Журнал «Если», 1998 № 05

Вот она поднимает правую руку с ружьем и, поддерживая ее левой, целится. Я увидел дымок выстрела и блеснувшую разматывающуюся леску!

А Доринда, реальная Доринда, лежавшая рядом, внезапно недовольно спросила:

— В чем дело? Что с тобой, Джон?

Она поднялась и рассерженно уставилась на меня. Я не знал, что ответить.

Глаза Доринды странно блестели, в них появились слезы.

— Ты хотя бы мог попробовать… — неожиданно громко сказала она. — Господи, я не ждала от тебя любви. Я никогда ее не ждала и никогда ее не получала. Но если я оказалась в постели с мужчиной, то вправе надеяться, что он тоже выполнит свою часть договоренности…

— Договоренности? — растерянно переспросил я.

— Не изображай из себя святую невинность, болван, — теперь она уже почти кричала. — Тебе нужно было алиби, а мне… О черт, ты знаешь, что мне было нужно. Я хотела помочь тебе, идиот. Сказать, что это я взяла ружье, а потом потеряла его. Я могла бы утверждать, что видела его у кого-то другого, да мало ли что я могла придумать. Я бы помогла тебе, но ты даже не захотел… — Голос ее прервался и она, пряча лицо, разрыдалась.

Лицо убийцы. Я видел, как ее палец нажимал на курок. Она была на моей яхте и она умеет обращаться с оружием.

— Вы умеете стрелять из ружья для подводной охоты? — спросил я резко и грубо.

— Что это значит? Ты о чем?

Я кивком указал на экран. Она взглянула и залилась краской. На экране парочка улыбалась и о чем-то щебетала, а затем парень с довольным видом вытащил на палубу увесистую скумбрию.

— Отличный выстрел, — прошептал я ехидно.

— Это просто любительские съемки, — растерянно пояснила Доринда и вдруг как-то странно посмотрела на меня. — А ты о чем подумал, Джон?

Она уже вполне овладела собой после разочарования и конфуза.

— Ну, например, о признании, — не стесняясь более, заявил я.

— Признании? — недоуменно повторила Доринда и вдруг, сорвавшись, снова перешла на крик: — Ах ты подлец, сукин сын! Какое признание? Как ты смеешь? — Она была в бешенстве и теснила меня к двери. — Убирайся вон, негодяй! Ты еще смеешь запугивать меня? Ты убийца, ты прикончил спящего человека, трус! — Она распахнула дверь настежь. — Вон! Немедленно вон!

Ее крик гулким эхом отозвался в пустом коридоре. Я услышал, как открываются двери, и пустился наутек.

Глава 15

Спустившись в холл, я уже не мог избежать встречи с регистраторшей, которая на этот раз, к несчастью, сидела на месте. Она безразлично повернула ко мне свое неподвижное кукольное лицо и что-то произнесла. Однако я быстрым шагом миновал ее, а затем швейцара в дверях и оказался на улице. С опаской посмотрел направо, а затем налево, ибо был уверен, что на крик Доринды со всех сторон уже мчатся к отелю полицейские машины.

Но улица была пуста. Направо, стиснутая мрачными старинными особняками, она спускалась к пристани, налево — шла под гору, как бы следуя естественному рельефу полуострова, чтобы у самого предгорья встретиться с дорогой из Бонитона.

— Вызвать вам такси, мистер Мэйн? — неожиданно услышал я над ухом голос швейцара Картера.

Я испуганно обернулся и, должно быть, в этот момент был похож на зайца, выскочившего прямо на охотника. Но Картер смотрел на меня вполне миролюбиво. «Притворяется, подлец, он ведь знает, что я в бегах», — подумал я со злостью и что-то крикнул ему, не помню что. Швейцар, увидев мое лицо, испугался и попятился назад. Я бросился бежать вверх по улице, а он, остолбенев, стоял, глядя мне вслед. Мне было плевать, что он в этот время думал.

Вскоре я свернул на тропу, идущую вдоль берега, и только тут замедлил шаги. Тропа вилась между скал; внизу, слева, к морю вел каменистый спуск, еще левее виднелись редкие здания и небольшие летние отели. Дорога была мне знакома, возможно, поэтому я и выбрал ее сейчас. Минуя летние домики туристов, я держал путь к Бухте Морских Звезд.

Я позволил интуиции руководить мною и моими поступками, хотя разум подсказывал, что эта дорога приведет меня к развалинам одинокого коттеджа, поваленному дереву, к мыслям и тоске по Сюзанне. А это мне не поможет. Бухта — это тупик.

Тропа завершилась ступенями, спускавшимися к широкому песчаному пляжу. Отлив еще не кончился, песок был мокрым и серым, в неглубоких озерцах беспомощно лежали лодки. Я остановился и оглянулся. На прибрежной дороге стояло одинокое, запертое на зиму кафе. За дорогой, где не было ни домов, ни иных построек, низкий лужок заканчивался мелколесьем. Я поспешил в этом направлении, перешел через дорогу, минуя пустую стоянку для машин у кафе, и через широкие ворота вышел в поле. Бредя по густой траве, я чувствовал себя беззащитным и открытым всем взорам и даже немножечко жалким и смешным.

Наконец я достиг деревьев и остановился в их тени. Тяжелые капли дождя скатывались с листьев и падали у моих ног. Мне надо было подумать и принять наконец какое-то решение.

Первым делом — найти ночлег. «Глоток виски и добрый сон помогли бы завтра что-то предпринять, — размышлял я. — Можно было связаться, например, со Страттоном и потребовать, чтобы тот отправил меня куда-нибудь с полуострова». Перспектива альтернативного мира, где мне ничего бы не грозило, представлялась теперь вполне заманчивой. Может, там я нашел бы ответы на загадки этого мира…

Я взглянул на часы — половина пятого. Страттон, наверное, еще на станции, он часто работал допоздна. Чтобы добраться туда, предстояло проделать путь в три мили и пройти по улицам городка, где не избежать встречи с людьми Баскаса.

Путь мой лежал мимо больницы, и я решил зайти туда. Если полиция не обнаружила на стоянке мой вездеход, я могу потом воспользоваться им. А там у меня припрятана бутылочка шотландского виски.

Становилось темно, мокрые ветки хлестали по лицу, когда я начал спуск вниз. Пару раз я упал, поскользнувшись на мокрой тропе, разбил колено и поранил ладони. Путь в темноте становился все сложнее, порой я почти полз и едва не угодил не то в нору, не то в пещеру, но вовремя учуял тяжелый запах зверя. Я и сам уже чувствовал себя зверем, усталым, тяжело дышащим, загнанным, и с иронией вспоминал свои детские фантазии о побегах.

Лес кончился, и я неожиданно наткнулся на ограду из колючей проволоки. Еще одно испытание для моего человеческого достоинства и моих брюк.

Понемногу я стал соображать, где нахожусь. Этот луг должен соседствовать с открытой стоянкой для трейлеров, а от нее до больницы не более полумили.

Я поднялся по откосу на городскую улицу. Она была пустынна, но достаточно хорошо освещалась фонарями, чтобы любой мог заметить странную промокшую фигуру, бредущую куда-то в пятницу в пять часов вечера. Каждый мог запомнить, в каком направлении шла эта фигура, если этим потом заинтересуется полиция. Немало найдется и добровольных охотников доложить о странном прохожем. Я надеялся только на дождь, который не располагал к прогулкам…

Мне действительно повезло. Я не встретил ни единой души на своем пути и благополучно добрался до больницы. Войдя в ворота, я быстро спрятался в телефонной будке и сделал вид, что набираю номер видеофона. Отсюда был виден мой вездеход. Он стоял там, где я его оставил — у стены. Не может быть, чтобы полиция не заметила моей машины. Действительно, кто-то уже стоял, укрывшись под навесом крыльца у бокового входа в больницу, куда может войти всякий нуждающийся в срочной помощи.

Пока я пребывал в нерешительности в телефонной будке, с крыльца сошла девушка. Остановившись, она посмотрела на небо, а потом на маленький вездеход, стоявший неподалеку, словно решала, как сильно она промокнет, преодолевая это расстояние. Свет фонаря упал на ее лицо, и я узнал симпатичную медсестру Марианну Питерс. Ее складная фигурка и знакомое личико, да еще то обстоятельство, что она оказалась так близко, усугубили чувство одиночества и неприкаянности. Я понял, как мне необходимо чье-то участие. Почти не сознавая, что делаю, я вышел из телефонной будки и тоже направился к маленькому вездеходу. Мы достигли его почти одновременно.