Стихи

Лишь в снастях ветрище свищет,

Скучно смерть под килем рыщет,

Жизнь песком струится ввысь...

Сколь нас много -- одиноких,

Гордых, мудрых и двуногих,

Почему же мы пороги

Отираем не свои?

Я любил ее, не грея,

Через силу и болея

Той болезнью, что милее

Всех здоровых моих лет.

Вирус грянул, как эпоха,

Распалив с лихого вздоха,

И звезда, такая кроха,

Разгорелась надо мной.

Но здоровье и природа

Излечили все ж урода,

В представителя народа

Вновь меня оборотив...

x x x

Туманный свет, в толчках дорога,

Рубаху ветром пузырит,

На месяц дальний недотрогу

Скрипуче воют упыри.

Глаза, как в изморози окна,

И сердце стянуто кольцом,

Плюется дождь, и тихо мокнет

Мое унылое лицо.

Тень под ногами ходит валко,

От фонарей качая тьму,

Сухую, длинную, как палку,

Ее стопами тяжко мну.

Мне четвертной, душе столетье -

Такая разница времен,

Но как в дешевой оперетте

Финалом умиротворен.

Пусть не любил -- и не любили,

Кого-то бил -- бывал избит,

Хамил -- и мне в ответ хамили,

В итоге вычеркнут, забыт.

И жизнь крученою тропинкой,

Столь напетлявши на пути,

Вдруг перед тонкой паутинкой

Остановилась -- не пройти.

На перекур дают минуту,

На дымное мое "прости",

Чтоб по неслышному салюту

Поднять себя и подвести,

Перешагнуть, порвать и птицей

Поверх мерцающих лампад

С гвоздикой ссохшейся в петлице

Нырнуть в последний водопад.

ВОИТЕЛЯМ

Мысли -- тени суетливые,

Липкий снег в ночной буран,

К холоду неприхотливые,

Вас сомнет слепой уран.

Вы замрете в жутком хороводе,

Вытолкнув вперед одну из вас -

Ту, которой меньше б верховодить,

Ту, что жаркий страх мне передаст.

Так в последнем плавном, смертном танце

Ненавидящих, немых теней

Накалится злобой костный панцирь

К тем, кто доказал, что был сильней.

x x x

Крепко лишь то, что с детства нам дают,

Где милостивейший приют

Для всякой свежей мысли,

А Сименон, Ладлэм и Пристли

Читаются легко, весьма легко,

И чахнет в нас невзросшее древко

Без цвета, без коры, без листьев,

Одни безъягодные кисти

Чуть шелестят под мерзлым ветерком,

Грустя о чем или о ком,

Не существуя -- прозябая

И все ж при этом назидая,

Что слишком мало прорасти

Зерном рассыпанной горсти,

Еще и кем-то надо быть,

Стараясь как-то не забыть,

Что горсть другая подле ног

И ты отнюдь не одинок,

И смерть твоя лишь озачала б

Для них свободное начало.

РОДНОМУ ВАГОНЧИКУ

Ржавым клеем прихваченный к рельсам,

В мелкотравье ушедший по оси,

Он стоит, и сколь глазом не целься,

Он не тронется и не попросит.

И о чем? Он свое отгремел давно,

Отслужил в заарканенном строе,

Колесил там, гда все было выгодно,

И по времени вывалил втрое...

Ветераном он цокал на стрелках

И наверное, понял не сразу,

Что работает в "пристарелках"

И уж списан давно по приказу.

В тупичок, словно в холмик могилки

Врылся сточенными ободами,

Спрятав трещины под опилки,

Не пятная вокруг следами.

Мир, споткнувшись, застыл перед ним,

Все движение -- в днях и ночах,

И свое -- лишь с собою одним

При далеких вокзальных свечах.

ПОЖЕЛАНИЕ

Бабочкой, не самолетом -

Пусть звучит по-девичьи,

Воробьишкой-махолетом -

Милый, славный перечень!

Не гидравликой, а сердцем,

Не бензином, а душой,

И чтоб мог ты опереться,

Чтобы был нам не чужой.

Чтобы ЗАВТРА -- рядом жило,

Чтобы мигом все года,

И не жаль их, пусть бы было

ЧТО-ТО в них хоть иногда.

x x x

Палящие дали, морозные дни,

Не знаю... Едва ли -- увидим огни,

Как до, так и после не сменим одежды,

Мир -- злобненький ослик, пустые надежды.

Чугунные выси -- отливки веков

В жабо из когда-то замерзших снегов,

Для спин альпинистов готовы хрящи,

Как вертел насадят, ищи не ищи.

Теснящихся пиков ликующий ряд,

Туманное небо, космический взгляд,

Ты взял не вершину, -- ты влез на себя,

Усталостью выбив: "Вы все -- это Я"...

x x x

Женщина настоящая,

С грудью, с глазами блестящими,

Часто усталая, грозная,

Милая и бесхозная.

Я у тебя с ладошки

Слизывал хлебные крошки,

Падая в глубь зрачков

Мимо ресничных пучков

Дна никогда не касался,

Просто сгорал, растворялся

В жарком течении встречном

Женщины моей вечной.

НЕРИФМОВАННОЕ

Клавиш белых поля,

Черные блестки лака,

С чувством благоговенья

Пальцы кладу на них,

Недвижно сижу и сижу.

x x x

Готовую на свалку рухлядь

Неосторожно взялся перебрать,

Но с памятью ожившей все оставил,

Пусть выбросят потом,

После меня...

x x x

Мне нынче легче,

Словно ржавь с души убрали;

Тишайший лес, хвоя ковром,

А из газет

Леплю кораблики.

x x x

Часы -- на семь,

Чтобы проснуться в девять,

Пообещать

И не прийти

И самого себя стыдиться.

x x x

Я за машинкой, лампа слева,

Бра надо мной и солнце бьет в затылок.

Чудно, но тени нет.

Возможно,

Я -- бестелесен в час, когда пишу.

x x x

Тротилом рельсы рвали,

Вдруг...

Увидел оглушенную листву,

Устлавшую, как саваном, поляны,

И голые от грохота деревья.

x x x

Я в грустном настроении

Устало

На скамью присел,

И тотчас подхромал ко мне

Седой подбитый голубь.

x x x

После ссоры -

Хлопотные мысли:

Завтра будет у меня седая прядь,

Прядь седая

Завтра будет у меня.

x x x

Он так трудился, так шутил,

И так все ладно

Выходило у него,

Что я не выдержал

И попросил лопату.

x x x

Я что-то говорил

И откровенно любовался речью,

Но лишь в конце заметил:

Слушают

Другого.

x x x

Вся наша жизнь -

Лилово-приторный коктейль

С соломинкой,

Увенчанной

Губами дьявола.

x x x

Бумажный сморщенный комок в углу

Личиной старичка

С укором наблюдает,

Как меряю

Я комнату шагами.

x x x

Причуды памяти... Мне многое забыть бы,

А многое наоборот оставить,

Просеять все сквозь сито милосердья.