Шайтан-звезда (Часть 1)

Оставив узел с вещами в кустах возле эйвана, Джейран побежала, пригибаясь, через райскую долину, старательно обходя те полянки, где плечистые праведники, подозрительно часто сменявшиеся, пели песни и наслаждались с гуриями.

В доме Фатимы было тихо.

Джейран прокралась с эйвана в комату - и поняла, что хозяйка где-то поблизости. На столике было блюдо с кебабом из утки - этот запах Джейран ни с чем бы не спутала! - и прикосновение пальца свидетельствовало, что кебаб еще совсем горячий. Что-то заставило Фатиму прервать ужин.

Рядом, на полу, стояла открытая шкатулка из черного дерева, а в ней на шелковой подушечке лежал нож странного вида - его серая стальная рукоятка была куда длиннее округлого лезвия. Джейран пожала плечами - воистину, это было самое бесполезное в мире оружие, которым не зарезать и цыпленка.

Конечно же, зная, что самозванная дочь пророка где-то поблизости, к кувшину не следовало прикасаться. Тем более, что Джейран еще не обдумала пути для бегства. Но ей пришел на ум вполне разумный вопрос: каков вес этого проклятого кувшина? И сможет ли она длительное время тащить его с собой?

Джейран с опаской взяла обеими руками загадочный кувшин. Он весил около трех ритлей - немного для сосуда, заключающего в себе джинна. А, может, уже не заключающего - мало ли как распорядилась Фатима рабом кувшина? Помнится, она грозила, что закроет для него Врата огня. Значило ли это, что она собралась убить Маймуна ибн Дамдама? Или же джинны умирают как-то иначе? Ведь всем известно, что Аллах дозволил им летать лишь по ночам, и если они поднимаются слишком высоко и подслушивают разговоры ангелов, или же если замешкаются до рассвета, ангелы поражают их огненными стрелами.

Джейран, совсем освоившись с кувшином, легонько встряхнула его, прислушиваясь. Ничего внутри не загремело и не всплеснуло. Очевидно, материя, из которой Аллах сотворил джиннов, была не твердой и не жидкой. Однако же и огнем она не была - кувшин оказался даже не теплый, а вполне прохладный. Словом, Джейран поняла, что сможет нести его без особых затруднений.

Тут в комнате что-то коротко взвыло отвратительным голосом и протяжно загудело.

Звук исходил из поставленного дыбом бронзового сундука, а точнее - из трубы, которую прижимал к губам искусно выкованный трубач, стоявший на том сундуке.

На передней стенке была накладка из дерева с полосой цифр и прорезью, по которой перемещалась изогнутая стрелка. Не будь Джейран так взволнована, она бы узнала эту причудливую вещь - ведь доводилось же ей видеть в своих странствиях обычные водяные часы, которые и не могли быть меньше здоровенного сундука, чтобы их не пополнять водой каждые два часа. Что же касается трубача, то и тут Джейран, подумав, сообразила бы, что он просто в заранее намеченный срок подает сигнал своим хозяевам, и ничего больше.

Но она, собираясь похитить кувшин, содержащий пленного джинна, и от прочих предметов в комнате ждала волшебства, сопряженного с неприятностями.

Воющего бронзового трубача она увидела, лишь стремительно обернувшись на шум. Вид у него был устрашающий - и Джейран, прижав к груди кувшин, как будто в нем было ее спасение, кинулась наутек.

Она не заметила, как пересекла эйван, сбежала по ступенькам, а дальше, казалось, ее подхватил ветер - так легко она понеслась вниз по склону, минуя цветники и беседки.

Опомнилась Джейран уже в глубине долины, когда чуть не свалилась в ручей. Пыхтя так, что не было никакой возможности вслух призвать имя Аллаха, она стала озираться, а кувшин все еще держала прижатым к груди. И тут из резной беседки, у подножия которой она оказалась, раздалась песня, и человеку, который вздумал запеть, не мешало бы поучиться мастерству у ишака!

Джейран была так перепугана, что на бесстыдство этой песни внимания уже не обратила, услышала же она из беседки вот что:

... И поднял рубаху ей, и фардж ее обнажил, и вижу, что тесен он, как нрав мой и мой надел.

И дал половину я, она же - вздохнула лишь. Спросил я - о чем? Она в ответ - об оставшемся!

Стоило подвыпившему певцу, которого Аллах лишил голоса и слуха, умолкнуть, как сверху раздался какой-то шум, и если верить ушам, то шел он из дома Фатимы.

Возможно, там обнаружили пропажу кувшина.

Разумеется, Джейран могла бросить его в ручей и убежать в хаммам. Но если бы невольники Фатимы его отыскали, то хозяйка никогда больше не оставила бы его стоять на видном месте. Так что расставаться с кувшином Джейран не могла.

И побег, который представлялся ей делом отдаленным, стал необходимостью ближайшего часа.

Уже давно Джейран собиралась выяснить, куда вытекает вся грязная вода, которой от мытья гурий образуется немало. Она достаточно хорошо знала устройство хаммама и догадывалась, где расположена широкая труба для стока воды. И вот настал час, когда труба стала ее единственным спасением. Ибо на тропе, ведущей вверх по склону, ее заметили бы сразу же, и нет лучшей цели для стрелы, летящей из лука, чем шелковое шафраново-апельсиновое платье среди зеленых кустов или серых камней.

Джейран по простодушию своему не сообразила, что взять кувшин из пустой комнаты мог кто угодно из оставленных без присмотра полупьяных праведников - ибо не написано же на нем "Здесь содержится джинн"! Заглянув в обиталище Фатимы в поисках вина, праведники бы с радостью прихватили такую находку. И Фатима прежде всего возложит вину за пропажу на них, а в последнюю очередь вспомнит о банщице.

Но Джейран, поскольку именно она утащила кувшин, была свято уверена, что погоня устремится по ее следам.

Она подбежала к своему эйвану, подхватила узел, зажгла светильник и, неся его в левой руке, а кувшин с узлом в правой, вошла в хаммам. Там она прихватила сырые покрывала, еще сохнущие вдоль не утративших тепла стен.

Уже не было речи о том, чтобы вычерпывать воду из квадратного бассейна. Джейран погрузила туда руки до плеч и нашла заслонку, которая удерживала воду. Заслонка плотно примыкала к стенкам трубы, так что девушке пришлось потрудиться, прежде чем вода с ворчанием и бульканьем ушла вниз, обнажив дно.

К счастью, она припрятала черепки, служившие ей клиньями при открывании люка.

На сей раз Джейран, спустившись по ступеням, закрыла за собой люк и пошла по направлению к топке. Ей предстояло проникнуть в подпол, куда из печи поступал горяий воздух и дым, чтобы по трубам, выложенным из кирпича, пройти вдоль стен хаммама, согрев их. Затем ей следовало ползти между невысоких закопченных столбиков, поддерживавших низкий потолок этого помещения, пока не удастся найти место стока грязной воды. Обычно она по нескольким узким трубам-кубурам устремлялась к одной широкой. Широкая труба, по соображениям Джейран, должна была быть наклонной и скользкой от зеленой глины для мытья, которую здесь предпочитали муке из волчьих бобов. Спуститься по трубе она предполагала при помощи покрывал.

Джейран ползла вдоль рядов теплых столбиков, и, благодарение Аллаху, постоянно останавливалась, чтобы прислушаться. Именно потому она и уловила приглушенные мужские голоса.

Кто-то пробирался к той же трубе, и не мог же этот враг Аллаха беседовать сам с собой! Разумеется, бывают случаи, когда правоверный говорит вслух наедине, но тогда он читает положенные молитвы. То же, что услышала Джейран, сошло бы разве что за молитву шайтану, ибо именно он поминался чаще всего.

Девушка с перепугу погасила светильник и правильно сделала.

Вскоре стало ясно, что к трубе пробираются двое, и они не ползут, а просто идут, пригнувшись и волоча за собой нечто тяжелое.

- О отродье шайтана! - вполне внятно произнес тот, что шел, пятясь, первым. - Долго ли продлится это бедствие? Мы служим самому шайтану, о Ибрахим!

- Молчи, о несчастный! - прервал второй человек. - Разве ты не видишь, что бывает с теми, кто слишком много пытается узнать? Тащи свою ношу и молчи, ради Аллаха!

Они проволокли ношу еще немного, и Джейран, лежащая между столбиками, увидела слабый свет. Очевидно, в подпол вел еще какой-то низкий коридор, и этот коридор был освещен факелом.