Секретный рейс

— Нельзя быть такой пессимисткой, — упрекнул Дрифт помощницу, прищелкнул языком и поднял палец. — Подумай, как здорово можно заработать! Это если посчитать, сколько мы сегодня загребли. — Он мысленно пробежался по списку. — Хватит, чтобы починить гравитационную панель генератора Хайма в грузовом отсеке, заменить теплозащитные экраны на «Ионе», подзаправиться, да еще и на выпивку останется. За один день работы!

— День работы, за который мы чуть голов не лишились, — отрезала Рурк.

Дженна еще не научилась как следует подмечать едва уловимые перемены в выражении ее лица, по которым только и можно было отличить наигранную невозмутимость от абсолютной серьезности. Обычно — и сейчас тоже — она предпочитала перестраховаться и принять Тамарины слова всерьез. Апирана говорил, что видел однажды, как Рурк смеялась, но Дженна не знала, верить ему или нет.

— Все было полностью под контролем, — стоял на своем Дрифт, с ослепительной улыбкой поднимая бокал. — Мы же за них работу делаем, закон охраняем!

В этой паре он был шоуменом, ярмарочным зазывалой при суровой старшине Рурк. Пока люди соображали, что стоило бы, пожалуй, обратить внимание на тонкую темную фигуру на заднем плане, их, как правило, успевали обжулить, взять на слабо или втянуть в серьезнейшие неприятности.

— А по–моему, пора отсюда сваливать, — возразил Апирана. — Вот если бы сначала отловить несколько мелких сошек, а потом уже Ксанта завалить — это еще ладно. А теперь попробуй вотрись в доверие, когда наши имена уже на слуху. Ксанта найти было нетрудно. А вот те, что помельче, — дело другое. Все, кто что–то знает, будут держать язык за зубами, так что положение у нас будет не лучше, чем у юститов. А то и хуже — у них–то власть, а у нас одни пушки.

— И пушек хватит, — сказал Михей.

— Это если мы сами станем законы нарушать, — язвительно заметил Апирана.

Михей только плечами пожал и вернулся к своему пиву. Он всегда считал, что грубая сила — это язык, способный убедить кого угодно.

— Я предпочитаю остаться на стороне закона, — вставил Куай, вертя в пальцах висящий на шее талисман — фигурку дракона.

Он не добавил «хоть раз», но и так было понятно. У Дрифта и Рурк подход к законам любых правительств по всей галактике всегда одинаков: первым делом целесообразность, а потом уж повиновение порядку.

— Ну да, у тебя же самая опасная работа, в машинном–то, — фыркнула Цзя и крепко постучала себя по груди. — А мне — знай вычисляй слепые зоны, удирай от охраны, прячься под хвостом у грузового корабля, чтобы замаскировать наш след выбросов, с риском зажарить нас всех в обратном потоке, рассчитывай переходы из одной системы в другую…

— И если ты где–то проколешься, мне тоже или смерть, или решетка, — возразил Куай. — Разнылась тут.

— Если я говорю, что предпочитаю поменьше рисковать жизнью или свободой, это еще не значит…

— Cállate [3], — вздохнул Дрифт, и брат с сестрой послушно умолкли. Дрифт плеснул еще на два пальца виски, понюхал, пригубил и снова поставил стакан на стол. — Завтра утром я пойду в офис Управления юстиции, посмотрю, есть ли что-нибудь такое, с чем стоит связываться. Есть — значит, сделаем доброе дело и получим за это денежки. А если нет… Тогда прикинем, какие у нас еще варианты.

ЗАКОНОПОСЛУШНЫЙ ГРАЖДАНИН

Большая часть миров, живущих или живших когда–то добычей полезных ископаемых, где Дрифту случалось бывать, четко делилась на разные социальные пласты — да, «пласты», пожалуй, самое точное слово. Государственные чиновники и люди богатые, со связями и положением, жили на поверхности. Даже там, где у планеты не было пригодной для дыхания атмосферы, как, скажем, на Кармелле‑2, от герметично закупоренных особняков, атмоскребов и государственных офисных зданий в псевдоготическом стиле, соединенных сетью приподнятых над землей тротуаров, так и веяло запахом денег и власти.

Такие же герметичные багги и краулеры разъезжали от шлюза к шлюзу по поверхности планеты, облака пыли и грязи от шин и гусениц поднимались в… в диоксид углерода, или азот, или что там у них вместо воздуха. Дрифт толком не знал, да и не все ли равно; главное — дышать лучше не пробовать.

Под землей жили люди попроще. Когда выгребут все имеющиеся в этих местах полезные ископаемые, компания всегда может получить доход по второму разу: открыть шахту, расширить и продать застройщику, чтобы тот втиснул туда стандартный сборный дом. В таких местах, как Кармелла‑2, вся кора была основательно изрыта вширь и вглубь и представляла собой настоящие соты из тоннелей и пещер. Желающих поселиться там хватало, несмотря на то что такая обстановка кого угодно доведет до клаустрофобии, а электричество позарез необходимо не только для всяких там роскошеств, но и просто для выживания: положим, скандалы пятидесятилетней давности вокруг воздушной ренты — это дело прошлое, но если вдруг не сработают атмосферные заслонки или насосы выйдут из строя, обитатели шахты и задохнуться могут.

— И как только кто–то соглашается там жить? — проговорила Дженна, рассеянно теребя массивный металлический браслет, который всегда носила на правой руке.

Девушка кивнула в сторону маглифтовой платформы, уходящей вниз, на Подземную. Они стояли в ярко освещенном зале — гулком помещении размером чуть ли не с самолетный ангар — и разглядывали снующих взад–вперед людей: шахтеров, юститов, уборщиков, офисный персонал и других, чьи роли и функции определить было труднее.

— Не столь уж многие и соглашаются, — беззаботно ответил Дрифт.

Он слегка маялся с похмелья, но ему все еще кружил голову вчерашний успех, так что всерьез жалеть себя не получалось. Кроме того, они отхватили солидное вознаграждение: один Гидеон Ксант стоил пятьдесят тысяч долларов СШСА, пусть их долю и урезали, поскольку они работали совместно с юститами. Когда к одной из самых крупных шахт, доступных только для транспорта, подкатил рычащий трехосный автомобиль — его неумолкающий рев словно эхом отдавался в голове, — Дрифт все–таки поморщился.

— Но шахтерское дело не больно–то прибыльное, а если хочешь скопить денег, чтобы развязаться с этой жизнью, приходится экономить. Внизу жилье дешевое, вот и все.

— Дешевое и мрачное, — пробормотала Дженна.

Дрифт позволил себе улыбнуться. Дженна была очень скрытной, когда дело касалось ее прошлого, но Дрифт не сомневался, что родом она либо с Большого Франклина, где они ее подобрали, либо с планеты–сестры — Малого Франклина. Обеим планетам, чтобы стать обитаемыми, терраформирования понадобилось всего ничего, и населял их почти исключительно средний класс и выше, если не считать обслуживающего персонала — куда же состоятельным людям без него. Скорее всего, Дженна тоже была из богатой семьи, и Дрифт с невольным любопытством думал, почему она так здорово разбирается в технике — уровень образования тому причиной или подростковый бунт так проявился?

— Ты бы посмотрела, что еще ниже творится, — сказал он. — Там и света меньше, и воздух еще гаже. Там: одни теневики живут.

— Кто?

Дрифт усмехнулся. Ему нравилось знакомить Дженну с галактикой, его невольно забавляло то, что она так мало знает о некоторых сторонах жизни; похоже, новые голографические экраны на богатых планетах Соединенных Штатов Северной Америки сильно приукрашивают действительность, замалчивая многие неприглядные подробности.

— Ну, знаешь, люди, которые наскребают себе на пропитание из отвалов породы или таких жалких огрызков рудных жил, что горнодобывающие компании не хотят с ними связываться. — Он засунул пальцы под ремень пистолета, все больше увлекаясь разговором. — Нy, в общем, это такое место, где имен не называют и вопросов не задают, и если проснешься утром, то тебе уже, можно сказать, повезло — тут ведь надо еще с умом выбрать место, где уснуть. Вот где скрываются самые отпетые преступники, между прочим. Зато если утром все–таки проснешься, то можешь начать совершенно новую жизнь. — Он украдкой покосился на нее. — В этом отношении тут все равно что на «Кейко».