Последний глоток

Огромная ослепительная оранжево-фиолетовая молния разодрала небо и ударила в белый купол обсерватории, который разлетелся на сверкающие осколки. Коттедж тряхнуло, стекла заныли, но остались целыми, ударная волна пришлась по касательной. Штукатурка на смежной стене лопнула и осыпалась. Освещение погасло. Еще первая ударная волна швырнула осветительные ракеты на землю, и сейчас было темно, как в космосе.

У Рониса кружилась голова, слегка подташнивало. Аварийное освещение вышло из строя, но Ронис заметил, что в комнату от стены, обращенной к морю, сочится сумеречный свет. Ронис вначале приписал это ослепившей его вспышке молнии. В этом свете предметы двоились, расплывались, их привычные формы искажались до неузнаваемости. Он отвел взгляд в сторону. Привычный реальный мир казался чужим и враждебным. Он скорее почувствовал, чем увидел, что стена, обращенная к морю, колышется, как водная поверхность. И когда поднял глаза, то заметил, как по ней пробегают волны мелкой ряби. Потом волны стали крупнее, и стена стала похожа на серое полотнище, которое колеблется от ветра. Серое полотнище истончилось, и сквозь него, как сквозь натянутую марлю, проступили очертания пространства.

Ронис не сомневался, что именно в этой стороне должно быть море, но волны желтого цвета казались застывшими, и чем больше он в них вглядывался, тем больше убеждался в том, что это совсем не море, а застывшие волны песка. Перед ним была пустыня, и он ощутил на своем лице сухое дыхание горячего ветра.

Его вдруг неудержимо потянуло в эту желтую даль, но он не мог приподняться, руки его безвольно лежали на подлокотниках кресла. Вместе с тем он почувствовал, что может идти туда, оставив свое отяжелевшее тело.

Странно было глядеть на себя со стороны, но Ронис увидел свой силуэт, проскользнувший сквозь тонкую кисею зыбкой преграды. В этот момент он подумал о чем-то безвозвратно утраченном, что уходило от него помимо его воли все дальше и дальше по песчаным барханам, пока не превратилось в точку, которая растворилась у самого горизонта...

Когда Ян открыл глаза, комната была освещена вспышкой очередной молнии. Ронис сидел напротив него в кресле, лицо его было мертвенно-бледным, руки, безвольно упавшие с подлокотников, беспомощно свисали вниз.

Вспышка, длившаяся мгновение, погасла, и в неровном зыбком свете Ян увидел пустое кресло.

Новая вспышка осветила комнату, и Ян увидел Рониса в прежней позе.

Пытаясь собраться с мыслями, Ян закрыл глаза, и когда открыл их, то вновь в зыбком мерцающем свете увидел пустое кресло.

Странный мерцающий свет исходил откуда-то из-за спины. Ян, сидевший спиной к стене, повернул голову. Перед глазами в каменной толще, как огромная замочная скважина, зиял проем, напоминающий своими очертаниями силуэт человека. Сквозь проем были видны желтые волны песка. Рядом с проемом темнела фигура Рониса. Она как тень скользнула вдоль стены, поравнялась с проемом и заслонила его.

- Стой! - крикнул Ян. - Погоди!..

Но Ронис уже был по ту сторону. Он оступился, упал лицом вниз, потом поднялся и, тяжело ступая, пошел в сторону горизонта.

Ян хотел было кинуться следом, но не мог протиснуться в проем. Сильная струя горячего воздуха сдавила ему грудь, песок ударил в лицо, и его отбросило на середину комнаты. Ветер гудел за спиной, свистел в проеме. Раскаленные песчинки влетали в комнату, пол у стены быстро покрывался слоем песка.

Сквозь отверстие в стене были видны вихри песчаной бури, свивавшейся в жгуты и кольца. Шевелились гребешки барханов. Песчаные волны ожили, и было видно, как они движутся, растут, приближаясь все ближе.

Песок тек в комнату, скрипел под ногами. Подступающий бархан уже заслонил половину проема.

Ян не мог простить себе, что не успел остановить Рониса. Снова приблизившись к стене, он стал протискиваться в щель, упираясь руками в края разлома.

Ветер, врываясь в легкие, казалось, рвал их на части. Яну удалось просунуть голову и плечи, руки его хватались за плывущий песок, не находя в нем опоры, и все же он высунулся по пояс, потом уперся в стену ногой и скатился вниз по бархану.

Ветер свистел в ушах. Дышать было нечем. Горло горело так, словно в него влили расплавленный свинец. Вокруг плясал и кружился песок.

- Ронис, Ро-онис!.. - крикнул Ян, захлебываясь песком.

Он не услышал собственного голоса, утонувшего в песчаном вихре. Обернувшись, он увидел, что щель в стене совсем закрылась. Бархан плотно стоял у стены, доставая до крыши. А к нему двигался другой, еще более высокий.

Ян оказался в западне, назад хода не было. Наступавший бархан шевелился как живой, его гребень клубился и извивался, как хребет дракона. Один на один с барханом Ян чувствовал себя муравьем. Песок сыпался сверху, и надо было все время двигаться, чтобы не быть заживо погребенным. Он боролся изо всех сил. Стоило хоть на мгновение остановиться, чтобы отдышаться, как тело тотчас оказывалось по пояс в песке.

Упираясь руками, он выбирался из зыбких воронок, но песок вновь засыпал и засасывал его. Желтое небо над ним казалось набитым песчаной пылью. Ян задыхался. Пытаясь еще раз подняться на бархан, он выпрямился, но не удержался и, сбитый с ног новым желтым потоком, упал навзничь и сполз к подножию.

У него уже не было сил начать все сначала, и песок медленно засыпал его, наваливаясь на ноги. Тысячи песчинок ползли по телу, обхватывая грудь, подбирались к горлу желтыми змейками, пытаясь задушить человека, уже лишенного способности сопротивляться.

Это было как в дурном сне, когда чьи-то руки вот-вот схватят тебя, а ты не можешь двинуться, не можешь пошевелить рукой, не можешь крикнуть, позвать на помощь.

Да и кто бы здесь услышал его крик в ревущем песке? Ян чувствовал, как слабеет воля к жизни, как подступает холодное безразличие.

Воспаленные веки тяжелели, опускаясь на глаза, как барханы, только через узкую щель, сквозь частокол ресниц, забитых песком, проступал горячий желтый свет раскаленного небосвода.

Последним усилием он чуть приоткрыл глаза и увидел на вершине клубящегося гребешка бархана фигуру Рониса. Ян хотел позвать его, но сухие потрескавшиеся губы едва шевельнулись, и из них вырвался только вздох...

Фигура Рониса, похожая на клубящийся столб песка, не то рассыпалась, не то исчезла за барханом. Ветер так же неожиданно утих, как и начался. Дышать сразу стало легче, но Ян не мог сделать глубокого вдоха под тяжестью навалившегося песка. Руки были как связанные.

Он попробовал пошевелиться. С трудом выпростал одну руку, потом другую. Ян боялся, что нависший гребень рухнет на него, если он сделает хоть одно неверное движение. Но бархан застыл, и Яну постепенно удалось выбраться.

Кругом стояла тишина, а в ушах Яна еще клубился звон песка, и кровь в висках стучала так, будто это была не голова, а огромный колокол, в который били тяжелыми молотами сразу с обеих сторон.

Оглядевшись, Ян понял, что находится у подножия самой середины бархана, края которого спускались полого, как опущенные крылья гигантской желтой птицы.

Если бы не песчаная буря, подавившая сознание, Ян обошел бы его слева или справа. Теперь он понимал, что ожидало его, если бы ветер не утих. Стихия поглотила бы его и погребла под миллионами песчинок.

Ян попытался встать. Ноги его дрожали. Хотелось пить. Тело разламывалось от усталости. Он медленно побрел вдоль песчаной стены.

Когда он доковылял до края бархана, то увидел открытую песчаную равнину. Почти у самого горизонта на фоне посветлевшего неба виднелись очертания каких-то развалин.

"Ронис, если его не засыпало, должен был увидеть эти развалины и, вероятнее всего, пошел туда", - подумал Ян.

Жадно дыша успевшим остыть воздухом, Ян шел напрямик. Шлейф песка, тянувшийся за барханами, кончился. Под ногами было вылизанное ветрами отполированное каменистое плато. Идти стало легче.

Он тешил себя мыслью, что там, в развалинах, он обязательно найдет родник или хоть какую-нибудь лужу. Постепенно эта мысль овладела им настолько, что он не заметил, как убыстряются его шаги.