Вейская империя (Том 1-5)

- А вы, господин, чего видели? - тихо спросил он.

- Ничего, - буркнул Ванвейлен.

- Ну, хоть небо-то видели? Какое оно?

- Никакое. Черное. И не видел я никаких чудес....

Неревен даже поперхнулся! Он и сам, пожалуй, знает наяву, что небо черное, потому что так учитель говорит. Но это что ж за черная душа увидит черное небо во сне?

- Правильно, сударь, говорите, - заметил сбоку пожилой лучник. - На небо лазить - это и деревенский колдун умеет. А королевский советник... У нас перед битвой в Шаддуне кончились стрелы. Так Арфарра велел принести соломы, помолился, набрал в рот воды, попрыскал на солому, и к утру было сорок тысяч штук.

- Эка врет! - сказал кто-то и засмеялся.

Неревен внимательно вгляделся: смеялся коренастый плотный дружинник. Потертый его боевой кафтан был расстегнут, и поверх ворота висело ожерелье из человечьих зубов: не один зуб, где-нибудь в укромном месте, а прямо как воротник. Шлем дружинник привесил на шнурках через плечо, и защитные пластины и гребень были белые-белые: из дружины Кукушонка. Волосы у него были совсем короткие. Раньше аломы стригли волосы, только если убьют кого-то, и Кукушонок любил, чтобы его дружинники делали, как раньше.

- Я сам был в Шаддуне, - обиженно сказал дружинник, - и никакого колдовства там не было. Просто королю донесли, что советник похваляется: могу, мол, за одну ночь добыть двадцать тысяч стрел. Король призвал советника и говорит ему: "Так добудь!" Тот на это: "Дайте мне соломенные тюки и лодки на целую ночь". Хорошо, дали ему и то и другое. Так что он сделал? Обвязал борта лодок тюками, вывел их на середину реки, прямо напротив вражеского лагеря, и велел бить в колотушки и кричать. Ночь была темная и спокойная, в лагере герцога решили, что королевские войска переправляются через реку, и стали стрелять. Утыкали солому стрелами, как репьями... Но где же тут колдовство?

- А погода нужная по-твоему, сама собой сделалась? - насмешливо возразили скептику. - Сама собой и каша не варится...

- Все равно - чародей...

- Махнул мечом - и сшиб герцогский замок...

- Скачет на железной лошади...

- Ну и что? У короля Ятуна тоже железная лошадь была: так вынули затычку и убили....

- Давайте я расскажу, - вмешался Неревен.

А Неревен многое мог рассказать!

Однажды король явился в замок графа Нойона, а Нойон еще на его отца имел зуб. В нижних палатах уже наточили оружие и ждали ночи.

Тогда Арфарра, словно забавляя хозяев, взял листок бумаги и одним движением кисти изобразил на нем тигра. Махнул рукавом - тигр ожил и спрыгнул с листа. Хозяин было бросился на него с мечом, но Арфарра засмеялся и остановил его: путники устали, хотят спать и часовых ставить не будут: пусть их охраняет этот тигр.

Другой раз король во время охоты заблудился в лесу, и еда кончилась. Арфарра вытряхнул из рукава финиковую косточку и бросил ее в землю. Пальма выросла быстро, немного не до небес, расцвела и созрела ячменными лепешками.

- Ой, как мы наелись! - сказал Неревен, грустно вздохнув (лепешки тогда пахли домом, - в точности как мать пекла, далеким домом за стеклянными горами). - Взять-то с собой ничего было нельзя, как на поминках.

- Да, запастись нельзя, - засмеялся кто-то сзади. - И продать тоже нельзя. Так?

Неревен оглянулся. Говорил Ванвейлен, говорил и смотрел неприязненно, как жрец на зерно, нетронутое священным хомяком, расстройство в мироздании. Торговец полез за пазуху и достал оттуда золотой ишевик. Неревен стиснул зубы. Он по опыту знал: если здесь человек держит золотой в руках, то его слушают так, словно он казенный указ читает.

- Вот, - сказал Ванвейлен, - я, к примеру, крестьянин. Я беру золотой, покупаю семена, лошадь и плуг. Пашу, бороню, сею ячмень, собираю урожай, продаю его. Получаю два золотых. Или, к примеру, я пекарь. Покупаю зерно, мелю, замешиваю тесто, ставлю его в печь, пеку лепешки. Продаю их, получаю четыре золотых. Или, к примеру, я торговец. Я знаю, что вскоре будет большая ярмарка, покупаю у пекаря лепешки, везу их на свой страх и риск по дурной дороге. Продаю их, получаю шесть золотых.

Итак, зерно превратилось в лепешку, а из одного золотого стало шесть, и все шесть опять можно вложить в дело. Но зерно не просто превратилось в лепешку. Оно обросло плугом, бороной, мельницей, печью, повозкой, дорогой, ярмаркой, договорами и обменами.

Среди всех этих вещей лепешка - самое неважное. Ее съедаешь, а мельницы и договора остаются. Так вот, положим, волшебник может вырастить лепешку из ничего. Но ведь она и останется ничем. Ее съешь, - и не останется ни мельницы, ни договора, и общество, которое верит в волшебную лепешку, никогда не разбогатеет. Оно никогда не сможет получить из одного золотого - шесть золотых. Вам кажется: это лепешка заколдована, а на самом деле заколдовано общество. Волшебство размножается слухами, а деньги нет.

Торговец оглянулся на слушателей. Те морщили лбы, стараясь понять ошибку в рассуждениях.

Неревен мягко взял ишевик из руки Ванвейлена.

- Я, конечно, не учитель, - сказал он.

Неревен раскопал в горячем песке ямку, сунул монету. Заровнял ямку, пошептал, разрыл - вышло два золотых.

Зрители заволновались.

Неревен накрыл золотые платком, сдернул его - их стало четыре.

Зрители зашептались.

Неревену было жалко золотых, вынутых давеча из тайника-Бога. Но если учесть, что случайностей в мире не бывает, - то, наверное, за этим их Парчовый Старец и послал. Ведь варвары мыслить связно не умели. Их убеждала не истинность слов, а ложность фактов.

"Торговец! - думал Неревен. - Тоже мне, труженик! Сулит молоко, продает сыворотку... Если он купил за четыре монеты, а сбыл за шесть - то откуда ему взять недостающие две, не надув покупателя?"

Неревен махнул платком третий раз: золотых стало шесть.

- Заберите, - сказал Неревен.

Ванвейлен замотал головой.

- Это - твое...

- Зачем, - удивился Неревен. - Люди меняют на деньги то, чего у них нет. А зачем чародею деньги, если он может вырастить сразу лепешки?

Монеты в конце концов расхватали лучники. Не без опаски: с одной стороны, у мальчишки золота не могло быть. С другой стороны, - кто его знает, может оно из заколдованного клада, только что сгинуло, и вернется обратно. Или угольями станет.