Книга Предтеч

- Так вот я говорю, что, ежели ты думаешь, будто хотя бы на десять минут можешь сойти за местную уроженку, то ошибаешься. Я не про город говорю, и дело не в незнании местных особенностейЕ Я говорю про больше, про страну, и тут твоя убогая гипотеза про какие-то там юга не прокатитЕ

- Он мельком, опять-таки чтобы не зацепиться взглядами, оглянулся на спутницу.

- Продолжай. Это интересно.

- Сказать, на кого ты больше всего похожа? Человек подозрительный сказал бы, что на шпионку, только больно уж это глупо. Так что больше всего ты похожа на дочку каких-то эмигрантов, и родилась, наверное, тамЕ Угадал?

- Ты умный. Очень близко к истине. Весьма, да.

- Но не совсем?

- А совсем не бывает никогда.

Меж тем, пробиваясь сквозь тучи, посверкивать начало уже всерьез. И, почти навстречу им, только чуть наискось, двигалась очередная низкая тучка-чудище, тучка-кулак, розовая от постоянно трепещущих в ее нутре молний, рокочущая громами, и весьма живописная, похожая на живое существо, движущееся по собственной воле.

- Кажется, нам надо бы поторопиться, - сказал он и вдруг застыл, как вкопанный. н А ч-черт!

- Что-то случилось?

- Как тебе сказатьЕ Я, понимаешь ли, забыл кое-что. Так что и не знаю, как мы в дом-то будем проникатьЕ

- Заперто? Ворота до утра не откроют?

Нет, ей-богу же она достала его своей наивностью. Вопросы все как, прям, нарочно.

- Да нет, - он с досадой махнул рукой, - какие там воротаЕ Там, прямо у подъезда, сидит один тип, делать ему нечего. Прямо хоть в окно лезь, только вот этаж четвертыйЕ

- Он что, - спросила она уже с явной осторожностью, - что-то вроде влиятельной персоны?

- О-о-о, да еще какой! н Провыл он, закатывая глаза, но потом вспомнил вдруг, что до нее его сарказм, скорее всего, просто не дойдет. н Какая там персона. Сам по себе, - так ведь нет ничего, ничтожный человечишка, полу-дебил. Только здоровый страшно и наглый. Из этих, знаешь? Которые всегда чувствуют себя, как домаЕ То-то и оно, что ничего, ничего из себя не представляет, просто этакая тупая, злобная тварь, а как вспомнишь, так прямо-таки жить не хочется и белый свет не милЕ

Уже говоря последние слова, он вспомнил вдруг о нынешних своих намерениях и осекся, будто поперхнувшись.

- Вениамин говорил о Звере Судьбы. Он утверждал, что они бывают истинные и мнимые. С мнимым достаточно проявить немного выдержки, чтобы он попросту исчез. Если же Зверь Судьбы настоящий, - то нужно либо, поняв это, подготовиться и все-таки сразиться, либоЕ либо попросить кого-нибудь сделать это за тебя. Очень может быть, что этот кто-то справится без особых затруднений.

- Опять мистика? Что за зверь такой?

- Да нет, это просто так называетсяЕ Это может быть и вправду зверь, и демон, и человек, и любая другая сущность, единственное назначение которой н сожрать чужую судьбу. Заесть век, понимаешь?

- Убить?

- Редко. Чаще н не дать сделать то, к чему человек предназначен, провалить, лишить в нужный момент удачи, остановить, не пустить, оставить в ничтожестве. Это любимый их вариант, - сделать так, чтобы человек и не знал, что у него вообще есть какая-нибудь судьба.

- И считал бы себя дерьмом?

- И считал бы себя ничем.Тут очень похожий случай. Они как раз такими и бывают. Ничем не проявляют себя ни до, ни после того, как обломят кого-нибудь. Они считают себя людьми и, как люди, имеют родителей, документы, семью. Какую-то биографию. Иногда н даже каких-то детей, всегда н ничем не примечательных. Понимаешь? Вся жизнь Веллингтона до, вся жизнь его после Ватерлоо, - это довольно небрежная декорация и никакая не жизнь.

- ЭтоЕ безнадежно?

- Нет. Тяжело только. Вон Чингис-хан в конце концов одолел-таки Джамуху. Дело в том, что со Зверем Судьбы самым удачливым изменяет их удача, и брать приходится только упорством и силойЕ Хотя, как я уже говорила, кто-нибудь другой может разделаться с таким вот Зверем без особенных усилий. Вся сила и все оружие его может быть предназначено только против одного.

- Красиво. Только думаю я, что ты ошибаешься. Потому что либо у меня нет никакой судьбы, которую можно было бы сожрать, либо ВСЕ вокруг меня такие вот звери. Все зверье, без исключения. Я не хочу видеть никого из тех, кого хоть когда-нибудь знал. И никого из тех, кого могу представить себе.

- А ты и впрямь не наемный убийца. Масштаб не тот. Тебе бы всех и сразу, да? Красиво, - она одобрительно кивнула, - чувствуется размах и это, как его? Удаль, верно?.

- Нет. Ты меня совершенно неправильно поняла. То есть, - с точностью до наоборот. То есть той же самой цели не видеть, не слышать, не зависеть и не страдать, можно достигнуть и другим способом, прямо противоположнымЕ А вообще-тоЕ Знаешь, что было бы лучше всего? Не надо было человеку происходить от обезьяны. И той ни от кого не нужно было происходить. Ничему вообще не нужно было появляться, и если этого никак нельзя поправить вообще, то очень даже можно для себя, а это, в конце концов, - главное. И это самая последняя истина, то самое, что обещал Христос: конец времени и, наконец, никаких больше "завтра". После этого всякая другая мудрость ни к чемуЕ Вот опять ты умудрилась как-то так отвлечь меня своими выдуманными Зверями, но только не до конца: так кто ты такая и что здесь делаешь?

- Да, я ведь не представилась, а это невежливо. Меня зовут Елена Тэшик. Кроме того, разумеется масса всяких разных кличек. Более или менее глупых.

- А-а, да! Станислав. Полунин. Кличка только одна, я ее уже назвал, так что, с твоего позволения, повторяться не будуЕ И с какой же миссией тебя сюда направили?

- Сама себя направила. А в характере миссии я еще разберусь, уж это будь уверен.

Она хихикнула.

- Ты чего это?

- Да уж больно ты чудной. Страшно серьезно ко всему относишься. Особенно к себе. И всю эту чушь несешь с таким серьезным видом, что начинаешь верить, будто все это и вправду всерьез.

- Знаешь, что напоминает наш с тобой разговор? Вяназкий такой, тоскливый сон, когда ты ишешь чего-то, или куда-то стремишься, и тебе все время что-то мешает. По мелочи, но все время. Ты превратила самый обычный разговор в какой-то сюр.

- Во что, - она наморщила брови, - превращает?

- Ладно, неважно. Главное, что речь твоя н вылитый сон. Все слова вроде бы понятны, а все вместе н не разберешь. Слушаешь, и все, вроде бы, понятно, а потом никак не можешь взять в толк: а что ты, собственно, понимал?

- Тем более интересно будет прийти к взаимопониманию, понимаешь? н И она, внезапно остановившись, вдруг приблизила свое лицо к его, заглядывая в глаза, чего он всю жизнь избегал изо всех сил, а вот теперь н не смог, и у него разом захватило дух. н Я, к примеру, поняла, что тебя, кажется, чрезвычайно сильно волнуют твои сны.

Он н молчал. До этого, слишком погруженный в свой План, или же по какой-то другой причине он не приглядывался внимательно к своей новой знакомой, хотя тут уже было достаточно светло. Она была потрясающе красива. До немоты и вдруг пересохшего рта. Настолько, что он вдруг смертельно затосковал, как с ним бывало в иных случаях при встрече с чем-то очень хорошим, качественным, - и отвел глаза. Хотелось плакать, как в давным-давно позабытом детстве, но он, с усилием проглотив вставший в горле комок, вернул себе дар речи.

- Волнуют, еще как волнуют. Как же не волновать-то. Кроме снов, у меня почти что и нет ничегоЕ Хочешь самый распространенный сюжет? н Прошипел он, ощутив прилив особого, мрачного возбуждения. н Видишь ли, у того, кто приставлен посылать сны мне, есть дежурная тема: нечто вроде совершенно темной пещеры, полностью залитой водой и при этом довольно тесной, грудь разрывается от нехватки воздуха, но еще страшнее - судорожные поиски выхода из этой темной подземной ловушки, когда его просто нет, и ты знаешь, что нет, но все равно ищешь. Этот сюжет повторяется никак не реже раза в месяц, но иногда и пару раз в неделю. Доброму человеку впору бы проснуться, но только у меня и явь ничем не лучше этого сна. А кто-то, наверное, - тот самый сценарист, подсказал мне название, я уже говорил тебе о нем, только не говорил откуда: Завтра, Которого Нет. Понимаешь? Оно есть, но его в то же время и нет. Не понима-аешь... А я - сразу понял, хотя пусть меня убьют, если я помню, откуда взял эти слова. Я услышал, и тут же представил себе длинную череду таких вот Завтра. Которых все равно, что нетЕ Но это ничего,- продолжил он, задыхаясь, - это я привык, это почти что и не доставало уже. Но в последнее время, пошли сны другого сорта. Потрясающе яркие. Жизненные настолько, что и не отличишь. Приятные. Из них я узнаю много такого, чего, - клянусь! н никогда не видел, не слышал и не читал. Вот они-то как раз меня и допекли. Они-то и оказались самым страшным. Знаешь, почему? н И сам же, не дожидаясь ее, ответил. н Да потому что приходится просыпаться! А вот это оказалось для меня уже слишком. Раньше мир и люди казались страшными, угрожающими, отвратительными, но теперь, после тех снов, они стали нестерпимыми.А еще я боюсь их, потому что и впрямь кое-когда не могу отличить их от яви. Страшно не знать, во сне ты или наяву. Мне и сейчас кажется, что все это н сон.