Возвращение Черноснежки (ЛП)

Поскольку уроки закончились лишь несколько минут назад, в школьной сети было тихо. Надо поскорей отправиться в свое виртуальное укрытие; Харуюки быстро пересек поляну и поднялся на дерево.

Конечно, в уголке виртуального сквоша никого не было. Откровенно говоря, Харуюки не хотелось тупо лупить по мячику – ему хотелось ввязаться в кровавую драку, где он смог бы быстро избавиться от неприятного ощущения в груди; однако без подключения к Глобальной сети, к тому же на территории школы, где такого рода игры были запрещены, это желание было заведомо невыполнимо.

Пустой живот возмущался; однако, несмотря на все это, идти домой прямо сейчас Харуюки не хотел. Если по дороге домой он наткнется на Тиюри… он понятия не имел, как на нее смотреть и какие слова говорить. Нет, простого извинения должно быть достаточно, но он был абсолютно не уверен, что рот его послушается.

…Все как тогда.

В прошлом он когда-то тоже расстроил Тиюри, как сейчас. Вспомнив тот раз, Харуюки зажмурился. Потом протянул руку к панели управления и залогинился.

Нашарив ракетку, сжал ее рукой и развернулся лицом к площадке.

Лишь после этого он открыл глаза и приготовился вмазать по мячу, вбить в него все свое мрачное настроение –

Внезапно он застыл.

В центре площадки ярким трехмерным шрифтом было написано не то число, какое он помнил.

– Уровень… 166?!

Всего несколько часов назад он сам повысил свой уровень, а теперь добавилось еще больше десятка.

Как – счет же сохраняется под личным идентификатором ученика – но тут же он понял. Он же тогда экстренно разлогинился, потому что Тиюри стукнула его по голове, и игра не была завершена. В таком случае кто-то вполне мог продолжить игру и улучшить счет. Но.

Кто, кроме него самого, способен набрать такие невообразимые очки?!

До сих пор остатки гордости Харуюки держались на его мастерстве в VR-играх в Полном погружении. Разумеется, викторины и настолки, где все решают знания, не в счет; но в играх на реакцию вроде стрелялок или гонок, он был уверен, во всей школе ему нет равных.

Он никогда этим не хвастался. В начальной школе ему был преподан чертовски болезненный урок, что бывает, если выделяться из толпы. До сих пор он и не считал, что должен доказывать кому-то свое превосходство, но… кто-то же смог набрать в сквош такие ужасающие очки…

И тут.

За его спиной раздался голос. Женский голос, но он принадлежал не Тиюри. Заметно ниже, чем у нее, и гладкий как шелк.

– Это ты поставил тот абсурдный рекорд?

В страхе Харуюки обернулся и посмотрел на стоящий перед ним аватар.

Темное с серебряными вкраплениями платье. Зонт, опертый об пол, как посох, а может, как меч. Идеально белая кожа, угольно-черные глаза… Черноснежка.

Хоть она и была аватаром, от нее не исходило ощущения искусственности. Девушка ослепительной красоты, самая знаменитая персона в школе, чуть склонила голову и бесшумно шагнула вперед.

Легкая улыбка появилась на алых губах (единственной цветной части ее тела), и Черноснежка продолжила:

– Ты хочешь… «ускориться» еще сильнее, мальчик?

После паузы она добавила:

– Если хочешь, приходи в школьную рекреацию завтра на большой перемене, – и тут же разлогинилась.

Ее аватар был в поле зрения Харуюки меньше десяти секунд. Может, это баг сервера локальной сети? Если это была не иллюзия, то только что произошло нечто, что не повторится и за тысячу лет. Однако же астрономический счет, парящий над площадкой, был реален.

Харуюки потерял всякое желание гнаться за новыми рекордами, так что он вышел из погружения и просто сидел в кабинке, глядя в пространство. В ушах бесконечно крутились три услышанных им фразы. Манера речи Черноснежки была не такая, как у других учениц средней школы; столь ошеломляющей ауры, смешанной с ощущением беспокойства, тоже ни у кого не было. Отчасти поэтому она пользовалась столь невероятной популярностью не только среди парней, но и среди девушек.

В конце концов Харуюки вышел из школы и почти на автопилоте засеменил домой. Если бы нейролинкер в аудиовизуальном режиме не предупреждал его о машинах, два-три раза его бы точно сбили.

Вернувшись в свою пустую квартиру (он жил в высотке в Коэндзи), Харуюки разогрел замороженную пиццу и умял ее с газировкой. Его родители давно развелись; он жил с матерью, но она должна была вернуться домой только после полуночи; Харуюки вообще виделся с ней лишь по утрам, перед школой, когда она давала ему деньги на обед.

Набив живот фастфудом, Харуюки вернулся к себе в комнату. Обычно он по вечерам гулял по Глобальной сети, потом несколько часиков дрался на европейских игровых серверах, затем остаток сил пускал на домашку и наконец ложился спать; но сегодня ему вообще ничего делать не хотелось.

Слишком много всего произошло за день; голова казалась тяжелой, распухшей. Харуюки переоделся, снял нейролинкер и тяжело бухнулся на кровать.

Хотелось бы ему сказать, что сон его был мирным, но, увы, во сне раз за разом повторялись насмешки Араи и компании, слезы Тиюри и загадочные слова Черноснежки; Харуюки ворочался всю ночь.

«Ты хочешь – "ускориться" еще сильнее?»

Во сне вместо аватара Черноснежки ему являлась настоящая фигура вице-председателя студсовета. Он ее вживую вообще не видел, кроме как на сцене во время вступительной церемонии, где ее лицо было неприступным и бесстрастным; почему же во сне она улыбалась, как дьяволенок, приглашая Харуюки куда-то, и шептала ему на ухо «иди ко мне»?

Глава 2

Да, все было сном. Включая вчерашнюю встречу в локальной сети.

Эта мысль вертелась в голове у Харуюки на следующий день, в среду, когда он с обычным своим унылым видом пришел в школу.

На уроке было полное дежа вю – снова мэйл с угрозами от Араи и компании. Впервые они выбивали из него обед два дня подряд; как и вчера, требовали две булки с якисобой и одну с дынным повидлом. Обожают они их, что ли – с этой мыслью Харуюки закрыл мэйл и, как только прозвучал звонок на большую перемену, сразу вышел из класса.

На непослушных ногах он направился вовсе не на крышу, куда его вызвала компашка Араи, а на первый этаж учебного корпуса, где рядом со школьной столовой располагалась рекреация.

Полукруглый зал рекреации, в отличие от столовой с ее дешевыми длинными столами, был уставлен изящными белыми круглыми столиками. За выходящим во двор большим окном, благодаря которому в рекреации было светло, виднелись раскрашенные осенью деревья. Вне всяких сомнений, здесь было самое элитное место во всей средней школе Умесато.

И потому существовало неписаное правило, согласно которому первоклассники сюда не допускались. Банты и галстуки всех учеников, сидящих за столиками, были синими (второй класс) или бордовыми (третий класс) – ни одного зеленого.

Половина старшеклассников болтала друг с другом, держа в руках чашечки с чаем или кофе; вторая половина откинулась на спинки стульев, закрыв глаза – они не спали, а бродили по школьной сети в Полном погружении.

Харуюки, спрятав свое толстое тело за декоративным растением перед входом в рекреацию, заглянул внутрь.

Ее здесь не должно быть, вчера был просто сон, он больше чем наполовину верил в это – но.

– …Она здесь…

Он невольно сглотнул. В самой глубине рекреации, за столиком возле окна, располагалась весьма выделяющаяся компания. Шесть человек, все из второго и третьего классов. Приглядевшись, Харуюки понял, что знает их – это были члены студсовета. Там были и парни, и девушки, и все такие красивые.

Сильнее всех в этой группе выделялась девушка с синим бантом, меланхолично перелистывающая страницы книжки в твердом переплете. Длинные, спадающие до пояса волосы глубокого черного цвета, какой в наши дни встречается редко. Такие же черные чулки на ногах, торчащих из-под темно-серой плиссированной юбки. К удивлению Харуюки, блузка с открытым воротником под блейзером тоже оказалась блестяще-черной. Вне всяких сомнений – это и была самая знаменитая персона в средней школе Умесато, Черноснежка.