Город, которому ничто не грозит

Поступок Стасика Куликова

Что происходит с человеком после возвращения издалека? Ничего. Просто, чуточку попривыкнув, он продолжает жить, как прежде. Стасик Куликов, ученик Казимира Ивановича, не изменился. О странных уроках в дупле он никому ничего не рассказывал, а временами в его не очень-то развитой памяти они просто-напросто стирались. Ясно помнил он лишь вывернутые комья земли на том месте, где прежде стоял старый клен. Да дождь. Да беспощадный ветер, что срывал листья с исчезнувшего уже клена. Шли уроки, происходили разные мелкие события, все так же раз или два в неделю приходил в класс Казимир Иванович, давал быстрые, как росчерк пера, наставления, повинуясь которым, ребята разбегались кто куда: кто в школьный сад, а кто и вовсе в городской сквер. В самом конце осени - уже дождь походил на снег, и тучи летели над городом, предвещая скорую зиму, - Стасик Куликов шел из школы со своим одноклассником Сергеем Зубаревым, которого все звали просто Зуб. Было часа четыре, но уже довольно темно. Молчали почти всю дорогу. Зуб не любил Стасика и с удовольствием ходил бы с кем-нибудь другим, да было не по дороге. Снисходительно поглядывая на Стасика Куликова, Зуб решал, сказать все же или не сказать. И так как ему хотелось немного повеселиться, а кроме Стаськи не было никого, Зуб сказал, что их Казимир немного с приветом. "Я сделал недавно открытие", таинственно произнес он, и Стасик глянул на него недоверчиво. - Наш Казимир, - громко, с торжеством объявил Зуб,- ни в чем ни фига не смыслит. Понимаешь, ни в чем! Ни в русском там, ни в математике, ни в физике. Вот он и пустил утку, что может обучать новому предмету. А наши все и развесили уши. Бараны." А он под шумок и начал... Разговорная речь растений! Чепуха какая! - Да ведь многие научились, - возразил Стасик. Он стоял, нахмурившись, и напряженно соображал. - Да не научился никто, а только сделали вид, что научились, понимаешь? Ведь проверить-то некому. Во всем мире не сыскать такого специалиста. Лопочем всякие "тирли-мирли", чтобы вместо урока по парку шляться. Вопреки смутным ожиданиям Зуба, Стасик как-то вяло прореагировал на все. Даже никак не прореагировал. Просто пошел прочь, не оборачиваясь, и Зуб лишь успел крикнуть вслед, что Казимир неплохо устроился и что все вокруг бараны. Но Стасик этого уже, похоже, не слышал. Ему было неприятно, что завтра воскресная экскурсия и что даже в воскресенье придется видеться с Зубом. А в воскресенье неожиданно повалил снег, и к школе, где была назначена встреча, почти никто не пришел. Кроме Стасика, были Казимир Иванович да Оксана Кирковец. Экскурсию решено было не отменять. И двинуться таким вот составом. Решил все это Казимир Иванович, Стаська и Оксана молчали, не глядя ни друг на друга, ни на Казимира Ивановича. - К нам еще присоединятся ребята. По пути! - сказал Казимир Иванович, посматривая в небеса. Снег валил громадными хлопьями, в полуметре ничего нельзя было разглядеть. Двинулись в молчании к автобусной остановке, откуда предстояло уехать к месту назначения. Ехали минут тридцать, до конечной. "Лесопарк!" объявила кондукторша, подозрительно покосившись: кроме них не было желающих посетить лесопарк в такую погоду. Однако у самого входа в лесопарк их поджидал еще один человек. - Молодец, Зубарев! Вот нас уже и четверо! - возвестил Казимир Иванович. - Интересно, почему остальные не пришли? - спросил коварный Зубарев, притворяясь дурачком. - Неужели из-за погоды? И так как Казимир Иванович лишь развел руками, Зуб явил миру еще одну мысль: - Знания и личные интересы не должны иметь ничего общего! Вот каким простаком считал Зубарев Казимира Ивановича. Однако тот оставлял за человеком право высказывать вслух любые мысли, а уж потом сам выбирал из них пригодные. Поэтому он посмотрел сквозь летящие серые хлопья на Зубарева и спросил понимающе: - Очень замерз, Сережа? - Всегда готов! - проорал в ответ Зуб и выпятил грудь. Получилось смешно, но никто не засмеялся. Оксана Кирковец - потому что никогда не смеялась в присутствии старших, Казимир Иванович - из вежливости и сострадания, а Стасик Куликов - тот вообще не имел чувства юмора. То есть, наверное, оно все же было у Стасика, но только где-то в глубинах души, и поэтому веселые шутки и розыгрыши его абсолютно не трогали, хотя некоторые серьезные предметы иногда смешили до слез. Что, конечно же, осложняло жизнь мальчика. Пошли по главной аллее лесопарка вслед за Казимиром Ивановичем, который, шагая чуть впереди, близоруко выглядывал под снегом тропу, уводящую в глубь парка. Наконец тропа нашлась - слой снега в несколько сантиметров делал ее почти неразличимой. - Казимир Иванович, - спросил Зуб, - можно, я буду замыкающим? - Несущественно! - отрывисто бросил Казимир Иванович. - До озера - рукой подать. И извольте отставить шуточки! Общее изумление охватило ребят. Никогда еще им не приходилось видеть своего учителя таким. Лицо его, как и голос, стало суровым. Зуб немедленно оценил ситуацию. - Цель близка, а мы еще здесь, - сказал он укоризненно Стасику и Оксане. Извольте следовать за Казимиром Ивановичем! - Он произвел рукой неопределенный указующий жест. Двигались, увязая в снегу. Зуб, который замыкал шествие, шипел в спину Оксане Кирковец: "А ты-то, дура, чего пришлепала?" Оксана не отвечала, только изредка поворачивалась, неистово хмуря брови. - Вон! - сказал вдруг Стасик Куликов, хотя все и так увидели чернеющую среди деревьев и снега воду. Снежные хлопья неслышно касались ее и исчезали. - Продолжим! - объявил Казимир Иванович по своему обыкновению. Так он вечно продолжал, будто подхватывая нить несуществующего разговора или невысказанные мысли. К этому все привыкли, и даже Зуб не закашлялся в удивлении. - Продолжим... Мой первый вопрос. Камень на дне этого водоема - предмет или существо? - Он не дышит, - робко предположила Кирковец. - И не размножается... Значит - предмет. - Что? - неодушевленное. Кто? - одушевленное. Что? - камень. Значит предмет, - уверенно отрапортовал Зуб. - А давайте достанем камень и посмотрим. Иначе трудно сказать, проговорил Стасик Куликов. - Что ж, - подвел черту Казимир Иванович. Он потер руки, то ли согреваясь, то ли выражая удовольствие. И повторил: - Что ж... Подумав, Казимир Иванович задал второй вопрос: - Рыба в озере - предмет или существо? - Поймаем, - сказал Зуб обиженно, - и посмотрим. Вон и Куликов так же думает... - Да я и так знаю, без всякой рыбалки, - сказал Стасик хмуро. Оксана Кирковец и учитель посмотрели на него с интересом. А Зуб - тот вовсе не посмотрел. - Нету тут никакой рыбы,- неохотно объяснил Стасик. - Лет пять как передохла. - Так, - сказал Казимир Иванович и задал вопрос № 3: - Озеро? Как же быть с ним? Как его квалифицировать? Как мертвый предмет или одушевленное существо, живое? - Лучше чтобы его совсем здесь не было, - сказал Стасик так же хмуро и ни на кого не глядя. - Скоро не будет, - уверенно сказал Зуб. - А правда, помните, мы еще в классе втором учились, в озеро впадала речушка... А теперь и ручей пересох, - поддержала Оксана. - Да, - сказал Казимир Иванович, - озеро жило от этого ручья. Черное озеро, неизвестно - живое или нет, слушало ученый спор людей. Некоторые снежинки на его поверхности уже не таяли так мгновенно. - Его надо увести отсюда, - сказал Стасик, пожимая плечами. - Больше ничего не остается... - Не понял, - сказал Зуб. Казимир Иванович засмеялся. Оксана Кирковец лихорадочно переводила взгляд со Стасика на учителя и снова на Стасика. Так она пыталась найти ответ, определить истину. По-другому у нее пока не получалось. - 8501 - выставил Казимир Иванович высокую оценку своему ученику. - Это успех! - добавил он, подмигнув неизвестно кому и стряхивая с берета снег. Такова вкратце история возникновения на карте края единственного, уникального для этих мест кочующего озера.

Минотавр

Пещера Минотавра стояла на перекрестке. Лабиринт, который якобы ее окружал, - досужая выдумка, ничего более. Открытая всем взорам, пещера, как уже сказано, находилась на перекрестке дорог, путники являлись туда добровольно, добровольно же и покидали ее, всякая роковая случайность была исключена, и Минотавр - о, господи! - конечно же, об этом знал. Вот почему он удивлял многих своей предупредительностью и дружелюбием - он хорошо понимал и умел ценить добровольцев. К. предполагал действовать без обиняков. Не представляясь и не вступая в специальные переговоры, он должен был (таковы были его планы) прыжком приблизиться к хозяину и всадить ему в сердце старый кухонный нож из потемневшей стали. Но планы его нарушились уже в самом начале. Минотавр не вышел к нему навстречу, потому и приблизиться к нему прыжком К. не сумел. Из прихожей К. разглядел довольно опрятную комнату с разноцветными половиками, лежавшими крест-накрест. Комната была пуста, и сердце К, налилось непонятной тоской. Он покашлял и даже легонько потопал ногами в мокрых башмаках. Безуспешно! Тишина и тоненький привычный запах квартирной сырости. Ни на что особенно не надеясь, К. сделал шаг в направлении комнаты и тут же почувствовал, что в прихожей кто-то есть. Совсем рядом, около. Кто-то с тяжелым и смрадным дыханием. С сердцем, которое неистово колотится, готовое разорвать грудь и горло, отчего кровь, должно быть, хлынет с самого дна души, заливая рубашку и галстук... К. поморщился и даже для чего-то потрогал рукой грудь. К. медлил. Глупое, неуместное любопытство овладело им. Вместо того, чтобы действовать, как задумано, К. неудержимо захотелось разглядеть в упор это легендарное чудовище, этого виновника всех бед и несчастий, что обрушивались на город год за го-дом - и было тех лет не счесть! Он желал увидеть того, по чьей милости люди, которым, казалось, оставалось сделать последнее усилие, достроить проклятую Башню и вырваться наконец-то из туманного небытия, - люди эти, гонимые ужасом, наведенным на них злобным созданием, прятались в свои жилища, отказывались от плодотворных замыслов... Он, он один виновник их неисчислимых бедствий, ему и отвечать! "Так!" - вскричал К. и нанес удар. "Так..." - повторил он глуше и вновь погрузил нож в самое сердце этого коричневого, смрадного, подлого, трусливого ничтожества. После чего рухнул на пол, не желая глядеть на содеянное. Осколки темного зеркала - того, что стояло в прихожей - валялись, поблескивая, на полу. Сознание возвращалось к К., и он увидел себя среди этих осколков.