Станция Солярис

, мне было душно, хотелось разметаться, но на нашей тесноватой койке... Вот я и хотел убежать, чтобы раскинуться привольно. Только и всего.

Хари неуверенно улыбнулась и погрозила мне пальцем:

- Ох, Крис! - И добавила жалобно: - Не могу без тебя...

У меня по спине побежали мурашки. Я сполз с кровати, подошел к ней и положил руки ей на плечи. Нагнулся и поцеловал в кончик носа. Она схватила меня за уши, несколько раз несильно подергала и отпустила.

- Иди в ванную, психолог. А потом я опять поиграю в библиотеке, хорошо?

- Зачем в библиотеке? - я кивнул на компьютер. - Играть можно и здесь. Ты будешь играть, а я буду ждать звонка доктора Сарториуса. А потом мы пойдем к нему.

- И он опять будет пялиться на меня?

- А разве плохо, когда мужчины пялятся на тебя?

- Мне никто не нужен, - тихо сказала Хари. - Только ты.

Я вновь поцеловал ее - сердце мое ныло, - разогнулся и посмотрел в окно. Поверхность океана была затянута густым красным туманом; он расстилался до самого горизонта и, медленно клубясь, поднимался все выше, залитый мрачными лучами красного солнца.

Красный туман! Такой же красный туман... Я буквально прилип к окну, всматриваясь в картину, которую никогда еще не видел здесь, на Солярисе. Конечно же, сразу вспомнилась история с физиком Фехнером - членом экспедиции Шеннона, - ставшим первой жертвой океана. А "Малый Апокриф" Равинтцера с рапортом пилота Бертона до сих пор лежал на моем столе. Я дословно помнил то, что писал по этому поводу в "Апокрифе" Мессенджер: "По моему мнению, то, что видел Бертон, было частью операции "Человек", проводившейся этим липким чудовищем.

Истинным источником всех образований, замеченных Бертоном, был Фехнер его мозг в ходе какого-то непонятного для нас "психического вскрытия"; в порядке эксперимента воспроизводились, реконструировались некоторые (вероятно, наиболее устойчивые) следы его памяти..."

И вот вновь - такой же красный туман...

- Ух ты, как красиво! - сказала за моей спиной Хари.

Да, в этом пейзаже была своя красота, но какая-то зловещая, грозная красота - во всяком случае, так мне показалось. Я все никак не мог оторваться от окна, глядя на поднимающийся туман и вновь и вновь прокручивая в памяти события семидесятилетней давности, произошедшие с участниками первой соляристической экспедиции Шеннона...

И после завтрака я продолжал думать о том же, расхаживая по комнате от стола к шкафам и обратно. Хари, вероятно, решила, что я размышляю над какой-то научной проблемой и не докучала вопросами; впрочем, она вновь с головой ушла в мир компьютерных игр. Станция по-прежнему летела над полем тумана, и поле это казалось бесконечным. Туман больше не поднимался, в нем то тут, то там появлялись и исчезали завихрения, словно под его поверхностью неторопливо вращались лопасти гигантских винтов. Однако тех воронок, о которых говорил Бертон, я нигде не замечал.

Задумавшись, я совершенно машинально прошел мимо шкафов и вместо того, чтобы повернуть назад, шагнул