Астроном или Работа по коррекции звёздного неба

- Не обещаю. - Михаил дежурно похлопал себя по карманам и извлек постороннее, а именно, ключи от машины и новый телефон. - Ключи я у зеркала брошу, а телефон пусть пока здесь побудет - это новый, не засвеченный. Все, пока.

- Пока. - Тимофей, подойдя к шторам, рассматривал пополнение в галерее. - Значит спектр интересов у нас расширяется... А ведь он вчера не играл, хоть и был заявлен... Спросил почему, сказали - травма, я: 'какая?', а они мне: 'душевная!'...

- Так ты же на похоронах был.

- Но там присутствовал не только покойник. А это что у нас? План обороны столицы?

- Думал, что-нибудь нарисуется, а получилась чепуха бессистемная.

- Ты надеялся, что интересующее нас лицо звездочками напишет тебе свое имя на карте города?

- Вроде того.

- А как он радовался, когда забивал... впрочем, они почти все сейчас готовы из себя выпрыгнуть, сразу видно, что дело это для них необычное. Понятно, что Пеле им тут не пример... тот в основном силы тратил на забивание, и кататься от восторга по полю ему было некогда. А реклама на матчах?

- Тима, я футбол не смотрю.

- Зря. Ты бы проникся уважением к мудрости определяющих рекламную политику нашего футбола, да, впрочем, и всего спорта... По тщательно подобранным роликам сразу становится понятно, что главная проблема - это неполноценность, и не только на поле, но и в постели... а также алкоголь...

- Чего это тебя на футбольную тему понесло?

- Там я хоть немного разбираюсь, это же не астрономия, - Тимофей ткнул пальцем в звездочки, - в астрономии я кроме Большой медведицы ничего и не знаю.

- Понятно, разведка... Тогда найдем близкую тебе тему искусства.

- Не близкую, а больную.

- Пусть так. Почему ведущие разбежались и из эфира и из города?

- Это, которые на заставках, красиво так себя поворачивают? Кому ж охота помирать в зените славы, даже при большом скоплении...

- А почему они считают, что стояли в одной очереди с предыдущими? Спектр-то широкий, сам сказал.

- Ты хочешь, чтобы я за тебя ответил на этот вопрос?

- Да.

- Нет, не дождешься. Кофе вот сделаю и, потом, мне пора на проводы в последний путь господина Филина Ильи э... Фомича. Вот оно что!

- Что?

- А я все думал, почему его 'фифа' называют.

- Кто?

- Соратники по цеху. Вот ты тугой с утра, это потому что сам не спал и нам мешал. Стучал, понимаешь, на весь дом по клавишам.

- Извини.

- Ладно, хорошо, что хоть осознал. Тебе покрепче?

- Да.

- А сигареты где?

- В шкафу, вторая полка.

Достав из шкафа сигареты, Тимофей бросил пачку на журнальный столик, еще одну сразу засунул в карман своего пиджака, висевшего тут же на ненадежно пристроенной вешалке с торца того же шкафа, а последнюю взял с собой на кухню.

Погромыхивая, позвякивая и припевая он копошился, пытаясь сочинить подобие завтрака. И делал это с большим усердием, поскольку такой пункт в его расписании обычно пропускался или из-за больной с похмелья головы, или из-за элементарного просыпания, или просто из-за отсутствия средств, а, следовательно, и продуктов.

- Прошу к столу! - пригласил, высунувшись из кухни Тимофей. - Руки можно не мыть.

- Считаешь, так вкуснее?

- Так быстрее. Остынет все.

Холостяцкие завтраки поглощаются еще стремительнее, чем приготавливаются. Вот в этом законе исключения бывают крайне редко. От трапезы остались лишь воспоминания и посуда, испачканная теми самыми воспоминаниями.

- А стоит ли вообще идти на сегодняшнее мероприятие? - бродя, по квартире с сигаретой спросил у пространства Тимофей, но ответил Игорь.

- Честно говоря, не знаю. Может быть, и не стоит лишний раз мозолить глаза, а может быть, появится штрих, который 'щелкнет'. Соображай, разведка, насколько это рискованно.

- Риска особого нет... так - возьмут на заметку. А как мирно все начиналось - с политики... политиков особенно никому не жалко... скорее даже... Слушай, а почему совет народных депутатов 'Думой' обозвали?

- Приучают народ к мысли о возвращении боярства.

- Это ты о народных депутатах?

- Они уже давно не народные.

- А какие?

- Инородные.

- Пожалуй. Они там, действительно, уже и челядью обзаводятся и землицей. И все-таки я пойду, хоть пообедаю в приличной компании. Камеру давай.

- Да оставь. Тебя с ней сразу вычислят.

- Так если вычислить, то еще вчера бы могли.

- Вчера тебя видели в первый раз, а сегодня начнут изучать, как повторяющийся элемент. Будем полагаться на твои литературные способности.

- А ты рассказ прочитал?

- Нет.

- Никакого дела тебе поручить нельзя, ни читки, ни, даже, расследования. Все - меня нет.

- Давай. До вечера.

Одного предчувствия приближающейся разгадки для успокоения души маловато, вот самой бы разгадке в глаза посмотреть. Теперь уже понятно, что профессия, возраст, социальное положение и прочие внешние факторы здесь не-при-чем... только, если дело не во внешних факторах, значит во внутренних, тех, что непосвященному не видны с первого взгляда, да и со второго, и даже с третьего... Взглядов было уже более чем, только увидеть ничего не удалось... в эти моменты ощущения собственного бессилия всегда хочется найти, если не виноватого и крайнего, то хотя бы достойного гнева и недовольства. Объекта для разрядки поблизости не наблюдалось...

* * *

- Астроном с Большой медведицы. - Эта реплика была послана вдогонку уже неизвестно где находящемуся Тимофею, но она заставила Игоря взглянуть иначе на казавшееся раньше совершенно бессистемным расположение звездочек и огласить другую мысль, уже не имеющую к ушедшему другу никакого отношения: - Интересный у нас оппонент.

Игорь не торопясь, чтобы не улетучилось впечатление, вырезал еще одну звездочку и прикрепил ее на карту. Теперь, раздражающая своей неправильностью ломаная линия, приобретя последний элемент ковша, стала созвездием той самой Большой медведицы, которая была известна даже разведчику.

- Прошу любить и жаловать - альфа Большой медведицы, но не седьмая, а скорее первая звезда Дубхе, что, собственно, и переводится, как 'медведь'. Значит, сегодня заключительный концерт неизвестного солиста. Куда мы попадаем? - Игорь приподнял звездочку и в некотором замешательстве посмотрел на изображенное здание.

Не то что бы он хорошо знал историю архитектуры прошлого столетия, или ему был знаком сам архитектор Чечулин, как автор проекта (может быть, когда-то он о нем и слышал)... просто сейчас это здание занимало правительство. Первая мысль, позвонить и потребовать эвакуации, погибла, не родившись до конца, и не потому что нельзя было рассекречиваться и ломать с таким трудом налаженную систему безопасности, а потому, что его бы и слушать не стали... в лучшем случае.

Игорь включил правительственный канал, программа которого анонсировала внеочередное открытое заседание правительства по поводу остро необходимой реформы, которая не является краткосрочной компанией перед предстоящими выборами, а, напротив, запланирована на века, а может и более длительный срок. Вокруг главного стола за раскрытыми ноутбуками с одинаковыми заставками расположились сами министры, за столами-партами вдоль стен - народ рангом пониже, и уже у самых дверей толклись журналисты, сидеть которым в таком обществе не полагалось. Докладчик, внимательно всматриваясь в бумажки, знакомил присутствующих с содержанием текста, который он и сам первый раз видел. Это чувствовалось. Отвлекаясь на какой-то шум и суету в зале, он поднял глаза и уже собирался постучать пальцем по микрофону для восстановления всеобщего внимания, но передумал, а почему - осталось непонятным для телезрителей. Хотя, скорее всего, во всей огромной стране внимательно смотрел эту передачу только один Игорь. Но и он ничего не успел понять - трансляция внезапно прервалась каким-то роликом про успехи, причем не с начала, а с полуслова, как на каком-нибудь совсем уж провинциальном канале, где все включают и выключают по мере пробуждения того, кто за пультом.