Король-четверг

 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

…Грохот накрыл их снаружи гулким колоколом. Земля больно била по босым подошвам, глаза слепили вспышки, бьющие, казалось, отовсюду. Задыхаясь, Рон вырвался из пляски взбесившегося света… Холодный воздух отрезвил его — он остановился, продолжая сжимать в руках драгоценную ношу.

Вокруг было светло — ярко-алое зарево высветило окружающие деревья, дома, кусты… Казалось, светился сам воздух — лихорадочно пульсировавшее прозрачное пламя охватило поселок — гул исходил из глубины, заставляя вздрагивать почву. Илка глядела расширенными глазами — в них трепетал отраженный огонь. Мысли с трудом пробивались сквозь туман — Рон, как загипнотизированный, тупо уставился в огонь — он увидел, как бесшумно и медленно обрушился соседний дом, сразу занявшись странным сиреневым пламенем — казалось, оно било изнутри… «Но где же люди?» Рон обшарил взглядом пустынную улицу, по которой должны были сейчас метаться и звать на помощь сотни людей… Никого.

Совсем рядом вдруг лопнул взрыв, обдав их фонтаном искр — расколотая сотрясением, рванула аккумуляторная подстанция, и теперь извергала в ночь накопленную за день энергию. Илка вздрогнула и крепче прижалась к нему — он чувствовал, как учащенно билось ее сердце. Времени для раздумий не оставалось, надо как можно скорее выбираться… Рон устремился в сторону чернеющей пальмовой рощи, шарахаясь от падающих с неба горящих ошметков, оступаясь, но каким-то чудом удерживаясь на пляшущей земле…

Третий день кончился, вечер наступил — светло, как днем, в столице. Пылает дворец королевский, звучит ликующе — но закрывают люди глаза рукой, оглушает их песнь эта, а король с королевой уносятся в потоке огненном, затягивает их водоворот любви, и нет ей предела…

Человек словно был здесь всегда — серая тень, едва отделенная от мрака.

— Какой сегодня день? — голос прозвучал глухо, как в тумане.

Рон, тяжело дыша после бега, молча смотрел на него.

— Да, я знаю, сегодня четверг… Сегодня я король, — человек сказал это спокойным, ровным тоном.

Рон осторожно опустил на землю свою подругу, продолжая заворожено глядеть на него. Здесь, в центре острова, было сравнительно тихо, только дрожь почвы выдавала творившееся на берегу. Илка обессилено привалилась к стволу пальмы и закрыла глаза. Рон перевел взгляд с жалкой дрожащей фигурки на неподвижную тень.

— Вы… — он поперхнулся. Человек посмотрел на него. В смутной тени глаза его выделялись бледными пятнами.

— Почему вы здесь? — он сделал замедленный жест рукой в сторону поселка. — Почему не там, вместе со всеми?

— Вы, убийца! — прорычал Рон, сжимая кулаки, и сделал шаг к нему…

— А-а… У вас сгорел датчик… Поздравляю, ваша амплитуда оказалась наивысшей…

Равнодушие, сквозившее в этом, бесило и ужасало — Рон застыл, словно ему в лицо плеснули холодной водой.

— Я хочу знать, в конце концов…

— Сегодня четверг… — человек повернулся к пылающему зареву, и дрожащий красный отсвет лег на его лицо. Рон поразился перемене, произошедшей с ним. Сейчас это было живое, страстное лицо, но ледяная то была страсть, она исключала самое понятие жизни. Человек с таким лицом не может жить — внезапно пришло понимание, и Рон умолк на середине фразы.

— Этот огонь не обжигает… но сегодня все закончится.

Земля дрогнула сильнее — вдали запрыгали факелы горящих пальм. Небо над ними занималось сиреневым заревом. Рон дрогнувшей рукой погладил Илку по спутанным волосам. Человек мельком взглянул на них — измученных, оборванных, вымазанных сажей и пеплом.

— Вы еще можете спастись. В бухте стоит катер.

— Но разве…

— Остров обречен, — он помолчал, потом продолжил: — Лаборатория взорвана, и теперь ничто не остановит…

Рон невольно глянул в ту же сторону. Зарево поднималось все выше, и сюда доносился торжествующий рев пламени.

— Когда-то в детстве я прочел одну сказку… — Рон не сразу понял, чей это голос. Человек глядел на пламя и говорил приглушенно, словно боясь привлечь внимание беснующегося сумасшедшего. — Больше я не встречал ее ни в одной книге… Может, это и судьба. С тех пор у меня была одна цель, и сегодня я ее достиг… Почти…

Он как-то странно, кособоко, пожал плечами — наверное это, такое естественное, движение, было для него непривычным.

— Но я вызвал то, с чем нельзя справиться — никому… Впрочем, я не жалею. Если нельзя подчинить, надо попытаться понять, — он сделал шаг вперед, — физика летит к чертям… И она мне больше не нужна — негодное оружие.

Он сделал еще один шаг, как бы раздумывая.

— А план был неплох — сконцентрировать это на клочке суши и… — помолчал. Закончил угасшим тоном — Слишком большой резонанс… Но почему в четверг?

Усмехнувшись, покачал головой, и, вздохнув, зашагал навстречу огню, сотрясающему землю. Рон оцепенело смотрел вслед. Вот человек остановился, оглянулся…

— Да… Если встретите профессора Кербаха, передайте, что связь с совмещенным пространством возможна. Хотя — можете и не передавать…

Сказав это просто и буднично, он в первый раз за все время внимательно посмотрел на юношу. По лицу его пробежало неуловимое выражение, на миг смягчившее его, и он добавил:

— Не огорчайтесь — все ваши знакомые живы. Просто… иной жизнью.

Резко повернулся и пошел. Ветер донес его последние слова, которые он пробормотал про себя: «Слишком сильна… слишком…» Рон понял, что больше никогда не увидит его, и что надо о чем-то спросить напоследок… О чем-то важном.

Серая фигура уже едва виднелась на фоне слепящего света, когда Рон изо всех сил крикнул ему вдогонку:

— Эй! Погодите! Так кто же она?! — рев заглушал слова. — Кто ваш противник?

Крик разнесся над островом, постепенно теряясь в огромном пространстве… Беснующееся пламя ответило ему безумным хохотом освобождения.

Когда же настала ночь четверга, любовь их перешла грань человеческую. Взвилось пламя, поглотив и стены, и башни, и все исчезло. Наутро люди нашли на месте дворца лишь пепелище — дворец исчез, и пропали навсегда король со своей возлюбленной. Куда? Может, в тот волшебный мир, где живут феи и эльфы, или навечно они слились в огненной вспышке, унесшись в необъятный простор, и зажглась там новая звезда…

А люди с этих пор прозвали его

КОРОЛЬ-ЧЕТВЕРГ