Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 1

Шамфор вскочил. Губы его вздрагивали.

– Простите меня, Лоран, я в самом деле дубина и олух, - горячо сказал он. - Я даже не понимаю сейчас, как я мог… Вы в таком состоянии… и вообще…

– Да бросьте, Шамфор, - сказал профессор Лоран. - Я слишком устал, чтобы всерьез волноваться даже из-за самых тяжелых обвинений. Так что не терзайтесь особенно… Дюкло, налейте-ка ему чаю покрепче.

Некоторое время все молчали. Шамфор, насупившись, смотрел в свою чашку и тихо барабанил пальцами по ручке кресла. Профессор Лоран, откинувшись на спинку кресла, не то дремал, не то о чем-то раздумывал; лицо его было в тени. Альбер не смел поднять глаз: когда спорили Шамфор и Лоран, ему хотелось встать и уйти, но он так и не решился, а теперь ругал себя за это.

Шамфор допил чай и начал прощаться.

– Я постараюсь сделать все как можно скорее, - сказал он. - Хотя бы для того, чтоб вы пораньше разделались с этой операцией и отправились отдыхать.

– Правильное соображение, - усмехаясь, ответил профессор Лоран.

Шамфор остановился у порога. Он колебался.

– Послушайте, Лоран, - тихо сказал он, вернувшись. - Я все же очень советую вам: поосторожней с Полем. Не забывайте, что он… ну, что он человек!

– Вы в самом деле так думаете? - с интересом спросил профессор Лоран.

– А как же еще можно думать? Лоран, ваше поведение в этом смысле не только жестоко, но и опасно. Будьте осторожны, говорю вам!

– Хорошо, хорошо. - В голосе профессора Лорана был легкий оттенок нетерпения. - Думаю, что вы порядком преувеличиваете, Шамфор, но обещаю подумать.

– А в общем, дело ваше, - пробурчал Шамфор и, сутулясь, шагнул через порог.

– Я хотел бы немного проводить мсье Шамфора. Можно? - спросил Альбер.

– Почему же нельзя? - Профессор Лоран откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Шамфор медленно брел к калитке. Он ничуть не удивился, увидев Альбера.

– Решили прогуляться? - рассеянно спросил он.

Альбер пробормотал что-то невнятное.

Лязгнули тяжелые засовы калитки, откуда-то из-за угла рванулся навстречу теплый сырой ветер. Улица была черная, влажно блестящая, в ней расплывались бледными туманными пятнами освещенные окна и ореолы редких фонарей.

Они долго шли молча. Альбер уже хотел было повернуть назад: ему показалось, что Шамфор сердится. Но тот, словно что-то вспомнив, посмотрел на Альбера.

– Вы куда, собственно? - спросил он.

– Так просто… - смущаясь, сказал Альбер. - Хотелось пойти с вами…

– Со мной? - Шамфор улыбнулся, смешно выпятив свои толстые губы. - Ну и чудак же вы, мой мальчик! В вашем возрасте надо ходить с девушками, а не со стариками.

– Я не возражаю против девушек, - несколько ободрившись, сказал Альбер.

– Но в данном случае девушки вряд ли мне помогут. Я хотел бы узнать, что вы посоветуете делать… мне и вообще всем нам.

Шамфор быстро взглянул на него и хмыкнул:

– Самый лучший совет, какой я могу вам дать по этому поводу, очень прост: бегите без оглядки от Лорана! Но вы такой совет не примете, я знаю.

– Не приму, конечно, - сказал Альбер.

– Ну, а все остальное, что я могу сказать, мало чего стоит. Будьте осторожны. По-человечески обращайтесь с Полем, да и с остальными тоже. Одергивайте Мишеля, не давайте ему командовать. Но и тут будьте осторожны, не раздражайте его.

Альбер долго думал.

– А почему все так сложилось у профессора? Почему он сам не понимает, что делается с Полем, например?

– Ну, Лорана легко понять! Он долгое время был уверен, что его создания полностью ему подвластны. Потом, когда начались опыты со стимуляторами и электропроцедурами и питомцы начали бунтовать, он думал, что вся беда в неправильной дозировке, непродуманном сочетании средств и так далее. Вот он до сих пор и не может полностью отрешиться от своих первоначальных представлений. И не хочет понять, что эти существа стали людьми - пускай неполноценными, больными или дисгармонично развитыми, но людьми. А из-за этого может произойти катастрофа. Вы это понимаете?

– Не совсем. Профессор Лоран - гениальный ученый. И не сразу же все это произошло. Как же так?

– Мой мальчик, вы удивительно наивны. Даже самые гениальные отцы часто не умеют замечать, что их дети становятся взрослыми. А что касается науки… бог мой, не только у отдельных ученых, а у целой отрасли науки иной раз бывают такие удивительные заблуждения… Да вот хотя бы такой пример: физиологи всего мира, проделывая бесконечное количество опытов над животными, целые века не замечали очень простой и очень важной функции нервной системы - обратной афферентации.

Альбер силился вспомнить. Ему было стыдно: до чего прочно позабыты университетские лекции!

– Обратная афферентация - это… - начал он и запнулся.

– Обратная афферентация, дорогой мой, - Шамфор заговорил гораздо оживленней, словно обрадовавшись, что удалось переменить тему разговора, - это сигнализация о полезности действия. Это абсолютно необходимое условие существования всякой функциональной системы: и живого организма, и человеческого общества, и автоматически регулируемой машины. Вы не огорчайтесь, что не можете вспомнить, в чем тут дело: наличие обратной афферентации хоть никем теперь не отрицается, но до сих пор как-то мало учитывается. Лоран, конечно, должен был говорить вам об этом в университете, но…

– Профессор Лоран не вел у нас основного курса, а по лабораторным занятиям я что-то этого не помню…

– Да говорю вам - ничего удивительного! Я вам скажу, если хотите, в каких работах можно прочесть о сущности обратных афферентации. А вкратце - речь идет вот о чем. О рефлекторной дуге Декарта вы, конечно, помните? Ну, если оставить в стороне его представления о нервах-трубочках, по которым проходят от мозга к мышцам «животные духи», и тому подобное, то Декарт более трехсот лет назад с удивительной четкостью обрисовал почти весь механизм связей центральной нервной системы с окружающей средой: принятие сигналов через рецепторы, работа анализаторов - и ответное действие. Человек коснулся рукой горячего предмета, нервы сигнализировали в мозг - человек отдернул руку. Так? Да, конечно. Но все ли поведение животных, а тем более человека объясняется этой гениально простой рефлекторной теорией? Нет, вовсе нет. Ведь что помогает сохранять и продолжать жизнь отдельного существа или общественной организации? Наличие биологической полезности его действий, мой мальчик, запомните это. Если б появилось существо, которое, подобно Грибулю из народной сказки, боясь промокнуть под дождем, бросалось в воду, а боясь обжечься, лезло в костер, оно бы долго не прожило и не оставило бы после себя жизнеспособного потомства. Всякий саморегулирующийся организм обязательно получает информацию о степени полезности своих действий. Иначе он не сможет правильно действовать, не сможет существовать. Он должен выбирать из всех вариантов поведения самый правильный, самый полезный. А судить о том, какое действие дает наибольший полезный эффект, можно лишь при помощи механизма обратной связи. Это вам понятно?

– Да, но как же тогда обстоит дело с безусловными рефлексами? - спросил Альбер.

– Ну, в безусловных рефлексах аппарат обратной афферентации, конечно, не возникает в результате индивидуального опыта, он закрепляется в нервной структуре данного вида живых существ на протяжении целых эпох исторического развития. Мальку или головастику, только что вылупившемуся из икринки, не надо заново учиться двигаться под водой, так же как новорожденному ребенку не приходится учиться дышать. Но все условные рефлексы возникают и закрепляются только при помощи проверки результатов действия, оценки его полезности…

– А почему же физиологи так долго не замечали совершенно очевидного факта? Ведь и в работах Павлова, насколько я помню, отсутствует термин «обратная афферентация».

– Да. Правда, у Павлова есть понятие «подкрепления» условного рефлекса безусловным, но он неоднократно заявлял, что в основе его работы лежит рефлекторная теория Декарта. Только за последнее десятилетие русские ученые дополнили в этом смысле учение Павлова. Почему так долго не замечали наличия обратной афферентации, спрашиваете вы? Отчасти, вероятно, играл роль авторитет Декарта. Ведь его рефлекторная теория целые столетия лежала в основе физиологических опытов ученых всех стран и приносила громадную пользу. А потом - вы же знаете, что это были за опыты. Прежде всего - вивисекция. Ну, а как может выбирать наиболее полезные действия животное, привязанное к операционному столу? В таких условиях механизм обратной афферентации действовал на холостом ходу. Поэтому его и не заметили. А заметили теперь, когда начала развиваться кибернетика. Почему? Да потому что это древнейшее устройство, проверенное природой на протяжении сотен миллионов лет, широко используется в автоматически регулирующихся системах. Без обратной афферентации, без анализа полезности действия никакой автоматической регуляции, конечно, не может быть…