Гадёныш (СИ)

Пропланировали стратегию до полуночи.

А так - хорошие выходные получились. Ребёнок доволен, просто сияет от счастья.

Денис вечером в воскресенье собрался уезжать. Да куда там! Юлечка аж со слезами - Папа, давай ещё одну ночку поночуем.

Уезжали в понедельник рано утром, по сумеркам.

Бабушки уложили закутанную в одеяло внучку на заднее сиденье, пристегнули ремнями. Та даже не проснулась.

Тоха отъехал с сыном за околицу, попрощался и пошёл домой.

Только взялся за ручку калитки, как в доме вскрикнули сильно и страшно.

- Началось, - кольнуло мужика, и он рванул со всех ног.

Антон залетел в дом и чуть не споткнулся о шевелящийся на полу наглухо запечатанный белый мешок. Он сразу понял, что там внутри его жена. Кинулся на кухню, схватил с подставки нож и, присев перед коконом, осторожно взрезал его, начиная с головы.

Татьяна захватала ртом воздух и, тыкая пальцем в глубь дома, захрипела - Там... Тоша... Там...

Антоха влетел в Денискину спальню. Стул опрокинут, окно открыто настежь. В утренних сумерках какая-то тощая фигура волокла по картофельной ботве второй белый мешок.

Антон сиганул в окно, откуда только прыть взялась, грохнулся на морковную грядку и, не обращая внимания на боль в ушибленном плече, помчался за похитителем. Метров за десять крикнул - А ну стой!

И напрасно он это сделал. Худой повернулся и молча направил на преследователя какой-то пульт. Антон не стал ждать результатов, ушёл с кувырком в сторону. Рядом пронеслось белое полотнище. Тоха рванул к обидчику и пока тот ковырялся в своей штучке, подлетел и саданул ему ручкой ножа в лоб. Тот не пикнув, опустился в картофельную борозду. Странно так упал, посегментно. Сначала на колени, потом боком на задницу, потом и вовсе разлёгся.

Антон кинулся к мешку и уже привычно взрезал ткань.

Таня с хрипом втянула в себя воздух и закашлялась. Муж стоял перед ней на коленях - Танечка, как ты?

Таня с помощью мужа тоже встала на коленки, и, вцепившись ему в рубаху, повторяла безумно - Тошенька.... Тошенька... Там... - Тыкала пальцем в дом.

- Там всё нормально. Ты идти можешь?

Таня с помощью Антона неуверенно встала.

- Танечка, иди домой. Иди, от греха подальше.

Женщина, покачиваясь, заторопилась из огорода.

Антон крикнул ей вслед - Таня возьми ружьё и будь наготове. В случае чего - стреляй. Иди...

Антон подошёл к незнакомцу, склонился, пригляделся. Ну и рожа!

Лицо его выглядело как подошва утюга мраморно-белого цвета, острым концом вниз. Сверху прилеплены глаза и пуговка носа, а снизу щель безгубого рта. Чудовище какое-то. Или маска?

Одет и обут он был тоже как на маскарад. Голубая футболка, а сверху странный безрукавый костюм по колени, который состоял из коричневых кожаных ремешков разной длины. Сами ремешки были покрыты металлическими разномастными бляхами, а на концах ремней висели кольца и колечки из белого и жёлтого металла.

Коленки у него как у римского легионера были голыми с мертвенно белой кожей. На ногах красовались здоровенные берцы, под "курточку" цветом.

Урод приоткрыл веки и мгновенно среагировал на обстановку - подтянул ноги к груди и резко распрямив, ударил Антона в грудь.

Тоха добросовестно отмерил пять метров огорода и рухнул навзничь. Тут же вскочил - Ах ты падла! - И метнулся к обидчику.

Тот стоя на коленях, путаясь в своих ремешках и колечках, неуклюже вытащил какой-то детский пластмассовый розовый пистолетик. Но направить на Антона не успел. Тоха зарядил ему пинком по плоской роже так, что думал, голова у вояки оторвётся.

Но нет, не оторвалась...

Рука лежащего бедняги, откинутая над головой, дернулась. Беззвучно полыхнуло, и на краю леса, за огородом, метрах в двухстах, рухнули сосны. Штуки четыре.

Антон осторожно выкрутил из руки беспамятного странного посетителя странное оружие. Потом подобрал штуку, которая смахивала на телевизионный пульт с единственной клавишей. Покрутил, осмотрел, пробормотал - Попробуем - и, направив на существо, отдыхающее в ботве, нажал кнопку. Вылетевший белый шарик развернулся в помятую простыню и, мультяшно вращаясь, закутал уродца в белый кокон с торчащей в головах удобной тканевой ручкой.

Тоха затащил куль в прихожую.

Танечка, которая с ружьём, спросила - Там что? Он?

- Да, Таня, он.

- И зачем ты его сюда?

- Допрашивать буду. Он каким-то боком причастный к вашему раздвоению.

- Ты его лицо видел? Как ты с ним будешь разговаривать? - Спросила вторая.

- Ну... Не красавец, конечно. Но с лица воды не пить. Разберёмся.

Антон затащил мешок на кухню, выдвинул на середину стул, и усадил на него куль. Потом вынул из-за пояса нож и аккуратно взрезал ткань на месте головы. Урод уже очнулся и обеспокоенно глядел на людей. Потом, заметив на столе свои пульт и пистолетик, уставился на них сосредоточенно.

Антон отрицательно поводил пальцем - Даже и не думай.

Подтащил табуретку и сел напротив, упёршись тяжёлым взглядом в лицо пленному.

- Ну что? Будем говорить, или как?

Чудище, как-то понятливо очень разумно, на него посмотрело и указало взглядом на неразрезанный на туловище мешок.

- Освободить?... Ты нас за дураков-то не держи!

Тот замер и долго недоуменно смотрел на Тоху. Потом будто что-то понял. Замотал головой из стороны в сторону и зачирикал как воробей.

- Просит руки освободить, - обернулся Тоха к женщинам.

- Может ему ещё и ружьё отдать? - Поинтересовалась одна.

Антон повернулся к мешку, недобро усмехаясь - Значит, ты решил нас на дурика взять? Гадёныш. - Коротко размахнулся и врезал чудищу по утюгу. Лицо, внешне смахивающее на каменное, оказалось мягким. Из разбитого носа потекла белая жидкость.

- Тошь, - сказала Танечка с ружьём, - Ты это... Не психуй.

Тоша пояснил - А я и не психую. Так положено. Чтобы этот, - он кивнул на спелёнутого, - осознал серьёзность ситуации.

Пленник истошно чирикал и водил мордой вверх и вниз, указывая глазами то себе на грудь, то поднимая их к потоку дёргаными движениями.

Антон вроде что-то сообразил. Приподнялся и прикоснулся рукой к голове уродика. Тот радостно и часто закивал и опять зачастил - Чирик, чирик. Птичка, твою мать.

Тоха прикоснулся к кривому металлическому обручу, приляпанному на плоскорожую башку. Урод закивал ещё сильнее и ещё громче зачирикал.

- Вроде, поправить просит, - сказал Тоха и поглубже насадил обруч на неровную голову.

Тот в ответ, чисто человеческим отрицанием замотал своим утюгом.

- А что тогда? - Удивился Тоха.

Плоскомордый заводил плечами, призывая вынуть его из мешка.

- Ладно, - согласился человек, - оружия у него нет, я его общупал. Таня, держи его на мушке, я ему руки освобожу. Он что-то объяснить хочет.

- А если он опять в драку кинется?

- Не кинется. Слабоват он в драке. Без своих прибамбахов он никто. Прибью, как таракана.

Антон взял нож и аккуратно разрезал ткань на груди. Так, чтобы только руки можно было вытащить.

Урод тут же высвободил их из кокона. Посмотрел на Танин ствол, направленный на него и успокаивающе помотал отрицательно харей. Мол, не надо боятся.

Снял с головы кривой обруч, постучал им по сиденью. Потом снова напялил его на свою утюгоподобную башку и заводил одним из трёх пальцев по краю. Прислушался к чему-то и выдал "нормальным" голосом - Ю кноу вот ай мейн?

Хозяева смотрели на него непонимающе.

Он снова повозюкал обруч.

- Он тарус медэ акцезэ?

Люди переглянулись недоуменно.

- Ту мие разумеешь?

- О! Уже ближе. Покрути-ка ещё, - скомандовал Антон.

- Вы меня понимаете?

- Вот теперь понимаем, - удовлетворено кивнул Тоха.

- Вы, когда ударили по переводчику, сбили настройку на эту местность, - пояснил плоскомордый.