«Властелин мира»

Харвуд завел мотор «излучателя», проверил работу интеграторов – основного и вспомогательного, – вложил в кассету пленку с наиболее четкой записью и, довольный осмотром, вышел потайным ходом во второй корпус, а оттуда – во двор.

– Мистер, простите! – к Харвуду со стороны главной лаборатории спешил Чен.

– Что случилось?

– Простите, мистер… Мистер Петерсон приказал передать вам, что он закончил работу. Просит, чтобы вы пришли.

– Скажи, что я занят. Приду завтра.

– Хорошо, мистер, – китаец поклонился и исчез.

Харвуд посмотрел на часы: до прибытия вертолета оставалось десять – пятнадцать минут. А почему бы, в конце концов, и не заглянуть к Петерсону?.. Отремонтировал интегратор… Что ж, это по плечу лишь незаурядному инженеру.

А может быть, подарить Петерсону жизнь?.. Ведь и в Америке при постройке завода интеграторов понадобятся и специалисты, и надсмотрщики. Конечно, за ним надо посматривать. Но работать он будет.

И Харвуд направился к лабораторному корпусу.

…Даже теперь, когда инженер Щеглов окончательно убедился в том, что Джек Петерсон вовсе не шпион, не имело смысла рассказывать американцу о готовящемся наступлении партизан на Гринхауз. За себя инженер мог поручиться полностью, за прочих – отчасти. Но кое-что временный союзник должен знать. И Щеглов рассказал Петерсону, что Чен, которого они оба так недолюбливали, желает отомстить Харвуду за давнюю обиду, поэтому готов помочь им во всем. В доказательство своих слов инженер показал один пистолет и передал Джеку второй.

Петерсон ухватился за это сообщение. Он тотчас же предложил вызвать сюда Харвуда, схватить его и каким угодно способом вырвать у него все нужные данные, а также ключи от тайников и выходов.

Щеглов холодно взвесил шансы на успех. Если бы чуть попозже! Тогда арест Харвуда был бы своевременным и даже необходимым. А сейчас можно испортить все дело: в поисках босса его помощники начнут шарить по всем закоулкам и не дадут возможности сконцентрироваться в насосной более-менее значительной группе бойцов. Но и ждать нельзя: из отрывков, подслушанной Ченом беседы выяснилось, что испытания «излучателя» начнутся, как только Джонсон возвратится из Сингапура.

– Хорошо. Вызывайте Харвуда, Чен! – наконец сказал Щеглов.

Откровенно говоря, он не надеялся, что Харвуд придет.

Прошло более получаса – босс не являлся. Щеглов и Петерсон скучали, посматривая в окно.

И вдруг сзади них послышался голос Харвуда:

– Хелло, джентльмены! Ай вечюр лайф, – пари на ваши головы, – вы потеряли надежду увидеть меня сегодня.

Джек вскочил, напрягся, но, перехватив молниеносный взгляд Щеглова, сдержался и пробормотал:

– Вы так неожиданно… Нервы, знаете…

Щеглов посматривал на Харвуда с подчеркнутой заинтересованностью. Сложный все-таки тип!.. Жестокость и талантливость, цинизм и бравадная храбрость, лицемерие и трусость, и множество других разнообразнейших человеческих качеств соединялись в этом американце, как соединяется в воде сладкое и горькое, душистое и смрадное, создавая невыносимо отвратительный букет.

– Я лично не принимаю пари, мистер Харвуд. Наши головы и без того в ваших руках. Особенно теперь, когда интегратор, наконец, отремонтирован.

– Ну, что вы, мистер Чеклофф!.. Наоборот!.. Я пришел сюда, чтобы предложить расширить наше сотрудничество. Не хотите ли вы…

– Э, нет! – перебил его Щеглов. – Я хочу, чтобы вы прежде всего убедились в безукоризненной работе интегратора, в восстановлении которого есть частица и моих заслуг. Видите ли, торгуясь, нужно показывать товар лицом.

– Вы делаете успехи, мистер!.. Готов удовлетворить вашу просьбу. Только, прошу, отойдите чуть дальше, хотя бы вон в тот угол. Откровенно говоря, не люблю, когда у меня стоят за спиной.

– Хорошо, – спокойно сказал Щеглов и, сделав шаг, щелкнул себя по лбу. – Проклятые москиты!

Это был сигнал. И по этому сигналу Джек Петерсон прыгнул на Генри Харвуда, сбил его с ног, а Щеглов выхватил пистолет:

– Предупреждаю: ни единого звука! Я нервный и могу нажать на гашетку непроизвольно.

Если бы даже земля заколебалась под ногами у Харвуда, он, вероятно, был бы менее поражен. Допуская, что на него могут броситься с ножом или иным острым предметом, он надевал стальной нагрудник. Огнестрельное оружие в руках Щеглова было такой неожиданностью, что Харвуд потерял ту частицу секунды, которая еще могла бы спасти ему жизнь.

Он вырывался молча, сжав зубы. Затем, обессиленный, перестал сопротивляться и прохрипел:

– Что вам нужно, наконец?

– Сейчас, сейчас… – Петерсон торопливо связывал ему руки и ноги заранее приготовленной проволокой. – Прежде всего, где Гарри Блеквелл?

Харвуд не ответил. После заточения Петерсона Блеквелл взбунтовался и сделал попытку к бегству. Несколько «лечебных», по выражению Смита, процедур облучения согнули его волю. Теперь Блеквелл сидит в изолированной камере под этим корпусом, и покорно, как настоящая машина, выполняет порученные ему расчеты. Освободить его нельзя ни в коем случае: он не забыл пыток – во-первых, а во-вторых – знает почти всю конструкцию «излучателя».

– Где Блеквелл?! – лишь теперь нервное напряжение вырвалось у Петерсона наружу. Он весь дрожал.

Дрожь проняла и Харвуда:

– Я уже ск-казал, что Б-блеквелл уехал в Америку…

– Ложь!.. Чен, идите-ка сюда!

Харвуд дернулся: Чен?! Он тут?!.. Так пусть же как верный пес бросится на этих двух! Пусть зубами, когтями – чем угодно! – отстаивает своего хозяина!

Но Чен даже не взглянул в сторону Харвуда, не обратил внимания на призыв Петерсона. Быстрыми шагами, сосредоточенный, он подошел к Щеглову и что-то зашептал ему на ухо. Харвуд услышал лишь одно слово: «Паркер». Щеглов утвердительно кивнул.

– Чен, прошу вас… – властная интонация в голосе Петерсона сменилась просительной. – Скажите, где Блеквелл?

Старый китаец посмотрел на Щеглова. Тот сделал едва заметный жест.

– Инженер Блеквелл через несколько минут будет здесь, – сказал Чен и вышел из лаборатории.

Харвуд отвернулся, закрыл глаза. Как хищник, попавший в западню, после первого припадка бешеной злости он затих, притаился, выискивая шанс на спасение. Его мозг работал в эти минуты напряженно.

Прежде всего – любой ценой выиграть время. Вскоре прилетит Джонсон, а тогда дело может пойти по-иному. Значит, нужно отмалчиваться, оттягивать, по капле раскрывать те тайны, которые будут от него потребованы.

Он ожидал вопросов, но их не било. Щеглов не торопился: до сумерек еще далеко, а раньше ничего сделать не удастся. Петерсон, взволнованный предстоящей встречей с другом, которого уже не надеялся видеть в живых, возбужденно бегал по лаборатории с пистолетом в руках, – лысый, коренастый, мало похожий на инженера.

Но вот послышались шаги в коридоре. Петерсон бросился туда и закричал:

– Гарри!.. Милый!.. Да как же…

Он запнулся.

В комнату, поддерживаемый Ченом, шаткой походкой вошел очень высокий и такой худой человек, что его, казалось, можно было бы завязать узлом. Лицо Блеквелла имело бледный, даже зеленоватый цвет. Голова тряслась. Большие черные глаза были полны тоски и боли.

В первый миг Блеквелл, вероятно, не мог понять, что здесь происходит. Связанный босс… Джек и незнакомец с пистолетами в руках… А затем взвизгнул и ткнул в Харвуда острым, как веретено, пальцем:

– Он… он… пытал меня! А, пытал?

Петерсон, «всемирный миротворец», поставивший своей целью перевоспитать самых мерзких преступников, забыв о собственных пацифистских установках, прыгнул на Харвуда, ухватил его за классический нос, прищемил и крутил, повторяя:

– Пытал?!.. Пытал?!

– Достаточно! – Щеглов оттолкнул Петерсона. – Он получит то, что заслужил, но немного позже.

Джек поднялся, пошатываясь, тяжело дыша.