Мама (СИ)
Мама (СИ) читать книгу онлайн
Тот день должен был стать самым обычным - мартовским и теплым. Люди все еще куда то спешили, спорили, решали свои проблемы - мелкие, и те, что пока казались им крупными.Работали и отдыхали, умирали и рождались, женились, - и просто жили. Президент одной крупной страны в северном полушарии готовился к импичменту, а какой-то студент не самого престижного ВУЗа города Воронежа готовился к своему первому "настоящему" свиданию.Молодой доктор в индийском городке Мумбаи размышлял над предстоящей операцией, а его пожилой коллега в далекой русской Вологде заполнял заявление на перерасчет пенсии.Но и неудачливый политик, и играющий гормонами юноша, и оба доктора, и миллиарды остальных людей образовывали одну общность, именуемую громко и красиво - ЧЕЛОВЧЕСТВО.И именно в этот день это самое человечество прошло в своем развитии очередную точку бифуркации, в просторечии именуемую точкой невозврата, - когда были возможны несколько вариантов развития - "или - или".В тот теплый мартовский день пришла БЕДА: на свободу вырвался "лучший друг человека" - вирус, получивший имя - "шестерка".И он действительно был лучшим другом для каждого конкретного человека, и кошмаром для всех людей.При попадании в организм своего носителя через воздух, он всячески оберегал его здоровье, подавлял болезнетворные микробы и бактерии, борясь за жизнь своего хозяина до самой его смерти...и, что гораздо хуже, даже после ее, "возвращая" уже умершего в мир живых, создавая своеобразную и неповторимую форму "некротической" жизни. Очень голодную и очень агрессивную форму. - Таких называли "нежитью", "зомби", или, как удачно окрестил их один врач - "вернувшимися" Если же вирус попадал в своего носителя чрез кровь, то ударная форма "лучшего друга человека" быстро приводила к смерти носителя, ... но совсем ненадолго.Вирус не позволял своему носителю умереть окончательно, и боролся за своего носителя - "возвращая" его "оттуда". Пускай эта форма "некротической жизни" была поначалу достаточно тупа и неповоротлива что бы убить в одиночку взрослого человека, но она была вполне способна его укусить, обрекая укушенного на скорую смерть и такое же скорое "возвращение".Старая индийская легенда гласила, что изобретатель шахмат в награду за свое изобретение попросил зерна: всего одно зернышко "положенное" на самую первую клетку шахматной доски, два зернышка - положенные на вторую, четыре - на третью, и так до самого конца шахматной доски.Простое удвоение зернышек приводило к тому, что уже на десятой клетке необходимо было "готовит" более чем тысячу зерен для следующего шага. И хотя это была не Древняя Индия, но люди-зернышки шли в оплату пришедшей Беде почти по правилам древнего мудреца.В первый и второй день Беды только один "вернувшийся", до того как его окончательно не останавливали выстрелом в голову, часто успевал несколько раз "продублировать" себя, и мог быть причастным, прямо или косвенно, к появлению нескольких новых сотен таких же как он сам.И именно с этого дня мартовского дня Мир получил новый вектор развития.А каждый из живущих вступил в жуткую игру, в которой два слепых крупье - судьба и случай - стояли на раздаче, тасуя и раздавая всем подряд и без разбора свою колоду. Ну а успех игрока зачастую зависела не столько от принятых карт, сколько от его умения успеть понять правила игры.При этом солдат-первогодок с автоматом в далеком Усть-Илимске имел в этой игре на руках куда больше козырей, чем его сверстник - студент-филолог в центре московского мегаполиса, а водитель-дальнобойщик на трассе "Чита-Хабаровск" куда и куда как больше чем какой ни будь питерский таксист.Но все это были всего лишь частности, а в целом Суровая логика жизни говорила, что наилучшие шансы вытянуть короткую соломинку жизни получила особая группа населения - здоровые и молодые мужчины... ... мужчины, бывшие "нa Ты" с оружием и умеющие убивать.. ... мужчины, свободные как ветер, способные прыгнуть и за руль "Урала" и сорваться с места, уходя от опасности, или первыми "столбя" добычу... ....мужчины, жесткие и решительные, готовые и способные отстаивать, спорить, противостоять, гнуть свою линию, быть несгибаемыми и твердыми...Их было немного, но лучшие шансы на выживание были именно у них, - у тех, чьим символом мог бы стать сильный, умный и матерый одинокий волк или волчья стая.И эта самая суровая логика жизни настойчиво подсказывала, что женщине, которая уже вышла из возраста юности, слабо разбирается в оружии, "прикована" к месту многочисленными детьми, и не имеет возможности "дать сдачи" нахальным соседям, - такой женщине, эта самая проклятая суровая логика жизни ПОЧТИ не оставляла шансов.ПОЧТИ......
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Беременная, кстати, тоже была самая обычная - такая же девочка, как и те, что тренировались 'на кошках', то есть на ней. - Увы, Оленьке, 15-летней миниатюрной девочке, в этот раз выпала честь не учиться, а учить. Виною тому была непутевая мамаша, забравшая дочку несколько месяцев назад погостить (фактически укравшая) ...и Олин двоюродный брат, успевший за недолгие три дня, пока шел розыск девочки, напаскудить.
- Иди сюда. Так. Правильно. Вот берешь расширитель...в вот так...так...а теперь , - доктор говорил спокойно, даже с некоторой ленцой, но четко и размеренно, - так...так, а остальные , две слева и две справа, начинают смотреть и слушать.
Две девочки стояли справа от доктора, две слева, а маленькая, но фигуристая брюнеточка, прижимаясь спиной к груди доктора, стояла в центре - между ним и креслом, где в раскорячку лежал 'объект изучения'.
Доктор, высокий, худощавый мужчина, был уже сед, что впрочем, для мужчины перешагнувшего через полвека - было нормально. Впрочем, седина не была его единственной визитной карточкой. Острый орлиный нос, ножные протезы, пронзительный взгляд и острый и циничный ум делали доктора чрезвычайно колоритной фигурой.
А еще пальцы. Длинные и сильные, они были пальцами не пианиста, а именно хирурга. О том же что он этими пальцами способен делать вне операционной палаты среди женской половины Дома тоже ходили разговоры, но уже не медицинского характера. И от этих разговоров одни девочки и девушки густо краснели, другие облизывали язычком верхнюю губу, или иным образом казали свою заинтересованность фигурой доктора и его действиями явно не-медицинского характера.
Вот и сейчас, - мерный голос, одна рука помогает расширителю, подсвечивая и указывая на дно матки беременной, и все внимание девичьих глаз устремлено вперед. И никто не видит как вторая рука мужчины медленно и незаметно проводит по левой груди прижавшейся к нему брюнеточки Оленьке Кирпе, не трогая, а скорее касаясь. В этом жесте нет крайностей - ни 'разрешите впердолить', ни - случайного касания. Охотник сам оставляет за дичью право выбора - оскорбиться или не заметить, давая, таким образом, ему возможность действовать смелее. - Но дичь выбирает третий вариант, превращая самого охотника в жертву. - Кисть мужчины с длинными и сильными пальцами уже готова покинуть грудь девочки, когда неожиданно замирает: на его кисть легонько ложится рука девочки и прижимает достаточно сильно для того, что бы у немолодого мужчины сильнее забилось сердце, а ладонь успела ощутить отсутствие лифчика на острой девичьей грудке.
ГЛАВА ПЯТАЯ 'ЗАГОВОР'
10 мая, Лагерь Спасения Кравчего, бывший склад Гос. резерва ?26 ПГТ Томаковка.
Власть - это всегда сложная система сдержек и противовесов, а в хозяйстве Кравчего были разные противовесы из разных служб, ведомств, воинских частей. И даже его бывшие коллеги - далеко не всегда считали, что должность 'Спасителя отечества' он занял по - праву. Ведь были и другие! - Тот же Кранч, волею судьбы и Кравчего, оказался не у дел в момент дележа власти.
И он балансировал, не имея ни собственной силы, ни однозначной поддержки среди 'своих', которые видели в нем выскочку, ни пожарных, ни МЧС-ников, ни других групп. Все что мог он делать, так это выстраивать сложную систему сдержек и противовесов, при которой его смена казалась разным группировкам большим злом, чем его наличие. И при этом, прекрасно понимая, что рано или поздно он не сможет 'уравновесить' желания и страхи всех членов совета. И уже звенят звоночки и бьют колокола, о том, что есть влиятельные люди, и что у этих людей есть мнение о том, что ему пора уходить.
Их сейчас тут было лишь двое сидящих за столом людей - очень разных людей. Один был высоким брюнетом лет 35-40, с волевым красивым лицом. А второй - был небольшого роста толстячок, страдающий, видимо, не только излишним весом и облысением, но еще имеющий проблемы с давлением, потоотделением и множеством других вещей, осложняющих жизнь человеку, перешагнувшему через полвека своей жизни.
К этому описанию у толстяка еще можно было добавить следы обширных гематом на лице, сломанный нос и недавнее пулевое ранение плеча.
И была еще одна вещь делавшая этих людей непохожими друг на друга: один в дни беды смог спасти всех своих и сейчас принадлежал к немногочисленной когорте семейных людей имеющих полные семьи, а второй ..А у второго сейчас была только дочь - главное и единственное сокровище в его жизни.
На группу Ольховского один из его поисковых отрядов выскочил совершено случайно, и так бы и разминулся два одиночества, как избегали друг друга и ранее группы вооруженных людей шарящих по округе, если бы в бинокли практически одновременно командиры обоих группок не узнали друга-друга.
Робкое приветствие рукой с одной стороны было поддержано более энергичным движением маханием панамы с другой. Затем последовала встреча 'переговорщиков', и вот уже сам партизан-Ольховский пьет коньяк в гостях у местного царька Кравчего, на которого еще бы полгода назад смотрел бы если не с высока, то по крайне мере не как на равного.
- Ну так вот, - продолжал говорить Сергей Петрович, - сидели мы там как в мышеловках - жратвы нет, нормальные мужики, одиночки или семейные, по селам разбегаются, а бабы с детворой, инвалиды и прочий ...м-м ..мусор, что ли...к нам бегут, - хоть вешайся!
- Ну?
- Баранки гну, Ольховский, - засмеялся Кравчий, - начал мой Женя разбирать бумаги да гигабайты покойного 'папы', ну вот и наткнулся на план эвакуации СЮДА. 'Папа' неглупым человеком был, и о том, что тут и сытно и безопасно будет еще в первый день докумекал, но молчал...Как я понял звонок Ему от Бортника, - услышав эту фамилию Ольховский дернулся, что отметил про себя Кравчий, и продолжил после небольшой паузы, - так вот, звонок от Бортника был не первый для него. И у него информация была еще на пару часов ранее - и из Москвы, и из Минска. Но он ждал чего-то, наверное. Подозреваю, что оптимизации числа едоков.
Оба собеседника недобро улыбнулись. Ни Кравчий, ни Ольховский покойника не любили, оба были сейчас живы, и оба находили забавным, что в число 'оптимизированных' не вошел главный оптимизатор.
Друзьями собеседники никогда не были, но то что они оба были из одной конторы, и оба находились, что называется 'в пути', или, говоря по другому - были в подвешенном состоянии, - это их в какой то степени объединяло и давало возможность понять друг-друга.
- Ну, так вот, - продолжал 'Спаситель Отечества', - идею с Томаковкой подкинул еще покойный шеф.
Ну, посуди сам - далеко от города, много продуктов, а вокруг, как в той песне, степь да степь кругом.
- Но из разговоров я понял, что вы тут были не первыми? - Голос Ольховского был слегка ироничен, но лишь слегка.
- Да, представь себе, умные мысли имеют свойства приходить в голову разным людям. МВД-шники тут окопались, человек двадцать. У них и 'охранная грамотка' была. Короче, мы не стали идти на штурм, а они не стали играть в '300 спартанцев'. Решили миром - они вливаются в наш дружный коллектив, а их командЭр входит в наш междусобойчик.
Звон рюмок, - банкующим на правах хозяина был Кравчий, - и молчание, - каждый их них думал о своем. Ольховский не выдержал первым.
- Сергей Петрович, - сказанное было произнесено, скорее, с долей шутки, чем с пиететом, - нам помощь твоя нужна. Небольшая, но помощь.
Ответный кивок, и Ольховский продолжил.
- В ваш 'колхоз' идти у меня желания нет, равно как и у моих орлов. Но, - собеседник Кравчего поднял палец вверх, - мы не отказались бы от союза с вами. Вам будет выгодно иметь глаза, уши и десяток стволов на дальних подступах к Томаковке, а нам - знать, что есть, кому кричать 'Help', если станет совсем кисло.
- И сколько километров будет разделять нашу дружбу? - Голос Кравчего был полон иронии.
- Еще не знаю, сейчас ищем жилье для постоянного обитания.
- Господи!? - Сергей Петрович был искренне удивлен - Да кругом пустующих зданий сколько угодно. А у тебя с добрый десяток стрелков?! Откуда проблемы?!
