Наполеон и сделка с дьяволом (СИ)

― Признаться, вы меня сильно озадачили, голубчик. Мне нужно все это хорошенько обдумать. Отправляйтесь-ка вы отдыхать с дороги. Вас проводят, я распоряжусь. Письмо пока оставьте.

...Наутро капитана Шпагина разбудил посыльный, сказав, что светлейший князь ждет его.

― Устроили вы мне бессонную ночку, капитан. Или как вас там? ― встретил его ворчанием Кутузов. ― Однако, в главном вы правы: проливать русскую кровь за чужие интересы ― это неверно. Поэтому попробую вам помочь. Я подготовил рекомендательные письма трем влиятельным членам братства каменщиков, не посвящая их полностью в курс дела. Они выведут вас на Марию Нарышкину, любовницу Императора Александра, а также на его сестру Екатерину Павловну, с которой у него весьма близкие и доверительные отношения. Еще обратите внимание на графиню Левен. Она дружит с матерью Императора. Ну, а дальше уж сам, голубчик. Нарышкина редкостная красавица и весьма неравнодушна к симпатичным мужчинам. Вы, по-моему, будете в ее вкусе. Как искать подход к Екатерине Павловне и графине Левен ―думайте сами. Это все, чем могу помочь. Дам вам полусотню казаков. Они сопроводят вас до Москвы. А дальше ― на перекладных. Вам подготовлены документы на имя штабс-капитана барона Александра Степановича Куравлева из Кавказского корпуса.

― Надеюсь, эти три члена братства вольных каменщиков никак не связаны с англичанами? Иначе у меня могут быть серьезные проблемы.

― Не волнуйтесь. Это надежные люди.

― Император Александр сейчас в Санкт-Петербурге?

― Нет. Он не любитель сидеть на месте. Но через пару недель должен вернуться. Так что некоторый запас времени у вас будет. И вот еще что, милейший. Обязательно навестите меня на обратном пути. Я хочу узнать, чем все закончилось. Хотя бы для того, чтобы иметь представление, насколько следует ощипывать французскую курицу. ― Рассмеявшись собственной шутке, Кутузов с этим и отпустил капитана.

Глава третья

Санкт-Петербург встретил штабс-капитана Куравлева ненастьем. Сильный порывистый ветер с залива и мелкий дождь заставляли плотнее кутаться в шинель. Сняв жилье, штабс-капитан первым делом нанес три визита по адресам, указанным Кутузовым. Все три члена Санкт-Петербургской масонской ложи, узнав, от кого он прибыл, встретили его тепло и радушно. К концу дня штабс-капитан уже знал, с чего ему следует начинать.

Утром следующего дня он получил приглашение на прием, который этим вечером давали граф и графиня Ливен по случаю отбытия в Англию, в Лондон, куда граф был назначен послом. В их доме должен был собраться весь цвет петербургского общества.

Княгиня Дарья Христофоровна Ливен, урождённая Доротея фон Бенкендорф

И действительно, когда он появился в указанное время в парадном зале большого дома на Невском, там уже собралось немало представителей высшего света Петербурга.

Он был представлен хозяевам. Графиня Дарья Христофоровна Ливен, урожденная Доротея фон Бенкендор, была женщиной весьма примечательной. Она была дочерью подруги детства матери Императора Марии Федоровны, с которой у нее были очень теплые и дружественные отношения. Недавно графиня покоряла салоны Берлина, где служил посланником ее муж. Теперь то же самое ей предстояло делать в Лондоне, где она собиралась обучать искусству вальса англичан, пока не знакомых с этим танцем. Прелестная Доротея или Доротти, как звали Дарью Христофоровну Ливен на английский манер, покорит сердца английских аристократов. Благодаря своему очарованию и живости манер, столь не свойственных чопорному английскому обществу, она сделается одной из законодательниц мод лондонского общества. Обладая отменным умом, наблюдательная и общительная, она будет играть в русско-английских делах роль чуть ли не более важную, чем ее муж.

― Какой бравый кавалер! ― встретила она восклицанием штабс-капитана. ― Теперь, когда гвардия ушла в поход, такого в наших салонах увидишь не часто.

― Вам не грозит быть обойденной мужским вниманием и без гвардейцев. Если даже на земле останется только один мужчина, его удел ― быть у ваших ног, графиня, ― отозвался штабс-капитан, целуя хозяйке руку.

― Ого! Да еще такой галантный! ― со смехом продолжила графиня.

― Что же отвлекло столь бравого вояку от противостояния супостату? ― спросил граф Ливен.

― Военная тайна, Ваша Светлость. Жду Императора для вручения особо секретного послания.

Для графа и графини Ливен упоминание о тайне было равносильно показу быку красной тряпки. В обязанности посланника входил и сбор информации, в чем графиня всегда очень эффективно помогала мужу. Это было уже в крови. Поэтому оба дружно насторожили ушки.

― Штабс-капитан, я буду ждать вашего приглашения на танец. Кавалеров мало, и я боюсь, что вас быстро приберут к рукам. А я хочу узнать последние новости с театра военных действий.

― Всенепременно, сударыня. Какой танец вы предпочитаете?

― Вальс. Он гарантирует, что ненужные уши не услышат ваших секретных новостей.

― Буду ждать его исполнения с нетерпением. У меня к вам просьба, графиня: представьте меня, пожалуйста, гостям. Я прибыл с Кавказа, и никого здесь не знаю.

― С удовольствием.

Вскоре штабс-капитан был представлен княгине Марии Нарышкиной, с которой Александр I жил второй семьей. Слухи об ослепительной красоте этой женщины не зря воспевались современниками.

― Даже на Кавказе наслышаны о вашей несравненной красоте, княгиня. Но разве корявые слова могут описать то, что видит взор? И как после этого жить? Вот говорят: "Увидеть Париж и умереть". Париж мы, скорее всего, увидим, но от вида кучи камней не умрем точно. А вот умереть от тоски после лицезрения такой красоты можно запросто.

Художник И.Грасси.

Портрет М. Нарышкиной, 1807

― Льстец, ― польщено засмеялась Нарышкина. Вы это часто говорите женщинам?

― Если бы все было так просто, княгиня. Комплименты ― это одно. Но когда при взгляде на женщину в душе возникает огонь и хочется говорить стихами, которые тут же и рождаются, это уже серьезно.

― Вот вы и попались, врунишка! А ну-ка, озвучьте нам только что родившиеся стихи!

― Вы меня обижаете, сударыня. Почему врунишка? Скажу больше: ваша красота подвигла мою душу не только на стихи, но и на музыку. Здесь есть рояль?

― Конечно. Очень любопытно узнать, на что способна моя внешность. Идемте сюда.

Они прошли в угол зала, где находился великолепный рояль, и штабс-капитан уселся за инструмент. Когда его сильный мужественный голос поплыл под сводами зала, все замерли.

Меня зовут юнцом безусым

Мне это право,

Это право, все равно

Зато не величают трусом

Давным-давно

Давным-давно

Давным-давно

Иной клянется страстью пылкой

Но коли выпито

Коль выпито вино

Вся страсть его на дне бутылки

Давным-давно

Давным-давно

давным-давно...

Когда песня закончилась, все гости несколько секунд пребывали в шоке, потрясенные. А затем разразились аплодисментами и криками "браво". А Мария Нарышкина посмотрела на бравого гусара одним из тех взглядов, от которых у мужчин прокатывается горячая волна внизу живота.

Когда подошло время танцев и штабс-капитан уверенно закружил по залу в вальсе графиню Ливен, та сказала ему:

― Вы произвели фурор среди наших дам, барон. Я смотрела за их реакцией. Теперь вам открыты двери всех салонов столицы. Особенно опасаться вам следует Нарышкиной. Я видела ее взгляд.

― Опасаться?

― Вы разве не знаете, с кем она живет?

― Знаю. Вообще-то венценосный рогоносец звучит довольно поэтически.

― А вы смелый не только на поле боя. Это может стоить вам карьеры, как минимум.

― Я не амбициозен.

― Ну, смотрите. Я вас предупредила.

― Будем посмотреть. Как любит говорить наш полковой доктор, вскрытие покажет.

Княгиня Ливен засмеялась. Затем, посерьезнев, спросила:

― Так что вы там говорили, барон, насчет секретного письма? Вы должны мне сказать хоть что-нибудь хотя бы в благодарность за мое благорасположение к вам.