Любовь, опаленная огнем

Помимо кофе, они нашли и три дюжины жестяных коробок с китайским чаем, который путем энизиматического процесса ферментации чайного листа был доведен до состояния черного байхового чая. Саманта даже задохнулась от восторга — после всех этих копорских и липовых чаев — перейти на настоящий черный байховый! Что ни говори, а организму не хватало кофеина! Впрочем, этим их трофеи в данном магазине и ограничились.

Оставалась надежда, что в последнем магазине им повезет больше. Однако и там, ждало разочарование — ничего, кроме рыбного запаха, указывающего на то, что когда-то в магазине торговали рыбой. Кэт, даже рассвирепела и решительно заявила, что хоть что-то, но они должны отсюда забрать. А если нечего забирать, то найти, а затем забрать. И они втроем начали переворачивать вверх дном то, что уже перевернули до них. В итоге, когда Ксэнни уже начала посматривать на разбитый кассовый аппарат, Кэт нашла полезные предметы — полдюжины новеньких складных многолезвийных перочинных ножей фирмы Золинген, изготовленных на фабрике Генкельс из стали Круппа VSM.

— В паб заглядывать будем? — почесав носик, спросила у подруг Кэт.

— Забрать дротики для дартс? — угрюмо произнесла Саманта.

— Мне кажется, ты потеряла оптимизм! — попыталась ее подбодрить подруга.

— Да нет, я просто подумала, что первый магазин оказался почти неразграбленным именно потому, что рядом с ним стоял брошенный бронеавтомобиль — именно он отпугивал мародеров — они опасались, что кто-то может в них выстрелить.

— Хм, — Кэт стала тереть свой нос, — логично! Тогда в паб предлагаю не идти! Еще нарвемся на кого-нибудь полупьяного! Трезвых то, бояться нечего — у нас есть оружие — они под пули лезть не станут. А вот пьяные… А в ресторанчик будем заглядывать?

— А зачем?

— А посуда? — встряла Ксэнни, — они ведь на чем-то готовят! Кастрюли, чайники и все такое…

— А, ты, что умеешь готовить? — хором удивились Кэт и Саманта.

— Да! — смущенно ответила Ксэнни, — я даже училась у одного старого еврея, который не соблюдал все ихние законы. Его звали Эндрю Мэйхэйревич.

— Ну тогда поехали! И это… — Кэт, снова почесала носик, — Ты должна научить готовить… Не нас конечно, а Джоану.

Ксэнни кивнула. И разгоняя лужи, колонна из двух «Моррисов» и двух АЕС «Дорчестеров» покатила к ресторану "Первадед Белли". Ксэнни прочитав вывеску удивилась:

— Он часом не испанец? Этот Первадед?

Глава 9

Не успели девушки подойти к разбитой двери ресторана, как откуда-то сверху стали доноситься посторонние звуки. Они замерли, а звуки между тем становились все слышнее. Что летело выше слоя серых нимбусов (пардон, облаков!). Саманта сосредоточилась, а затем уверено произнесла:

— Это звуки четырех девятицилиндровых двигателей BMW-132 с воздушным охлаждением мощностью по 850 л. с. каждый. По всей видимости, где-то над нами Фокке-Вульф Флюгцойгбау Fw.200С-0 «Condor». К сожалению я не Сара Мазелевич, и точнее определить не могу.

— А чем это нам грозит? — смущенно спросила Ксэнни, стараясь запомнить характерный звук девятицилиндровых двигателей BMW-132 с воздушным охлаждением мощностью по 850 л. с., - я ведь новичок в военном деле.

Саманте и Кэт понравилось, что несмотря на шикарную пышную грудь размером в сорок три дюйма, их подруга лишена мании величия, столь характерной для пышногрудых девушек, и что Ксэнни так же как и Джоана стремится научиться чему-то новому. Поэтому Саманта продолжила:

— Бомбовая нагрузка Фокке-Вульфа Флюгцойгбау Fw.200С-0 «Condor» может достигать до двух тысяч двухсот фунтов на внутренней подвеске. Кроме того, на самолете могут быть установлены три пулемета MG-15 калибром 7,92 мм. К счастью, он нас не видит из-за плотного слоя нимбусов (пардон, облаков!). Хотя случайностей можно ждать всяких.

— Ну ладно! Время-то идет! — поторопила всех Кэт, — Пошли вовнутрь!

Внутри, кроме разгрома и перевернутых столиков ничего не было. Вынесли все, включая солонки, салфетки и скатерти. На этот раз, рассердилась Ксэнни, ибо из-за отсутствия посуды она не сможет продемонстрировать свое кулинарное искусство подругам. Саманта догадалась о причинах ее беспокойства и предложила, как и в прошлый раз найти хоть что-нибудь ценное в этом заведении. Еще раз исследовав подсобку ресторана, Ксэнни издала торжествующий вопль. Сбежавшимся на шум подругам она продемонстрировала ящик бутылок из прозрачного стекла, наполненных какой-то прозрачной жидкостью. Этикетка на бутылках была очень невзрачной, и на ней было написано "Пуццкар Бодка". Ксэнни объяснила подругам, что эта «Бодка» — является русской водкой, просто у русских буква «В» пишется как английская буква «Б». Этим трофеем все и закончилось.

Неисследованными остались одежно-обувной магазин и то странное заведение, в любом случае имевшее характер общественного. Саманта предложила начать именно с него. Если это префектура — то там можно будет разжиться бумагой и какими-нибудь книгами. Если — бордель, то… то тоже чем-нибудь разжиться.

Это оказался все-таки бордель со звучным названием "Бьюилд итц Лав". Правда, ниже красовалась еще две вывески, одна из которых гласила, что здесь находится и префектура, а вторая говорила о наличии полицейского участка.

Девушки посмотрели на Ксэнни, ставшую их гидом по Манчестеру, и той пришлось напрячь свою память. Наконец она вспомнила:

— Это не просто бордель! Это своего рода дом свиданий! Владелица заведения некая Лью Нэйрус. Она же и префект данного района. Лью Нейрус ставит социальный эксперимент по борьбе с проституцией.

Увидев округлившиеся глаза подруг, Ксэнни пояснила:

— Суть эксперимента заключается в том, что женщин пойманных на занятиях проституцией, заставляют работать в префектуре на благо района.

— И как это происходит? — задала вопрос Саманта.

— Все пойманные женщины подвергаются аресту и содержатся в этом здании в камерах полицейского участка. Там они продолжают заниматься проституцией, но уже под контролем префекта. Доход от их деятельности поступает в казну префектуры. Те из женщин, которые по мнению Лью Нэйрус, встали на путь исправления, освобождаются из-под стражи, а на их место отлавливаются новые.

— А те, которые нет? — удивленно спросила Кэт.

— Те, которые нет — продолжают находиться под арестом. Некоторые сидят там уже около полутора лет.

— Хм… А по какому принципу Лью Нэйрус определяет кто встал на путь исправления, а кто еще нет?

— Официально она проводит какое-то тестирование, ведет какие-то записи.

— А неофициально?

— Неофициально — чем красивее внешность, тем меньше шансов на освобождение.

— Так это же рабство! — воскликнула Саманта, — Самое натуральное рабство!

— Это не рабство, а честный бизнес, прикрытый высокой моралью, — почесав носик возразила Кэт, — Как я понимаю, госпожа префект использует служебное положение в личных целях, и наверняка большая часть денег попадает не в казну префектуры, а в ее карман.

— А сами девушки, как я понимаю, работают бесплатно? — спросила Кэт у Ксэнни.

— Официально они получают какое-то вознаграждение, но оно уходит на оплату их питания и содержания в камерах.

— Какие будут предложения? — нахмурив брови, спросила у девушек Саманта, предчувствуя, что Кэт предложит освободить девушек, находящихся в рабстве у Лью Нэйрус.

— Предлагаю освободить всех женщин и покончить с издевательствами над ними! — заявила Кэт, подтвердив Саманте, что она очень хорошо изучила свою подругу, и практически читает ее мысли.

Кэт повернулась к Ксэнни, которая ежилась в промокшей одежде под каплями дождя из серых нимбусов (пардон, облаков!) и спросила:

— Ты не знаешь сколько в здании полицейских?

— Много! Около полусотни. И еще несколько надсмотрщиц из корпуса «Эсфирь». Где-то с дюжину. — невесело ответила Кэт.

— Какого корпуса? — хором удивились Саманта и Кэт.

— Корпус «Эсфирь» — это женская боевая сионистская организация. После того, как будет образовано государство Израиль, корпус «Эсфирь» будет заниматься охраной лагерей с заключенными, контрпартизанской и антитеррористической деятельностью.