Мама (СИ)

- И вот что я тебе ЕЩЕ скажу, Ольховский. Эта информация секретна, но не знает ее лишь ленивый. Что тебе говорит цифра 7 %?

- Все что угодно. Но, думаю, ты скажешь лучше.

- Скажу. 7% - это размер съеденных продуктов этой оравой, - кивок головой, как в сторону внешнего периметра, где кольцом располагался палаточный лагерь спасения простых смертных, так и в сторону собственного административного корпуса.. Оказалось, что аппетиты с началом беды не уменьшились, а вот запасы еды были хоть и велики, но таки ограниченны. И это за пару-тройку месяцев?!- А что будет через год? Что бы сделал на моем месте, или на месте моих 'директоров'?

- Попытался бы избавиться от лишних ртов.

- А что бы ты подумал на месте 'серых шеек' и их защитничков?

-Ну...Что они и есть эти 'лишние рты'...ну и даже предположил метод избавления, по типу 'молись о лучшем, готовься к худшему'.

- Вот! А теперь добавь еще что тут и внутри периметра номер раз, то есть тут, рядом и под боком, не все спокойно. Пожарников - никто не любит - их спаслось больше всех, при чем и семейных с ними больше всех, а вот как военная сила они наименее сильны. СБ-шников никто не любит, но два десятка моих, бывших моих, по разным группам разбежались за сутки, а ведь еще есть МЧС-ники, ДПС-ники, и прочая, и прочая.

Короче, мне порою, кажется, что у аглицкой королевы более власти было чем у меня. И тут ТЫ? - Что подумают 'пожарники', 'милицианты' или кто другой? Я не знаю, но все что угодно. А у нас пока что равновесие, покой, порядок, стабильность. И ты, Ольховский, предлагаешь это равновесие нарушить, взяв перед тобой союзнические обязательства? При чем выгоды будут очень отдаленные - ведь ты далеко, а вот брожение в умах, интриги и контр-интриги начнутся сразу же. Вот ты бы на моем месте взял?- Молчишь?- Вот и я промолчу!

Уже уходя, накидывая свою куртку, Ольховский услышал Кравчего. Тот стоял тяжело, сложив руки на животе и прислонившись здоровым плечом к стенке. Годы, ожирение и спиртное сделали свое дело. Но слова его были на удивление тихими и четкими.

- Я сказал, что Лагерь спасения не сможет положительно ответить группе гражданских под руководством бывшего сотрудника СБ Ольховского на их вполне разумное предложение. Но если возникнет возможность, Комендант Лагеря Спасения всегда будет готов оказать помощь своему бывшему коллеге. И будет рассчитывать на ответную любезность.

Этой дипломатической фразой Кравчий словно бы разбил ледок, тронувший их беседу после его 'нет', и их рукопожатие было слишком крепким, для того, что бы назвать его формальным.

Когда дверь за Ольховским захлопнулась и сюрвайвера повели к выходу из лагеря, его недавний собутыльник и нынешний 'Спаситель Отечества' сел и задумался. - И было ведь о чем думать?! То, что он сказал Ольховскому о противоречиях в их команде, было лишь блеклым отблеском того пламени, которое грозило сжечь их мирок.

Но если бы рядом с ним был не Ольховский, а его покойный брат, или однокашник Грузинский Петя, сгинувший в Минске в самом начале Беды, или кто еще, кому он мог доверять как самому себе, тогда Кравчий раскрылся бы по настоящему. И рассказал бы о своем знании.

А знал Сергей Петрович что умрет, и умрет он точно не своей смертью. Это могло случится раньше, а могло и позже - слишком много было людей считавших, что Сергей Петрович в частности, или СБ в целом взяло не по чину, или по-чину, но и они тоже имеют право или достойны большего.

Первый звоночек для него прозвенел буквально сразу, как только они смогли перебросить людей к складам Томаковки, - именно тогда-то он, по совету мамочки, - Царствие ей Небесное, - завел котенка. Маленькое рыжее солнышко кувыркалось по его 'кабинету', постоянно прося пищи. - Держать его всегда в полуголодном состоянии был опять же совет мамочки. Ну а что бы успокоить 'солнышко', перед тем как есть что самим, ему кидали кусочек. И ждали... минут пять. - Однажды котенок съел кусок картофеля, и практически сразу начал кашлять кровью, а минуту спустя - умер.

Кто траванул поднос с едой Кравчий выяснить так и не смог. - Женя, которому он поручил это расследование, уперся в труп повара, и дальше не продвинулся.

Второй звоночек случился примерно недель за пять до встречи с Ольховским. - Тогда был трудный день, тяжелое совещание, солнцепек. - Его душа потребовала теплого душа, часика сна и укола от давления. - И первым в списке были именно что банные процедуры.

После принятия душа - закутаться в свой теплый банный халат было делом естественным, причем естественным настолько, что он не обратил внимания на одну маленькую, но смертельно опасную мелочь. - Лишь в самое последнее мгновение он остановился, заметив, что его часовой и телохранитель в одном лице - не отзывается на реплики начальства. А еще через доли секунды, уже опуская пальцы в карман, он понял, что там притаилась смерть, и если он туда опустит руку еще чуть ниже, то маленькие зубки куснут, или может быть, всего лишь царапнут его кожу, добираясь до кровеносных сосудов, и несколько часов спустя его не станет. - Часового тогда так и не нашли, как впрочем, не удалось, и узнать, кто подбросил в карман его халата маленькую серую, и неупокоенную мышку.

Третий звоночек прозвенел ровно за неделю до того, как представители Томаковского лагеря спасения в бинокль рассмотрели своего бывшего коллегу Петра Ольховского.

ОТСТУПЛЕНИЕ 3-е мая 2007г ., около 13.00 - 'Третий звоночек' - То, что это ловушка, Кравчий понял не сразу.

Это был его кабинет. Но не было подноса с рюмками и хоть какой то закуской, а зашедшие вслед за ним коллеги по СБ вовсе не выражали тех скорбно торжественных чувств, которыми они сочились буквально пару минут назад, когда их маленький геликоптер зависал над крышей здания СБ.

Эвакуация велась из города все эти месяцы, сначала топорно - при помощи автотранспорта, но позже были подключены баржа, несколько прогулочных катерков и два вертолета.

Но всему приходит конец. Сначала был закрыт пункт эвакуации 'ЮрА, затем - 'Близнецы'. 'Речь-порт' было решено оставить под контролем сугубо в силу того, что его легко было оборонять, а значимость его трудно было переоценить.

Оставалось само здание СБ. Для поддержания периметра обороны требовалось как минимум три десятка человек, а как пункт эвакуации и место сбора - оно давно себя исчерпало. Поэтому было вполне логичным - оставить его, вывезя оттуда все что, представлялось ценным или критически важным.

Капитан оставляет корабль последним, - этот морской обычай был глубоко чужд Сергею Петровичу. Но неожиданная просьба Евгения возглавить делегацию 'закрытия' СБ, помянуть своих - ТАМ и со СВОИМИ его даже тронула, удивила, но никак не насторожила.

И лишь когда он, Кранч, Пицык, Евтушенко и Евгений Косенко - его зам и правая рука зашли в его же кабинет, в кабинет его - Кравчего Сергея Петровича, лишь тогда он понял что это ловушка. Тупая, простая как все гениальное, примитивная, но ловушка.

Нет ни стола со скромными закусками, ни нескольких бутылок спиртного - ничего нет, кроме открытой бутылки водки и обычного стакана. И еще было молчание - тягучее и нехорошее молчание у него за спиной.

Уже оборачиваясь к подчиненным, он стал догадываться, чего от него хотят и ждут, и начал искать способы если не избежать финала, то хотя бы его оттянуть.

- Сергей Петрович, - прервал повисшее молчание Кранч, - позволь я тебе одну маленькую и грустную историю расскажу.

- Говори! - Голос Кравчего вдруг стал сиплым и хриплым. Нет! Он не потерял рассудка и вовсе не запаниковал, но голос дал слабину и Сергей Петрович про себя отметил, что так и надо дальше говорить. Пусть думают, что он испугался, потерял голову. Зачем? - Он еще не решил, но подумал, что так будет лучше.

- Несколько месяцев назад один сотрудник СБ решил что он хитрожопее остальных. Получив странную информацию, он сделал все, что бы его не сочли ни паникером, ни дезертиром, при чем сделал так, что бы самому не пострадать.