Невероятный уменьшающийся человек

— Я собираюсь все рассказать ей. Я не хочу оставлять тебя. Не желаю.

Кларисса бросилась к нему. Ее горячее дыхание жгло ему щеку.

— Да, расскажи! Расскажи все. Я не хочу, чтобы ей было больно, не хочу, чтобы она испугалась, но расскажи ей. Пусть знает, как нам хорошо. Она не сможет ответить «нет».

Она отстранилась и поднялась, тяжело дыша. Дрожащие пальцы потянулись к пуговицам халата, расстегнули их, и халат, шурша, соскользнул вниз, обнажив плечи цвета слоновой кости. Тело Клариссы, окутанное тонким светлым бельем, казалось особенно изящным.

— Расскажи ей! — почти со злобой крикнула она и, развернувшись, бросилась в другую комнату.

Скотт вскочил, глядя на полуоткрытую дверь и слыша торопливый шелест надеваемой одежды. Так он стоял неподвижно, пока Кларисса не вышла.

Она остановилась напротив него, лицо ее было бледно.

— Я была несправедлива. — Кларисса отвела взгляд. — Мне не следовало так с тобой поступать...

— Но ты будешь ждать? — прервал ее Скотт и, схватив за руку, сжал ее так, что Кларисса поморщилась от боли. — Кларисса, ты будешь ждать меня?

Сначала она посмотрела на него, потом вскинула голову, и Скотт поежился под ее пылающим взглядом.

— Я буду ждать.

Едва стук ее высоких каблучков по ступенькам фургона затих, Скотт обошел маленькую комнату, рассматривая мебель и касаясь пальцами каждого предмета. Покончив с этим занятием, он перешел в соседнюю комнату и, поколебавшись секунду, сел на кровать Клариссы и взял в руки ее желтый шелковый халат. Ткань еще хранила аромат женского тела и была такой гладкой, что выскальзывала из пальцев.

Скотт зарылся лицом в складки халата, жадно вдыхая его сладостный запах.

— Но почему я должен говорить с Лу? — вслух размышлял он. — Она будет только рада избавиться от меня. Она... она будет напугана...

С усталым вздохом Скотт отложил халат, поднялся и направился к выходу. Открыв дверь, он спустился по ступенькам и по холодной, окутанной ночью земле двинулся в сторону автостоянки.

«Я расскажу ей, — думал Скотт, — расскажу и вернусь».

Но при виде растерянно стоящей у машины Лу его охватило тяжелое отчаяние. Скотт замер в нерешительности. «Как же я смогу рассказать ей об этом?» — тоскливо подумал он, но в следующий миг, собравшись с духом, кинулся через улицу.

Веселая группа подростков вышла с ярмарочной площади.

— Эй, смотрите, карлик! — крикнул один из них.

— Скотт! — Лу подбежала к нему и без лишних слов подхватила на руки. Выражение ее лица было сердитым и в то же время озабоченным. Вернувшись к машине, она свободной рукой открыла дверцу и поставила рядом с ней Скотта.

— Где ты пропадал?

— Гулял, — ответил Скотт.

«Нет! — кричал его рассудок. — Расскажи! Расскажи ей!» Ему вспомнилось, как Кларисса, сняв халат, произнесла те же самые слова.

— Ты мог бы догадаться, что я почувствую, когда, вернувшись, не застану тебя в машине, — выговаривала ему Лу, откидывая переднее сиденье, чтобы Скотт мог пробраться назад, в свой угол.

Он не шелохнулся.

— Ну, залезай, — поторопила его Лу.

Он быстро втянул воздух и затем выдохнул:

— Нет.

— Да что это с тобой?

Скотт сглотнул.

— Я не собираюсь, — ответил он, стараясь не замечать пристального взгляда Бет.

— Что бы болтаешь? — В голосе Лу слышались удивление и злость.

— Я... — Он бросил взгляд на Бет... — Я хочу поговорить с тобой...

— Разве нельзя подождать до дома? Бет пора в постель.

— Нет, это не может ждать.

Ему хотелось завизжать от ярости. Оно снова взяло над ним власть, это старое чувство: ощущение полной беспомощности, осознание собственного уродства. Скотт мог бы догадаться, что, как только он уйдет от Клариссы, все вернется на круги своя.

— Но я не вижу...

— Тогда оставь меня здесь! — закричал он на жену.

В голосе Скотта не было ни силы, ни решимости. Он опять становился марионеткой, снятой с ниточек, хватающейся за что попало в поисках опоры.

— Что все-таки стряслось? — спросила Лу раздраженно.

Скотт поперхнулся, пытаясь задушить подкатившие к горлу рыдания. И вдруг, резко повернувшись, бросился через дорогу. То, что случилось потом, болезненной чередой картин и звуков пронеслось в его голове: рев надвигающейся машины, ослепительный свет фар, скрип туфель подбегающей Лу, ее железные пальцы на его слабеньком теле, резкий — такой, что голова чуть не отлетела — рывок, которым Лу выдернула его из-под колес машины, скрип тормозов и шуршание шин, когда машина нырнула в сторону, а потом вернулась на свою полосу.

— Ты что, спятил?

— Почему меня не сбила машина?!

Страдание, скорбь, гнев — все чувства, переполнявшие Скотта, словно прорвались вдруг наружу и слились в этом крике.

— Скотт! — Лу присела, чтобы быть ближе к нему. — Скотт, что случилось?

— Ничего, — ответил он. Но тут же выпалил: — Я хочу остаться! Я остаюсь!

— Где остаешься, Скотт?

Он раздраженно сглотнул. Почему он должен чувствовать себя бесполезным, безмозглым болваном? Если раньше такое положение казалось ему закономерным, неизбежным, то теперь оно стало абсурдным, совершенно неприемлемым.

— Где остаешься, Скотт? — еще раз спросила Лу, теряя терпение.

Скотт обратил к жене окаменевшее лицо и уже почти бессознательно произнес:

— Я хочу остаться... с ней...

— С кем?

Лу посмотрела ему прямо в глаза.

Скотт в смятении опустил взгляд, перевел его на длинные ноги жены и до боли стиснул зубы.

— Есть одна... женщина... — запинаясь, выдавил он.

Лу молчала.

Скотт взглянул на нее и увидел, что глаза ее блестят в слабом свете далеко стоящего фонаря.

— Ты имеешь в виду ту лилипутку из балаганного представления?

Скотт вздрогнул. Его покоробили брезгливость и отвращение, прозвучавшие в голосе жены. Нервно выдвинув вперед челюсть и проведя языком по верхней губе, он выпалил:

— Она очень добрая и чуткая. Я хочу остаться с ней на какое-то время.

— То есть на ночь?!

Скотт резко втянул голову в плечи. В глазах вспыхнул гнев.

— Как ты можешь?.. Ты говоришь так, словно...

Он сумел-таки взять себя в руки и, глядя вниз, на туфли жены, заговорил уже спокойно, отчетливо произнося каждое слово:

— Я останусь с ней. Если хочешь, можешь за мной больше не приезжать. Ты избавишься от меня, а я уж как-нибудь проживу.

— Боже! Да хватит тебе...

— Лу, это не просто слова. Говорю тебе как перед Богом: это не просто слова.

Лу молчала и лишь пристально смотрела на мужа. В глазах ее застыло какое-то странное выражение.

— Ты не знаешь, ты просто ничего не знаешь, — торопливо начал объяснять Скотт. — Ты думаешь, что это что-то... отвратительное, животное. Но нет, ты не права. Это много больше. Неужели ты не понимаешь? Неужели не видишь, что мы с тобой теперь слишком разные, что между нами пропасть. Но если ты можешь найти себе кого-нибудь на стороне, то для меня это практически неосуществимо. Мы никогда не говорили с тобой об этом, но полагаю, что, когда я исчезну — а именно этим все и закончится, — ты выйдешь замуж за другого. Лу, неужели ты не видишь, что мне в этом мире осталось слишком мало. А точнее говоря, ничего. Что меня ожидает? Небытие. Я буду все так же уменьшаться с каждым днем, а мое одиночество будет становиться все острее. Ни кому на свете не дано это понять. И однажды я потеряю и эту женщину. Но сейчас... Сейчас, Лу, я испытываю к ней нежность и любовь. Да, любовь. Что кривить душой, я ничего не могу с собой поделать. Пусть я мерзкий уродец, но и в таком состоянии я нуждаюсь в любви. — Скотт хрипло вздохнул. — Только на одну ночь. Большего не прошу. Отпусти меня на одну ночь. Если бы на моем месте была ты и у тебя появилась бы возможность хотя бы на одну ночь обрести покой, я, поверь, не стал бы тебе мешать. — Скотт опустил глаза. — Она живет в фургоне. Там есть мебель, удобная для меня. — Он мельком взглянул на жену. — Я могу сидеть в кресле так, будто я нормальный человек, а не... — Он вздохнул и добавил: — Хотя бы только это, Лу. Только это.