Под дланью бога (СИ)

-Вы хотите музыки? Ее есть у меня! -Тьфу на этого одессита, заразил зараза, своей неправильной речью. 

Иду на баркас. Испросив разрешения, следом семенит Прима-скрипка оркестра, Боря Кацман. 

-Борис, - произношу его имя почти как в фильме "Правдивая ложь" с Арнольдом Чёрночёрным. Похоже такое обращение приводит его в восторг. - А Вас какими судьбами к нам в Корею занесло? 

-Как? Вы не знаете? -Борис эмоционально вскрикивает,-нас, я говорю об оркестре, привез Генрих Ленц, он сейчас занят семейными делами. Сын у него здесь. Привёз в проект "Опера". Что это за дело такое не знаю, но думаю можно от Вас узнать. 

-Конечно узнаете, а где учили латынь? - Борис удивлен вопросом 

-Я? Латынь? Причем здесь латынь? -Борис в недоумении. 

-Просто видимо совпало, опера так и переводится "дело, изделие, труд" 

-Да, уж совпаденьеце, а латынь я к сожалению не знаю, английский с грехом пополам, немецкий так сяк, родной да и всё! Ах да, люблю все итальянское и язык тоже! 

- А русский? 

- Ну вы и спросили, мадмуазель, разрешите Вас так назвать? Он же для нас со Срулем государственный. Почти родной! - Тут Борис замер и затрясся в смехе: - Я-то думаю, что это вы так к нему по серьёзному, Исраэль, Исраэль! Так вы просто по-русски понимаете! И Сруль для вас не удобно! Ха, ха - Бориса пробил хохотун. А...я ха, ха его с детства Срулем звал и звать буду, ха, ха... Ух, ну аппаратура у Вас!!! Круто! 

Сажусь за синтезатор, включаю программу на компе. Для начала "Набукко, а там добьем Сестрами Берри, слава богу идиш на немецкий похож и запоминался для меня в легкую. Даешь "Хавва нагиллу", Chiribim Chiribom , Шалом Алейхем 

Поклонись слону и даже маленькой улитке, и тогда, не случиться с вами беда, сохраните вы лица всегда. Вольный перевод в стиле хокку с русского на неяпонский. 

Чуть не влипла в серьезные неприятности! Слава богу сестра подслушала, как я перед зеркалом монолог для Ванти репетировала. Хотела, чтобы как в дораме, про несчастную любовь, с надрывом, слезой в уголках глаз. Чтобы он проникся всей душой и понял, как мне было плохо из-за него. Упс! Чуть не нажила врага. Сунюнг просто спросила: 

- Ты хочешь с ним расстаться навсегда? 

- Почему? Просто хочу, чтобы он понял, как мне было больно... 

- Тогда ты всё делаешь неправильно, псссс! Ты теряешь лицо, он теряет лицо! Так нельзя! 

Видя мое непонимание, сестра приходит в ужас. То, что для нее естественно, для меня табула раса. И как она заметалась, ведь то, что впитано с молоком матери бывает труднее объяснить, а у меня крутится в голове что-то, подзабытое из лекций: "Потеря лица - это в общем случае результат коммуникативного действия (не важно, речевого или нет), совершенного в присутствии людей, мнение которых для нас небезразлично, состоящий в ущербе чести и достоинству. В обычных коммуникативных ситуациях человек, потерявший лицо, теряет и статус, занимает подчиненное по отношению к другим положение". Пришлось сестре звать Чже. Он тоже оказался в затруднительном положении. Это всё равно как объяснять о том, как правильно есть суп или лапшу. Хотя лекцию прочел не слабую. 

Воспитание у китайцев осуществляется методами, воздействующими на чувство стыда. Эмоции, возникающие в результате применения подобных методов, составляют часть комплекса отношений, связанных с концептом 'лицо' (lian). Такая общественная система вела к повышенному вниманию к 'лицу' индивида. С понятием 'лица' тесно связано представление о лояльности индивида по отношению к членам своей группы. Родственники и друзья должны прилагать все усилия к тому, чтобы выполнить обязательства по отношению друг к другу. Нелояльный индивид - это индивид 'без лица'. На 'лицо' индивида оказывает влияние также соблюдение им норм группы. При помощи системы установок и отношений, связанных с концептом 'лицо', происходит интеграция индивида в группу. Сотрудничество внутри группы противопоставляется индивидуализму. Любое проявление пренебрежения 'лицом', которое заставляло людей чувствовать дискомфорт или неблагоприятно выглядеть в глазах других и отражалось не только на них, но и на их семьях и группах, считалось оскорблением, которое требовало быстрых извинений, а в более серьезных ситуациях, и определенного возмездия или мести. В культурной практике Китая более четырех тысячелетий подавлялись идеи индивидуализма, и всячески подчеркивалось превосходство семьи и группы людей. Прилагались огромные усилия к тому, чтобы гомогенизировать людей, заставить их мыслить и поступать одинаково. Индивидуализм считался аморальным и некитайским явлением. В рамках этой системы важным явлением было уважение к группе, а не к себе. Чувство собственного достоинства размывалось до такой степени, что оно фактически не существовало. Никто не мог принимать решения от своего имени, касающиеся только себя. 

Китайское общество функционировало скорее на основе личных отношений, чем на основе объективных обычаев и законов. Существовавшие законы служили интересам власти, оберегали её, а не простых людей. Они также не обеспечивали людям возможность ведения дел на основе законных прав и практической целесообразности. Каждому человеку и каждой группе приходилось создавать и укреплять обширную сеть личных связей, чтобы получить то, что им было необходимо. Средства к существованию, а часто и сама жизнь зависели от наличия данного вида 'социального доверия'. Всё, что могло 'запятнать лицо', оказывало негативное влияние на способность использовать это 'социальное доверие'. Тем самым значение и положение индивида в социуме становились практически полностью зависимыми от других индивидов. Забота о собственном лице становилась единственной областью, над которой индивид имел власть. 

Тех немногочисленных китайцев, которые были не столь чувствительны к пренебрежению или оскорблениям, как остальные, считали людьми с 'толстокожими лицами' (lianpihou). Озабоченность китайцев своим 'лицом' сегодня так же сильна, как и в древности, если не сильнее. В случае отказа от конфликта с другим, сохраняя его 'лицо', индивид получает основания считать себя имеющим 'лицо', не поступив недостойно. В результате забота о своем 'лице' перерастает в стремление избегнуть конфликта в межличностных отношениях. Данное стремление вместе с поддержанием социальной гармонии в традиционной китайской ментальности выступают, как значимые самостоятельные ценности, 'забота о 'лице' другого человека представляет собой нечто большее, чем просто социальную норму, в соответствии с которой каждый старается не затронуть 'лицо' другого и в результате сохраняется 'лицо' каждого. Не заботиться о чужом лице, уже означает причинить в какой-то степени вред своему 'лицу''. Общество в целом всё ещё зависит от 'социального доверия' и 'лица', как основных составляющих любых взаимоотношений. В обществе, в котором доверие и лояльность являются основными принципами всех взаимоотношений, потеря лица может сделать индивида 'неприкасаемым', 'под концептом 'лицо' часто подразумеваются 'социальные связи''. В дополнение к 'сохранению лица' самого индивида и других, в китайской ментальности также чрезвычайно важным является 'предоставление лица' другим индивидам, от которых ожидается постоянная благосклонность и сотрудничество. В терминах нашей ментальности это означает, что с подобными людьми необходимо обращаться с особым уважением и почетом. От иностранцев, имеющих дело с китайцами, не требуется соблюдение 'лица', однако, если говорить о выживании и успехе в Китае, то таковые невозможны без знания понятий 'лицо' и 'социальное доверие". Китаец изо всех сил старается не 'потерять лицо', представ перед другими людьми в неприглядном виде. Если он не может или не хочет отвечать на неприятный вопрос, он способен рассмеяться, чтобы скрыть смущение. Это означает, что собеседник произнес нечто непонятное, либо китаец не имеет точного ответа на вопрос. Аналогично носитель некитайской ментальности 'теряет лицо', демонстрируя, что он рассержен или расстроен.