Культурный шок (СИ)

Я увидел, как радость мелькнула у него на лице, было видно, что он преисполнен энтузиазмом. К тому же, я избавил себя от возможности показать, что могу не являться монархом.

-Король, уверен, я вас не разочарую. Хорошо, что эту ведьму сожгли, видно, что ваш разум очистился от ее чар.

- Ах да, насчет этой ведьмы. Мне нужно посмотреть на пепелище. Когда закончишь с подготовкой, то позови меня, я буду готов выезжать, - на последнем слове я вспомнил, что ни разу в жизни не катался верхом на лошади, поэтому поспешил добавить:

-Лошадь не готовить, я хочу побыть с солдатами на равных.

-Хорошо, брат. Все, идите.

Закончив этот диалог, я вышел из помещения, в котором мне пришлось провести эту ночь. В голове перемежались мысли, граничащие со скорбью по людям и вкручивающиеся в сознании огромным сверлом, норовящим вздыбить мою нервную систему. А она уже была поколота. Пока я шел, во мне еще теплилась надежда, что все это сплошной сон, однако все больше убеждался в противном. Это сильнее укрепляло мою теорию, что я мог попасть в параллельный мир. И пройдя через ворота, я увидел пепел, обволакивающий то, что когда-то было столбом. Эта картина врезалась в разуме как гигантская спица, пробившая в нем дыру, отдающую невероятной тоской. Меня нельзя назвать легко выводимым на эмоции. Но тут я не смог удержаться, и вся моя внешняя невозмутимость полетела псу под хвост. Я попятился к стене замка, присел, вытянув ноги, и обхватил голову руками, закрыв ладонями глаза. Мозг начал производить картины ее умерщвления, слой за слоем, она отдавала богу душу, стремясь окончательно уйти в небытие. Не по своей воле. Молодая девушка, вся сплошь в синяках, а все из-за невежества, порожденного церковью. Я ничего против конфессии никогда не имел, но предрассудки, сформированные человеческой глупостью, всегда вызывали во мне раздражение. А недавно укоренившееся чувство, эволюционировало в ненависть, перемешанную с грустью. И этому послужило попадание во время, являвшееся олицетворением и апогеем предрассудков, ведь даже в современном мире остались отголоски всего этого. Не знаю точно, сколько я просидел в подобной позе, но как-то сумел подняться на ноги и дойти до личных покоев. Кажется, кто-то меня окликал, но я не особо сильно обратил на это внимание. Лег в кровать и забылся на несколько часов. Мне снились бесконечные столбы дыма, овевающие бескрайние земли и птицы, падающие на землю от кислородного голодания. Из этого сна меня вывел голос брата, который я уже успел запомнить:

-Вот как протекает подготовка королей. Будь уверен, сам я не провел это время впустую. Солдаты ждут своего короля, дабы двинуться на врага.

-Хорошо, я тебя прекрасно понял.

-Иди к оруженосцу, он уже ждет тебя в арсенале.

Я сделал, как он сказал. Долго искать арсенал не пришлось, ибо оруженосец окликнул меня во дворе, после чего не составило труда облачиться в кольчугу. Я вдруг ощутил большую тяжесть, ходить было неудобно. Меч поблескивал в ножнах и был коротким, ибо только такой я мог удержать в руках. Закончив приготовления, я отправился за ворота замка и, моему взгляду предстала большая армия, простирающаяся вдаль. Кое-как мне удалось найти своего брата, после чего мы отправились в военный поход. Он занял достаточное количество времени, приходилось долго идти, чтобы охватить большое расстояние. Из-за плохой подготовки я быстро выводился из строя, скорее всего другие удивлялись этому. Брат сказал, что в прошлом походе за мной подобного не замечал, и это показалось ему странным. Я постарался не обращать внимания на его слова, ибо был из другого времени. По пути к столице мы грабили деревни, а солдаты творили зверства: насиловали женщин, сжигали дома, мародерствовали и вырезали практически всех. Хваленые современными людьми рыцари закалывали младенцев, допуская геноцид. А ведь позднее, если нам удастся воплотить замысел в жизнь, кому-то придется управлять этими обломками, столкнувшись с озлобленными выжившими. Семимильными шагами мы направлялись к столице северного королевства, паразитируя над бедными жителями тихих деревень. Только такой способ и являлся основным топливом для армии, и возможностью дольше просуществовать до момента задействования основных сил. Мое душевное состояние оставляло желать лучшего, а сам я был далек от понятия хороший король. Пробираясь в глубь материка, начал понимать, что такое безграничность реальности. Ведь сидя в своей каморке, в городе, ты ее не осознаешь. Тебе невдомек, что есть другая жизнь, отличающаяся во всем от твоей. Там живут иные люди, с другими обычаями, нравами и только человек, неподверженный предрассудкам, может впустить в царство своего разума эти этносы. Пронять свою душу их особенностями, став на некоторую часть себя их собратом. Казалось бы, так просто раздвинуть свои двери пониманья, но личные предрассудки, вызывающие отторжение настолько сильно проникли в разум поколений, что мешают начать познавать другие народы. Но основной корень зла кроется в том, что подверженность предрассудкам проявляется в разных степенях. Какие-то общности лояльны к представителям других этносов, какие-то нет. Пролегая свой путь в походе, я стал невольным участником нескольких разговоров. Ведь я даже не думал, что одной из причин войны сможет стать межрасовая ненависть. А пока я пытался адаптироваться к безграничным проявлениям жестокости, у меня начали дрожать ноги, и участилось дыхание. Кажется, это проявления моего больного сознания, которое уже начало заунывно выплясывать свой веселый танец, подсознательно формируя протест. К сожалению, я никоим образом не мог его выразить, ибо пребывал в тихом ужасе перед всем, что творилось на нашем пути. В самом буквальном смысле над этим народом издевались, избивая каждого, кто попадался под руку. Мы шли, пока нашему взору не предстало очертание северной столицы, виднеющейся на горизонте. Большое пространство, устланное стенами, внушало величие за эту неизведанную мною нацию. Решили встать лагерем, подготавливая осадные орудия, ведь с нами в поход пошло несколько конструкторов. Сами сооружения были до боли примитивны. Но, для тех времен блистали эффективностью и практичностью. Размеров армии хватило, чтобы начать осаду города. На дорогах были выставлены часовые, которые должны были оповестить резерв армии, в случае обнаружения противника, совершающего нападение с фланга. За несколько недель непрерывного похода я тренировался, совершая упражнения с мечом, и начал чувствовать своей рукой его легкость, а расторопность моих ударов стала чуть более приемлемой. Но мой разум до сих пор посещают мысли, что я не выдержу и минуты реальной схватки. Уверен, что противник сможет пострадать, только споткнувшись о мое тело, распростершееся на земле. Как я узнал, мне не нужно будет идти в первых рядах осадных башен, которые не заставят себя ждать, но всякое бывает и сражаться придется. Мы осаждали столицу на протяжении еще нескольких недель, наши запасы пищи приближались к концу и в последний день перед прорывом в город меня вызвал мой старший брат, находящийся в самом отвратном расположении духа. Первая сказанная им фраза залетела мне в ухо как воробей с иглой вместо клюва:

-Брат, в последнее время ты сам не свой. Но я надеюсь, что ты не подведешь ту страну, за которую поднимаешь клинок. Иначе, как ты знаешь, мы придем только к убыткам. Эти смуглые еще поплатятся за то, что на свет появились. Их король все это время находился в замке и будет лучше, если его голова полетит в корзину для капусты.

-Хорошо, я тебя понял. Когда мы выдвигаемся? - мой голос практически был лишен интонации.

-Завтра на рассвете поведем осадные орудия. Будем корректировать строй наших войск посредством сигналов, но ты об этом знаешь. Командиры наших отрядов будут управлять ими непосредственно на поле боя. Ну, все, постарайся поспать, если конечно получится.

Ночью я попробовал воспользоваться его советом, однако в силу эмоционального перевозбуждения, так и не сомкнул глаз. Стратегически грядущая битва была направлена на захват и полное превосходство над гарнизонными силами противника. Для меня до сих пор оставалось загадкой то, почему именно их страна имела такую низкую способность к сообщениям. Они уже давно должны были понять, что всепоглощающая и неистовая армия, прожирающая кров, идет в самое сердце северного королевства, в желании захватить столицу. Ночью мне снилось то, как я сидел в палате, устланной белыми стенами, чувствуя лишь пустоту и полную душевную несобранность. В голове также присутствовал вакуум, который порождал лишь свет, медленно затухающий и иногда дающий неконтролируемый импульс, словно во мне пытался проснуться иной разум, застилающий первооснову сознания, заменяя ее своей сутью. Проснувшись в палате, я как обычно пошел к своему оруженосцу, который ожидал меня возле импровизированного склада со снаряжением. Пока в сознании тлели последние угольки минувшего сновидения, я успел облачиться в кольчугу. Спустя несколько месяцев, она ощущалась как часть тела и ничто не вызывало нареканий, связанных с минувшими неудобствами от ношения брони. Поначалу, тело к концу каждого дня ломало от изнеможения, сейчас для меня не составляет труда чувствовать себя хорошо в подобном облачении. Не думал, что так скажу, но в средневековье были свои бесспорные плюсы, хоть люди и жили по колено в грязи, но прекрасно приспосабливались. Все это далеко от типичного понимания слова цивилизация. Когда мы слышим его, на ум тут же приходят картины, взятые из золотых эпох различных государств, помпезные пиршества и балы, напоенные страстями. Но никто не вспоминает простой люд, влачащий существование букашек, в кожу которых въелась грязь, ставшая единственной существенной одеждой, ибо остальная представлена тряпьем. Они не могут мыслить ни о чем, кроме еды и каждая крошка им кажется манной небесной, их мозги стенают в попытках напиться питательные веществами и разум застилают инстинкты, которые не дают умереть. Что ни говори, но мы обычные животные, пускай и у нас есть мозги, которые твердят обратное. Сила эволюции неоспорима. Она влияла на каждый вид по-разному. У человека же изначально не было каких-то особых атрибутов тела, позволяющих защищаться от хищников, кроме зачатков разума и подобия коллектива. Уровень жизни был низким, приходилось ютиться в пещерах и часами охотиться за мамонтами, чтобы получить пропитание. А когда люди открыли огонь, появилась возможность долго хранить мясо, полученное с туш убитых зверей. Даже эмоции являют собой лишь защитную реакцию мозга, направленную на стабилизацию нервной системы человека, просто с появлением технологий, технических и научных революций изменились и реакции. Если раньше превалировал страх, перемежающийся с паранойей. То сейчас иногда наступает непреодолимая хандра. Депрессия, чаще возникающая при долгом пребывании в городской среде. Но паранойя осталась, на подсознательном уровне человек будет продолжать ожидать опасность, думая, что она кроется за каждым углом. Он может лгать самому себе, но истинную природу не изменить, мы так и останемся биологическим видом, а уже потом личностями со своей уникальной ментальностью. Пока в голове крутились подобные мысли, я смог дойти до своего брата, отдававшего последние распоряжения перед битвой за столицу. На его лице красовалось деревянное выражение, присущее всем людям, отдавшим жизнь армии и научившимся самоконтролю, протянув чрез свой мирок стену, отделяющую их эмоции от внешней среды. Как назло небесная твердь начала подрагивать от раскатов грома, производимых с эффективной частотой. Капли дождя оседали на этой земле, а легкие уже во-всю благоволили меня за возможность наслаждаться этими минутами. Однако за напускным благополучием крылась иная сторона, просто протяни руку и зайди на нее. Но человек, открывший подобную дверь, ступит на давно проторенную дорожку, изрытую кровью поколений и напоенную грязью, сочащейся из каждого уголка мирозданья, ибо с этой минуты начнет существовать только лязг мечей и череда смертей. Сказав брату пару слов, я пошел на свою позицию, изначально подготовленную специально для моей персоны. Солдаты, стоящие в строю возле меня, смотрели глазами, полными энтузиазма. Было видно, что им промыли мозги достаточно качественно, чтобы они начали слепо подчиняться, не задумываясь о целесообразности приказа или его рациональности. Жаль, что я так не потрудился изучить их культуру, историю. Из крупиц информации, полученных мною, мне удалось сформировать лишь эфемерную картину, кружащую в голове быстрее центрифуги и отказывающуюся выливаться в удобоваримую форму для познания и анализа. Но и этого было достаточно, чтобы понять, что принципиальных различий между нами и ими нет, в противном случае меня бы казнили за самозванство. Проблема крылась в другом. Попав сюда, я заметил явные отличия во флоре континента. Все растения выглядели несколько иначе. Тем не менее, сама суть оных не изменилась, а отличия носили косметический характер. Быть может дело в том, что я параноик. Когда долго работаешь в полном одиночестве, ты меняешься до неузнаваемости и каждый столб начинает казаться товарищем до гроба. Я всегда понимал, что это заведет меня в яму, из которой будет выбраться достаточно сложно. Лопатой стала любовь всей моей жизни, которая в одночасье просто исчезла из мира, испарившись, словно утренний морской туман. Долгое время после происшествия ее родственники подозревали меня. Сам я был обычным профессором по истории (пришло время раскрыть все карты перед вами), у которого за душой была лишь тоска и возлюбленная, утерянная навсегда. Эта история достигла своего эмоционального пика тогда, когда я начал получать записки с угрозами, от ее семьи, больше всего моего скальпа требовал старший брат. В итоге, я принял решение уехать в другой город, с маленьким населением и устроился работать в музей. Отголоски событий того периода еще долго отказывались забываться, но я смирился с этим. Битва началась и продолжалась еще очень долго, осадные башни приближались к крепости как черепахи с переломанными лапами. Повсюду были комья земли и грязи, разбухшие от капель дождя, кое-где виднелись тела, искореженные стрелами защитников. Впереди от меня бился в предсмертных конвульсиях молодой оруженосец, готовясь отдать самое лучшее этому миру, раздираемому войной. Группа моих телохранителей, недавно образовавшая вокруг меня строй, призванный защитить шкуру короля от выстрелов и возможности умерщвления, потихоньку редела. Было ясно, что защитники станут биться до последнего. До чего же сильно желание человека выжить. Оно проистекает от наших далеких предков и проявляется практически во всех стезях нашей жизни, мы не можем его осознавать, но оное будет пребывать с нами до самого финала, не оставляя нас ни на минуту. Вы можете назвать это бредом сумасшедшего и будете правы, так как это ваше восприятие объективных реалий, скатывающееся в субъективизм. Моя же реальность открывается предо мной в виде бесконечных трупов и людей, умирающих за слепые идеи, в виде проявлений расового превосходства, на почве ненависти, первопричиной которой является мысль, навязанная извне, через рычаги, которые не увидят ведомые. Она заключается в нежелании умирать, в отрицании войны, разворачивающейся на моих глазах. Но я лишь шестеренка в аппарате, который работает по своим правилам, а пойти против системы, все равно, что дышать в вакууме. Все эти мысли пронеслись в моей голове со скоростью ракеты, из этой пучины мне помог выплыть голос одного из телохранителей, окликающий меня по имени: