Точка бифуркации

- Принимают решения и несут ответственность, - твердо сказал я

- Верно. А что такое ответственность?

- Это когда знаешь, что дадут по шее, если что не так.

- Во-от! И смотри, что получается. Вот есть начальник он один. И вот есть много исполнителей. Если исполнители уверены, что некоторое решение оптимально, они его и без начальника примут к исполнению. Начальник же необходим только тогда, когда явно хорошего решения нет. Тогда он берет первое попавшееся, дает указание, предписание, постановление, указ, приказ и так далее, после чего решение воплощается в жизнь. Одновременно он берет на себя ответственность. Но ответственности - вещь, сама по себе, иллюзорная. Всегда можно сослаться на нерадивых исполнителей - раз. Можно сослаться на обстоятельства - два, и покаяться - три. Пожалеют, скажут, мол, что же, он тоже ведь человек, а человеку свойственно ошибаться. Теперь еще взяли моду голосовать. Называется - коллегиальность принятия решения. Соберутся начальники, устроят базар, проголосуют, подпишут, напишут особой мнение - и дело в шляпе. Но, извини, кто сказал, что десять дураков примут лучшее решение, нежели один мудрец? Нужен мудрец, а есть десять дураков. Шеффилд и говорит: я знаю, как из десяти дураков сделать одного мудреца. А ему говорят... Что ему говорят?

Спиридонов размышлял вслух, и меня захватил этот процесс. Я даже подумал, что, вероятно, Шеффилд прав уже потому, что когда люди не говорят, а думают вслух, образуется тот самый информационный канал, объединяющий их в некую сверхличность. Ничего здесь нового нет, просто он придумал, как это сделать эффективно. А Спиридонов уже давно пользуется таким способом для принятия своих решений.

- А ему говорят.., - повторил я, - начальник ему говорит: а кто будет нести личную ответственность за принятое решение?

- Вот так?! А Шеффилд в ответ?

- А Шеффилд ему в ответ: никто. Потому что, если будет принять плохое решение, и наступят последствия, нести ответственность поздно. Надо думать, как ликвидировать это последствия.

- Так-так! А начальник?

- Начальник молчит. Он-то знает, что Шеффилд прав. Ответственность - это возможность наказания. То есть попытка стимулировать нерадивых будущей поркой. Но "сверхличность" Шеффилда и не надо стимулировать. Она отвечает за свое решение своим существованием. Ведь если решение будет плохое, то ее не захотят создавать еще раз сами компоненты.

- Да, пожалуй, что и так, - задумчиво согласился Спиридонов. - Но для нынешнего начальствующего состава Шеффилд опасен не самой этой идеей. Может быть, в нее толком никто и не верит. Опасность в другом. Что любит начальник? Ну, думай, не сиди!

- Начальник любит... Хм... Да мало ли...

- Вот этого начальник не любит... Странно, Гиря, сколько лет ты у меня в подчинении, а не знаешь. Плохо мы еще работаем с кадрами...

- Начальник, Васильевич, любит, чтобы ему смотрели в рот, - наконец сообразил я.

- Ну, вот же, ведь можешь, когда захочешь!.. А для того, чтобы тебе смотрели в рот, ловили каждое твое слово и исполняли твои повеления неукоснительно, необходимо иметь авторитет. Это такая штука: Такая тонкая штука - ее копят годами. Любое решение авторитетного лица уже потому верно, что его никто не осмелится подвергать сомнению. И вот что я думаю, хоть ты меня убей: кто-то понял, что идеи Щеффилда могут подорвать веру в эффективность существующих структур власти. Сейчас им альтернативы никто не видит, а ежели увидят - это, брат, чревато! В истории такие случаи случались. Я так скажу - а я в историях ковыряюсь последнее время - все общественные катаклизмы случались из-за этого. Я вообще, Гиря, последнее время начал шевелить мозгами. Хочешь узнать, что я нашевелил?

- Каждый хочет владеть мнением начальника, - сказал я, упирая на слово "владеть".

- Ладно, так и быть. Вот скажи мне, почему раньше на Земле было очень много государств? Не знаешь - куда тебе! Я знаю, - Спиридонов ткнул себя в грудь. - Всегда есть две тенденции: снижать уровень принятия решений и, наоборот, повышать его. Тенденции противоречивые. С одной стороны, цивилизация объективно нуждается в повышении этого уровня. Еще бы! Если каждый начнет решать, куда вертеть реки и какие переворачивать горы - это что же получится? А с другой стороны, сидит царь, или, там, император, и все за тебя думает. Неприятно. Каждый человек хочет думать сам за себя. Что придумали: разбили все на квадраты, и в каждом свой начальник. Царь, король, президент или Папа римский. Они между собой цапаются, но, между прочим, не дают друг другу валять дурака. Знают, шельмы, что если будут валять - их снизу начнут выдавливать. Таким вот образом соблюдается баланс интересов. Но вот приходит сильная личность - Гитлер, Сталин, Мао или как его там... Ну, в Америке - не помнишь?.. Какой-нибудь Александр Македонский или, там, Юлий Цезарь. И начинается дурдом. Давай все делить, переиначивать - только щепки летят. А почему? Потому что упомянутые личности брались решать все за всех...

"Бордо" подействовало, и Спиридонов, войдя в раж, теперь витийствовал. Я соответственно, наслаждался, потому что когда Васильевич подступался к основным вопросам философии, его нельзя было остановить. Он поднимался до немыслимых интеллектуальных высот, окидывая зорким оком горизонты неведомого и, порой, заглядывая в такие уголки, о существовании которых я и не подозревал.

- А теперь какой-то мозгляк Шеффилд, кучкуясь с весьма подозрительным Калуцей и используя загадочную болезнь пострадавшего в космических безднах Сомова - безусловно героя, а как же! - предлагает невесть что. Он предлагает, чтобы исполнители сами принимали решения и сами их исполняли! Причем любые. Собрались, подключились друг к другу, все быстренько решили - и разбежались. Как это понимать? Куда девать начальников, я тебя спрашиваю?.. Это, Гиря, схема, но помяни мое слово, вокруг этой схемы все и завертится... А? Как думаешь?

- Черт его знает, Васильевич, как оно завертится. Может так, а может этак...

- А ирландцы?! - напирал Спиридонов.

- Ну и что же, что ирландцы, - парировал я. - Мало ли...

- Правильно. Черт их знает, этих ирландцев, что у них на уме... У нас не о том голова болеть должна. А о чем у нас должна голова болеть?

Я, признаться, тоже захмелел, и нужно отметить, голова у меня в этот момент ни о чем не болела.

- А голова у нас, Гиря, должна о том болеть, как бы этих Шеффилдов раскрутить на откровенность. Нужен план завтрашней компании. Вот я, например, как себя должен вести? Изображать агромадного начальника? Как думаешь, потяну?

- Вполне, - оказал я, окинув Спиридонова критическим взором.

- Ну, допустим, излагаю факты, нам известные, давлю на психику. И что? Оли уперлись: нет, мол, не было ничего, а если и было, то когда это было...

- А второй параграф? - напомнил я.

- Где? - Спиридонов изобразил на лице полнейшую невинность. - Какой параграф? Ничего не знаем, не ведаем... Структура личности? Какая структура? Мы белки с генотипом перекрещиваем, или, там, углеводы с хромосомами... Непонятен, Петя, сам узел проблемы, центральная точка беседы. Что они хотят? Чего добиваются? А мы чего хотим?

- Мы хотим докопаться до истины, - заявил я не очень уверенно.

- Мы-то? А зачем она нам? Что мы с ней будем делать?

- Знание истины полезно само по себе.

- Да начхать мне на истину, если от нее нет никакого проку. Ты думаешь, чем я сегодня весь день занимался? Я, брат ты мой, встречи проводил на высшем уровне, консультировался кое с кем, и резюме такое: дохлое дело, Васильевич, - съедят. Не дадут вспучить дело до нужных размеров. Знаешь, чего боятся голованы? Боятся, что станет хуже, чем сейчас. Здесь, в Сараево, разный народ собрался, но я ощутил, что все они пляшут вокруг одной проблемы. И проблема эта - человек. Сейчас, худо-бедно, дают работать, а могут вообще закрыть краны. Под лозунгом: человек - не подопытный кролик.

- Думаю, Васильевич, мы должны убедить Калуцу и Шеффилда, что являемся их союзниками. Это основная задача.