По ту сторону барьера

- Запах какой-то неприятный пошел. Крыса, должно быть, в той комнате сдохла.

Мартин Бек, управляющий конюшнями, тоже присутствующий при церемонии вскрытия - уж не знаю, из любопытства или его специально пригласил месье Дэсплен, со знанием дела заявил:

- На крысу пес мог выть, крысу он непременно учует.

Я огляделась - в прихожей и прилегающих помещениях столпилось довольно много работников конюшни, чьи постройки были хорошо видны в окно. Ближайшие мои соседи. И всех интересует, что же произошло в доме. Ничего удивительного, в наше время народ тоже бы сбежался.

Тут слесарь вынул один из замков в дверях запертой комнаты - и кому понадобилось ее запирать? - в десятый раз удивлялся месье Дэсплен, в дверях образовалась дыра, и слесарь, повернувшись к нам, недовольно произнес:

- Не люблю говорить неприятные вещи, но сдается мне, что там - целое стадо дохлых крыс.

Честно признаюсь - у меня не было никаких плохих предчувствий да и не особенно занимала меня запертая дверь, гораздо больше интересовал Гастон, который не отходил от меня ни на шаг. Но тут слесарь вынул второй замок, на что ушло у него намного меньше времени, и мне ни с того ни с сего опять вспомнился несчастный мертвый заяц, что завалился за буфет в моем поместье много лет назад. Однако я ничего не сказала и спокойно стояла, пока слесарь не распахнул дотоле запертую дверь.

Нет, мне даже вспомнить страшно последствия этого - и вонь, и вид. Нас как обухом ударила тяжелая, удушающая вонь и вид чего-то страшного на полу, несомненно когда-то бывшее человеком.

Да, не напрасно под окном этой комнаты выла собака...

Первой с криком умчалась секретарша месье Дэсплена, второй сделала попытку уборщица, вызванная загодя поверенным, но сил ей не хватило, и она со стоном повалилась на пол. Мартин Бек, бесцеремонно растолкав преграждающих ему путь, заткнув нос, бросился в ванную, а слесарь - к ближайшему окну. Не знаю, что делали остальные, не успела заметить, потому как сама, не произнеся ни слова, пала на грудь Гастона и судорожно ухватилась за отвороты его пиджака, пытаясь скрыть в нем лицо. Тоже ни слова не говоря, молодой человек подхватил меня на руки и бегом вынес в другую буфетную, где, бережно положив на диванчик, немедленно достал из буфета графинчик коньяка и влил в меня солидную порцию. В себя тоже.

Хладнокровие сохранил один месье Дэсплен, ну да ему по должности положено. Заткнув нос носовым платком, он мужественно вошел в комнату и внимательно все осмотрел. После этого отыскал нас в другой буфетной и тоже подкрепился коньяком.

- Что ж, вот и обнаружилась пропажа, - сухо заметил он.

- Вы о ней? - смогла пролепетать я.

- Я о них. Раскрытый ларец и оба пистолета, причем один из них вынут.

- Надо вызвать полицию, - сказал Гастон, вытащив из кармана телефон. - Вы знаете здешние номера или сразу звоним в скорую?

- Парижские номера я знаю. И это должен сделать я.

Месье Дэсплен вынул свой телефон и сам настучал в него нужные номера. Гастон получил возможность опять заняться мною, крепко обняв меня и прижимая к себе, что несомненно положительно сказывалось на моем здоровье, но я благоразумно решила еще немного попритворяться, будто меня продолжает мутить и я еще очень слаба. Ах, как приятно было чувствовать его крепкие объятия, слышать нежные, успокаивающие слова, произнесенные чуть слышным шепотом!

А месье Дэсплен работал. Поговорил с одним, потом с другим. Я поняла сейчас подъедет полиция, а затем доктор и люди, которых вызывают в таких случаях.

Вошел Мартин Бек, уже совершенно оправившийся, ведя за собой конюшенного сторожа. Вбежала вторая женщина, вызванная, как я поняла, еще заранее нотариусом в помощь первой уборщице, и при виде коньяка выразила настоятельное пожелание немедленно подкрепиться, "авансом", как пояснила труженица. Видимо, о находке уже знали все в округе. Естественно, ей тоже не отказали.

Гастон отважился поинтересоваться у нотариуса:

- Так вы поняли, кто там лежит?

- Я старался смотреть в сторону, - честно признался месье Дэсплен и опять потянулся за медикаментом. - Для меня главным был ларец с пистолетами. Должен признать, увидел их - и тяжесть свалилась с моих плеч.

- Я и то удивляюсь вашему мужеству, - признался молодой человек.

- Говорил я, что слышал удар! - заговорил конюшенный сторож, очень довольный, что он первым обратил внимание на такой существенный факт. - А мне не верили. Я им талдычу, а Бернард еще рогочет - чего с пьяных глаз не послышится... - начал рассказывать сторож, которому, похоже, не давали этого сделать. Теперь настало его время. Тут вмешался его непосредственный начальник, заведующий конюшнями.

- Так правду говорят - это женщина? - ни к кому не обращаясь, поинтересовался он.

- Баба! - подтвердила женщина, подкрепившаяся авансом. - Головой ручаюсь.

Нотариус решительно прервал посторонние разговоры.

- Так что за шум? - обратился он к сторожу. - И когда вы его слышали?

- Так с месяц назад. Сразу после того, как опосля ревизии дворец опечатали. От самой конюшни я слышал, слух у меня - что надо!

- Какого рода шум? - попытался уточнить стряпчий.

- А кто его знает! Шум как шум. То ли под мебелем каким ножка отломилась и он на пол грохнулся, то ли и вовсе какая люстра с потолка обрушилась.

Месье Дэсплен обратился сурово к Мартину Беку:

- А вы слышали сообщение о шуме?

- Я все слышал. Извините, вы о чем спрашиваете?

Выразив взглядом все, что он думает о легкомысленном заведующем, нотариус подчеркнуто терпеливо повторил:

- Вам известно сообщение сторожа о шуме, который тот якобы слышал в запертом и опечатанном доме?

- А как же! Жерар мне первому и сообщил, я ведь тут за все отвечаю, не только за конюшни. И мы тогда же все проверили: все двери и окна оказались заперты, печати на месте. Я и не нашел нужным сообщать вам, месье, о подозрительном шуме, подумал - почудилось Жерару. А беспокоить парижского нотариуса вздорными слухами не счел себя вправе. Только распорядился, чтобы сторожа внимательнее относились к порученному им делу и чаще обходили дворец, причем каждый раз проверяли целостность дверей и окон.