделай так, чтобы это не было правдой! Пусть это будут преступники или психи, пусть они охотятся за Ольфом из корысти или из других соображений. Но пусть то, что утром мне поведал красавчик, не окажется правдой! Потому что я не вынесу этого! Я сделаю все, чтобы ребенок остался со мной, даже если для этого придетсябить кого-нибудь, но без моего мальчика я не смогу больше жить!..

– Мама! – вдруг услышала она за своей спиной и оглянулась.

Дверь детской была приоткрыта – после визита пришельца Цинтия опасалась оставлять мальчика одного в комнате, – и на пороге стоял сонный Ольф, протирая глаза.

– Мама, – повторил он, – тот человек опять приходил к нам?

– Что ты, детка? – через силу улыбнулась Цинтия. – Спи спокойно, никто к нам больше не придет! Я здесь, рядом с тобой!

Но мальчик покачал взлохмаченной со сна головенкой:

– Нет, мама, он был в моей комнате. Я проснулся, а он стоит и смотрит на меня. А потом, когда я стал вставать, он исчез!

– Как это – исчез? – удивилась Цинтия.

– Как в сказке, – пояснил Ольф. – И еще как в кино… Он, наверное, волшебник, да?

– Какой там волшебник! – отмахнулась Цинтия. – Негодяй он, сынок, и больше никто!.. И он тебе приснился, только и всего.

– А медвежонок? – возразил Ольф. – Так же не бывает, чтобы медвежонок приснился и остался потом у меня! Этот негодяй принес мне медвежонка, вот!

Мальчик на несколько секунд исчез в своей комнате, а когда снова появился, то в руках его действительно был смешной плюшевый медведь, которого у Ольфа раньше не было.

Сердце Цинтии сорвалось с обрыва в пропасть.

Леонель вернулся с работы не сразу, как обещал, а почти на час позже.

В ожидании его Цинтия успела известись окончательно, не зная, что делать. От Ольфа, который успел забыть о человеке, посетившем его во сне, и безмятежно собирал на полу в гостиной какие-то головоломки, она не решалась отойти ни на шаг. А все попытки дозвониться на мобильный телефон мужа почему-то наталкивались на сообщение автомата: «Аппарат абонента временно отключен или находится вне зоны приема».