Имя мне... Все

Наконец я вскрываю этот ящик и обнаруживаю самое человечное создание из всех, когда-либо виденных мной, со сложенными на груди руками. К несчастью, голова ее в нескольких местах треснула, а ноги раздроблены ниже колен. Но в соседних ящиках я нашел голову в отличном состоянии, а также и несколько конечностей, которые можно будет присоединить, не нанося вреда общему эстетическому впечатлению.

После переделки я легко получил то, что хотел. А хотел я, чтобы она была ростом в пять футов восемь дюймов, весом — сто тридцать шесть фунтов и имела бы приятную полноту. У нее будут довольно длинные светлые волосы, большие зеленые глаза, маленький прямой носик, чувственные губы и постоянная улыбка.

Она будет очаровательна, прелестна и чувственна, взгляд ее будет задорным и вызывающим, вид — надменным и высокомерным, но в то же время нежным и томным, головка — восхитительной…

Она будет…

Но мои руки уже спешат, торопятся, что-то добавляют и отбрасывают, привинчивают и отвинчивают…

Совершенно случайно портативный «кожесмеситель» уцелел во время взрыва. Я отмеряю составные части и ссыпаю их в приемное устройство. Машина месит, растирает, толчет; все кипит и дымится; синтетическая кожа окрашивается и размягчается. Мои пальцы бегают по лицу куклы, обрабатывая впадинки, формируя закругления и вылепливая морщинки, интимные и сокровенные. Я добавляю с одной стороны и убираю с другой… Здесь — уменьшаю…

Там усиливаю… Я создаю и разрушаю… Я уничтожаю все и все начинаю заново…

Последний раз я проверяю соединение костей из молибдена, натяжение стальных проводов, примыкающих ко всем частям тела, эластичность и упругость вольфрамовых пружин, встроенных в мышцы, главный гироскоп и электронный мозг. Кажется, все работает нормально. Инсталлятор знаний на месте, все разветвления на месте, все в порядке.

Жму пальцем на кнопку. Щелк! Ну вот и свершилось! Я слышу, как закрутились колеса механизма. Процесс охватывает все его части, и машина оживает!

Синтетическая жизнь вливается в тело, начинающее остывать.

Боже, как же ты прекрасна, мой ангел! Ты дрожишь, ленивая и сладострастная в своей невинности. Твои бедра трепещут, твоя грудь набухает и напрягается, твои губы двигаются, руки дрожат…

Я ласкаю твои щеки, глажу твои волосы. Твои глаза открываются, взгляд с удивлением останавливается на мне, твой рот что-то шепчет, и ты замираешь в нерешительности на пороге сна.

Ты выпрямляешься, садишься и улыбаешься. Потом ты встаешь великолепная, волнующая, романтичная. Ты выходишь из ящика, легкая, подвижная и по-кошачьи проворная. Ты смотришь на меня и улыбаешься. А я — я замираю на месте, как очарованный ребенок.

— АРАБЕЛЛА!

Я до сих пор не знаю, почему создал эту псевдо-Арабеллу. Сейчас я понимаю, что она была всего лишь куклой, автоматическим манекеном, обыкновенным созданием из металла и пластика с вечной синтетической улыбкой. Простой робот, хорошо смазанный и отрегулированный. Бесчувственный и равнодушный механизм.

Просто машина!

Мне трудно называть ее Арабеллой. Для меня произнести это имя, обращаясь к гуманоиду, значит совершить кощунство, святотатство. Но это имя уже отпечаталось в ее микросхемах и мозговых цепях, и это единственное имя, на которое она отныне согласна.

И все же, по возможности, я стараюсь не называть ее этим именем.

После того, как она познакомилась с остатками корабля и хижиной, выстроенной мной посредине поляны, я предоставил ей этот день, чтобы она могла заняться собой: привести себя в порядок.

Она скроила себе платье из дрянной материи, входящей в состав груза корабля. У нее получилось довольно неплохо, хотя Арабелла, без сомнения, сделала бы это гораздо лучше. На мой взгляд, платье должно было быть менее строгим, более веселым и более декольтированным. Оно должно было бы иметь кружева и легкие складки. Больше изящества и легкомыслия. Весь этот шик, которого — увы! — лишено платье гуманоида.

Готовила она неплохо, но могла бы и лучше; и этим утром, когда я открыл глаза, то увидел, что она готовит завтрак.

Много ошибок было и в ее жестах, но я надеюсь, что со временем эти мелкие недостатки можно будет исправить. Она поприветствовала меня своей ласковой улыбкой и поставила на стол чашку дымящегося кофе.

— Доброе утро, Джон. Как вы сегодня себя чувствуете? Хороший денек, не правда ли?

Я морщусь.

— Мне хотелось бы, чтобы вы перестали обращаться ко мне по имени. «Господин Кларк» кажется мне вполне приличным обращением.

— Хорошо, господин Кларк.

Какая фамильярность! Я уверен, что Джо надо будет пересмотреть и перепроверить системы, отвечающие и регулирующие воспитание этих «многоцелевых» роботов.

— Присядьте-ка на минутку. Нам совершенно необходимо раз и навсегда определить отношения между человеком и андроидом или, более точно, между человеком и гуманоидом Ф, каковым вы и являетесь. Я хочу, чтобы наши отношения были четко определены.

— Я выполняю все ваши приказы. Пункт 1, меморандум 28.

— Я говорю об основных законах роботехники. Пункт второй и следующий: робот ни в коем случае не должен идти против своего хозяина. Он должен слепо выполнять его приказы, если только они не противоречат человеческим и социальным законам. Третий…

— Но здесь, господин Кларк, это не имеет смысла, так как мы одни.

Какая бесцеремонность! Я продолжаю со вздохом:

— Пункт третий предусматривает, что гуманоид Ф должен заботиться как о своей безопасности, так и о безопасности своего создателя. Четвертый предусматривает элементарные правила вежливости и приличия. Например, никогда не прерывать разумное существо, когда оно обращается к вам. Я понятно говорю?

Тишина.

— Я понятно говорю?

По-прежнему нет ответа.

— Ну, отвечайте, черт возьми!

Механизм улыбается во весь рот.

— Абзац 128, пункт 512-бис. Гуманоид не обязан отвечать «да», когда получает от своего хозяина заслуженное замечание.

Его согласие выражается молчанием.

Я разражаюсь смехом. Ба, точно, это ведь совсем вылетело у меня из головы. Если бы я не работал долгое время с машинами, то мог бы принять эту реплику за остроумное высказывание, окрашенное типично женской иронией.

— Должен вам справедливо заметить, что еще немного, и вы начнете выражаться совсем как Арабелла.

— Но я и есть Арабелла.

— Я говорю не о вас.

— Еще один гуманоид?

— Нет, человек.

— О! Человек, носящий такое же имя, как и я?

— Точнее будет наоборот. Скажем, вы носите имя одной женщины.

— Вы ее знаете?

— Я ее знал, — Какая она была?

— Очень милая… Очень красивая…

— Как я?

— Именно.

— Вы ее любили?

При этом вопросе мои брови хмурятся.

— Маленькая куколка, что вы можете знать о любви? Любовь — чувство человеческое.

— Простой обмен эмоциями электрохимического характера; суть любви может быть выражена геометрическими символами: любовь может быть вызвана простым физическим контактом. Свод правил «Отношения и связи между людьми», параграф 32.

— Я… я советую вам забыть этот параграф.

— Хорошо, господин Кларк.

Еще одна идея Джо! Черт возьми, теперь я понимаю, почему Джо продает эти механизмы, как булочки, в разные концы Галактики. Какой ужас! Я воспользовался тишиной, чтобы проглотить кофе, но машина возобновила разговор:

— Я хотела бы, чтобы вы поговорили со мной об Арабелле.

Неожиданно кровь бросилась мне в лицо и я рассердился; боже, как эта машина раздражает меня!

Я ушел, хлопнув дверью.

В это утро я снова принес в хижину свои охотничьи трофеи.

Две птицы, подстреленные на болотах, и три мелких млекопитающих из тех, что живут на мясистых шляпках огромных грибов, растущих в лесу. Их мясо очень вкусно, при условии, если его подать под острым соусом; с чем псевдо-Арабелла довольно успешно справляется. Особенно важно для нас сейчас сделать запас провизии на зиму, и мы уже начали делать консервы.

Конечно, я всей душой не хочу их использовать, так как перспектива провести еще одну зиму на Рока меня совсем не радует, несмотря на присутствие преданного и прелестного спутника.