Вычисление Бога (ЛП)

— Конечно, — ответила она.

— Я принесу, — сказал я.

Я направился на кухню, где наполнил кувшин водой из-под крана.

— Ещё я приготовила молочный коктейль для Тома и Рики.

— На основе секрета молочной железы коров? — спросил Холлус.

— Да.

— Если с моей стороны не будет невежливым, я бы предпочёл отказаться.

Я улыбнулся. Рики, Сюзан и я расселись у стола. Сюзан передала мне чашку с салатом. Вилкой я выложил немного себе на тарелку, затем наложил салат на тарелку Рики, а потом положил немного на тарелку Холлуса.

— У меня свои столовые приборы, — сказал тот. — Надеюсь, это не будет невежливо.

— Ничуть, — заверил я его.

Даже после всех поездок в Китай я остался одним из тех, кто в китайском ресторане всегда просит нож и вилку.

Из складок одежды Холлус вытащил два устройства, чем-то напоминающие штопор.

— Вы произносите слова благодарности? — спросил Холлус.

Этот вопрос заставил меня вздрогнуть.

— Обычно нет.

— Я видел такое по телевизору.

— В некоторых семьях так принято, — пояснил я.

В тех семьях, которым есть за что быть благодарными.

Холлус проткнул кусочек латука своим буравчиком и поднёс к отверстию в верхней части сферического туловища. Мне и раньше доводилось видеть его движения при еде, но никогда — что он действительно ест. Процесс был довольно шумным: его челюсти при работе издавали щёлкающие звуки. Скорее всего, микрофонами были оборудованы только его речевые щели: видимо, поэтому я никогда не слышал таких звуков от аватара.

— Как салат? — спросил я его.

Отвечая на вопрос, Холлус продолжал переносить еду в ротовое отверстие; подозреваю, форхильнорцы не могут подавиться, принимая пищу.

— Очень вкусно, спасибо, — сказал он.

Тут подал голос Рики.

— А почему вы так говорите? — спросил он. И сымитировал речь Холлуса, говоря по очереди левой и правой сторонами рта: — «Очень» «вкусно» «спа» «сибо».

— Рики! — воскликнула Сюзан, смущённая тем, что наш сын напрочь забыл хорошие манеры.

Но Холлус, по-видимому, был совсем не против ответить на вопрос.

— Между людьми и моим народом есть кое-что общее — разделённый на половинки мозг, — объяснил он. — У каждого из вас есть правое и левое полушарие, и у нас точно так же. Мы полагаем, что сознание — результат взаимодействия обоих полушарий; мне представляется, что у людей тоже есть сходные теории. В случаях, когда полушария оказываются разделёнными из-за травмы и работают независимо, из одной речевой щели могут выходить целые фразы. Правда, при этом выражаются гораздо менее сложные мысли.

— О, — сказал Рики, вновь утыкаясь в салат.

— Поразительно, — сказал я. Координация речи между частично автономными половинками мозга, должно быть, сложная задача; может, именно поэтому Холлус казался неспособным использовать сокращения. — Меня занимает вопрос — а если бы у нас было два рта, как бы говорили люди? Чередовали бы слова или слоги?

— Кажется, вы меньше зависите от согласованной работы полушарий, чем мы, форхильнорцы, — предположил Холлус. — Насколько я знаю, в случае повреждения мозолистого тела люди всё равно могут ходить.

— Мне думается, это действительно так.

— А мы не можем, — сказал Холлус. — Каждая половина мозга контролирует три ноги на своей стороне тела. Все ноги должны работать согласованно, иначе мы перевернёмся, и…

— Мой папа скоро умрёт, — сказал Рики, поднимая голову от салата.

Сердце у меня бешено забилось. Сюзан выглядела шокированной.

Холлус опустил свои приборы:

— Да, он мне сказал. Мне очень жаль.

— Вы можете ему помочь? — спросил Рики, не отрывая взгляда от инопланетянина.

— Мне очень жаль, — ответил тот. — Я ничем не могу помочь.

— Но вы же из космоса, и всё такое, — сказал Рики.

Стебельковые глаза Холлуса остановились:

— Да, это так.

— Ну, так вы должны что-то знать.

— Кое-что я знаю, — ответил Холлус. — Но я не знаю, как победить рак. От него умерла моя мать.

Рики с огромным вниманием смотрел на инопланетного гостя. Казалось, мальчик хочет высказать ему своё сочувствие, но понятия не имеет, как это выразить словами.

Сюзан встала из-за стола, чтобы принести с кухни отбивную из ягнёнка и мятное желе.

Мы ели в молчании.

Мне пришло в голову, что у меня появилась возможность, которая вряд ли повторится.

Холлус явился ко мне во плоти.

После обеда я попросил его спуститься в подвал. У него возникли некоторые сложности с разворотом на середине спуска, но он справился.

Я подошёл к шкафу для документов и вытащил из ящика стопку бумаг.

— Люди имеют обыкновение составлять документ под названием «завещание», в котором указывают, как будет разделено их имущество после смерти, — пояснил я. — Само собой, почти всё я оставляю Сюзан и Рики, хотя кое-что пойдёт на благотворительность — в Канадское общество рака, в КМО и ещё кое-куда. Некоторые вещи отойдут моему брату, его детям и паре других родственников.

Я немного помолчал, а потом продолжил:

— Я… я подумывал о том, чтобы дополнить своё завещание, чтобы оставить кое-что и для тебя. Но, Холлус, это кажется бессмысленным. Я хочу сказать, когда меня не станет, тебя рядом, скорее всего, не будет. И, в конце концов, обычно тебя же рядом по-настоящему нет. Но сегодня…

— Сегодня я действительно здесь, — согласился Холлус.

Я протянул ему пачку бумаг:

— Проще всего, наверное, просто передать их тебе сейчас. Это рукопись моей книги, «Канадские динозавры». В наши дни люди пишут книги на компьютерах, но этот экземпляр был напечатан на пишущей машинке. У рукописи нет особой ценности, да и информация в ней уже сильно устарела, но это мой небольшой вклад в популярную литературу о динозаврах, и… В общем, я бы хотел, чтобы она осталась у тебя — подарок одного палеонтолога другому, — закончил я и слегка пожал плечами: — Кое-что в память обо мне.

Инопланетянин взял бумаги. Стебельки его глаз раскачивались из стороны в сторону:

— Твоей семье они не нужны?

— У них есть экземпляры готовой книги.

Он размотал часть своего одеяния. Под ним оказался вместительный пластиковый мешок. Страницы манускрипта прекрасно туда уместились.

— Спасибо, — сказал он.

Мы помолчали. Наконец я смог вымолвить:

— Нет, Холлус — это тебе спасибо. За всё.

И я протянул руку, чтобы коснуться плеча инопланетянина.

17

Поздно вечером, уже после возвращения Холлуса на свой корабль и перед тем, как идти спать, я устроился на диване в гостиной. Я только что принял две таблетки обезболивающего и ждал, пока желудок утихомирится — бывало, что тошнота едва позволяла таблеткам удержаться внутри.

Может быть, размышлял я, форхильнорец прав. Может «дымящегося ствола», способного меня удовлетворить, вообще не существует. Холлус сказал, все доказательства налицо — прямо у нас перед глазами.

Хуже всякого слепого, кто не хочет видеть; наряду со сказаниями об Аматэрасу, это то, что мне нравится из религиозных текстов.

Но, проклятье, я же не слеп! У меня критический взгляд, взгляд скептика, взгляд учёного.

Меня до глубины души потрясло, что жизнь на разных планетах базировалась на одном и том же генетическом коде. Конечно, Фред Хойл предполагал, что Землю — как, скорее всего, и другие планеты — заселили плывущие в космосе бактерии; если все планеты, которые посетил Холлус, были засеяны из одного источника, генетический код, естественно, оказался бы одинаков.

Но даже если теория Хойла неверна — а ведь она и в самом деле обладает серьёзными недостатками, поскольку отодвигает вопрос о происхождении жизни в некое иное место, которое едва ли можно изучить, — может быть, имеется веская причина на то, чтобы жизнь строилась лишь на этих двадцати аминокислотах.

Как мы с Холлусом уже обсуждали раньше, алфавит ДНК состоит из четырёх букв: А, Ц, Г и Т — аденин, цитозин, гуанин и тимин. Это те основания, из которых и формируются витки спирали.