Два дня «Вериты» (Художник В. Чурсин)

— Надевай его покрышки, Гарри! А вам, сеньор Лейнстер, придется прогуляться в одних носках, да еще с грузом. Нагнитесь-ка!

Слейн решительно обхватил толстую шею дворецкого и поджал ноги…

Багров уже стоял у окна в вестибюле виллы и наблюдал из-за шторы за площадкой лестницы.

— Они спускаются к берегу, — сказал он с облегчением. — Собака потеряла след.

Лейнстер лежал на диване, держась за сердце и вытирая обильный пот. Но журналист, очень довольный, хотя и ненадежной, но все же безопасностью, подтрунивал над дворецким, держа, однако, пистолет наготове.

— Ах, Лейнстер, какой репортаж пропадает! Наш корреспондент верхом на гангстере! Сенсация! Комикс! Сказачно огромный тираж!

Багров смотрел из-за шторы на пустую площадку лестницы. Он думал о том, как должно быть трудно сейчас Аните, этой маленькой женщине, успевшей отвыкнуть от невзгод под крылом влиятельного супруга, миллионера, дельца, имевшего вес в обществе столицы. Так много неожиданного свалилось на ее голову.

Полицейские снова появились в саду. На этот раз с ними было несколько американских солдат, очевидно, пришедших по берегу. Собака старательно обнюхивала то место у кустов, где еще недавно стояли Багров и Слейн. Полицейский офицер совещался с сержантом-янки, оба поглядывали в сторону виллы.

— Кто есть еще на вилле? — спросил Багров.

Анита вздрогнула и подняла к нему лицо.

— Только привратник. Но он, наверное, спит в своей сторожке у ворот. Повар и горничная ушли в город.

— Нам бы только отсидеться до ночи, и мы уйдем.

— Да-да, конечно, — отозвалась она. — Мы уйдем. Я так рада этому, Гарри!

— Что? И ты?…

— Да. Разве ты думал иначе? — удивилась Анита.

— Но мы не знаем, что будет с нами!

— Все равно. Ведь ты понимаешь, что я больше не могу жить как прежде. Ты жив, и это совсем другое дело. Или ты не хочешь, чтобы я пошла с тобой?

— Хочу ли я!.. Но мне страшно за тебя, Анита.

— Не бойся. Хуже, чем было, уже не будет. Я — жена бандита! Что может быть хуже? Разве только снова потерять тебя…

— Они идут сюда! — перебил Багров. Слейн, благодушно развалившийся в кресле, недовольно вздохнул и встал. Лейнстер выжидающе поглядел на дверь.

— Придется встречать гостей, — сказал Багров. — Ну что ж, Джо… Янки рыщут в окрестностях, и, выходит, нам сейчас не уйти. Будем держаться до темноты, если сумеем. У меня нет патронов. Дай-ка, Джо, эту маленькую штуковину сеньора дворецкого. Похожа на игрушку, зато с патронами.

— Подождите! — решительно остановила их Анита. — Что вы сможете сделать, ведь их много! Идите все в кабинет… в кабинет Розелли. Вы слышите, Лейнстер? Проводите сеньоров. Я сама поговорю с полицией.

— Ты с ума сошла, Анита! Это бессмысленно, ты все равно не сможешь солгать, что нас здесь нет!

— Не знаю, что я скажу… Но все равно, Гарри, дай мне револьвер. И дай я поцелую тебя. Ну! Что же вы! Идите в кабинет, вот эта дверь. Идите же, или я не хозяйка здесь? — она улыбнулась. — Проводите, Лейнстер.

— Может быть, так лучше, Гарри, — поддержал ее журналист. — Импульсы не стабильны, и, возможно, Аните удастся… Ты прикрикни на них, Анита. Они не посмеют стрелять в женщину, и в случае чего мы придем на помощь. Стучат…

Анита кивнула на дверь кабинета.

— Прошу вас, сеньоры, — хмуро пригласил дворецкий и тотчас удалился.

Полицейский капитан подозрительно оглядел вестибюль, женщину, но поклонился вежливо, даже заискивающе.

— Добрый день, капитан, — сдержанно, как и подобало знатной даме, приветствовала его Анита. — Мужа нет дома.

— Позвольте нам войти, сеньора, — еще раз поклонился капитан.

Был он немолод, медлителен, вежлив и имел достаточно житейского опыта, чтобы не врываться в богатую виллу, как в хижину пеона. За спиной офицера, не решаясь ступить на ковровую дорожку, несмело жались полицейские. Их смущали комфорт и роскошь вестибюля, красивая синеглазая дама, супруга богача, госпожа.

В дверях показалась бурая собачья морда. Пес понюхал воздух и глухо заворчал.

— Фу, собака! Капитан, я не терплю животных в своем доме, — хозяйка виллы передернула плечом.

— Прошу прощения, сеньора, — капитан отдал приказ, и полицейский оттащил за дверь упирающегося пса.

— Так что вам угодно, капитан?

— Мне очень неприятно, сеньора, беспокоить вас, но… позвольте осмотреть виллу. Важный государственный преступник, точнее, два преступника… Следы привели сюда, и мы обязаны… Увы, дела службы, сеньора, — офицер, извиняясь, развел руками.

— Вам известно, капитан, что вилла принадлежит сеньору Розелли? — Анита надменно вздернула подбородок.

— О да, сеньора! — капитан приложил два пальца к козырьку фуражки.

— Вам известно, что я жена сеньора Розелли?

— Да, но…

— Так вот, могу заверить вас, что на вилле нет никого из посторонних, — спокойно и даже чуть небрежно проговорила Анита, глядя прямо в глаза офицеру. — Здесь только я и мой дворецкий, которого вы только что видели. Или, может быть, вы не верите мне, капитан?

— О, что вы, как можно, сеньора! Но мы слышали выстрел где-то поблизости…

— Ах вот что! Успокойтесь, это стреляла я. Мне показалось, что там, в кустах у обрыва, прячутся два каких-то оборванца. Такое беспокойное время, полиция бездействует, а я одна, если не считать старика дворецкого. Или я ошиблась, и то были ваши люди, капитан?

— Значит, стреляли вы, сеньора? — капитан с сомнением посмотрел на руки женщины.

— Да. Вот мой револьвер. Я думаю, сеньоры, вам скорее следовало бы осмотреть прибрежные заросли, чем врываться на виллу к одинокой женщине.

Офицер молчал.

— Она лжет! — прошептал Багров. — Не может быть, чтобы спад импульсов продолжался так долго… Она лжет, несмотря на импульсы! Джо, что это значит?

— Черт возьми, Гарри! Неужели «Вериты» больше нет? Ее не существует! Анита тут ни при чем, просто «импульсы правды» кончились…

— Простите, сеньора, — насторожился офицер. — Я слышал голоса там, за дверью. Позвольте мне… Вы сказали, что одни здесь?

Брови женщины гневно сдвинулись, голос дрожал от напряжения.

— Я сказала также, что кроме меня здесь дворецкий. У старика привычка вечно бормотать молитвы, но я не вижу в том ничего дурного… — она повернулась к кабинету. — Лейнстер!

— Вставайте, — Багров подтолкнул гангстера. — И помните: в вашем револьвере есть для вас пуля… — он подставил под ноги Лейнстера его башмаки.

Дверь кабинета растворилась, и в вестибюль, шаркая ногами, выдвинулся угрюмый встрепанный старик.

— Сеньора изволила звать?

— Что вы имеете против больного старика, капитан? — Анита иронически усмехнулась. Офицер только почтительно откозырял.

— Можете идти, Лейнстер.

Дворецкий судорожно поклонился и, пятясь, исчез за дверью кабинета.

— Вы все еще в чем-то сомневаетесь, капитан? Признаюсь, мне все это начинает надоедать. Когда вернется муж, я попрошу его обратиться к вашему начальству…

— О, тысяча извинений, сеньора! Право же, мне очень неприятно было беспокоить вас. Прошу передать мои извинения сеньору Розелли, — он сердито зашипел на полицейских, и все заторопились уйти.

Она замкнула за ними дверь и пошла к кабинету.

— Вот видишь, милый… — улыбнулась измученно навстречу Багрову. И вдруг пошатнулась, опустилась на ковер и разрыдалась.

— Анита!

— Не трогайте ее, сэр, ей трудно… — в первый раз за все время проявил беспокойство Лейнстер.

— Анита! — Багров отстранил старика, присел рядом с Анитой и гладил ее волосы.

— Жак Беккер прав, — сказал журналист Лейнстеру, отводя его к окну. — Ну да, французский режиссер Жак Беккер. Он говорил, что любой мужчина — не актер — растеряется перед объективом кинокамеры, тогда как женщина, любая женщина, более или менее справится с делом. Анита, то есть сеньора Розелли, справилась, и не более или менее! Учитесь самообладанию, старина!

Он отодвинул немного штору и выглянул в темнеющий парк.

— Должно быть, собака нашла твои ботинки, Гарри. Все рады им и сломя голову бегут к берегу. Похоже, мы и на этот раз вывернулись, хотя и не верится. Солнце-то, спасибо ему, закатилось.