Серебряный Камень (Хранители скрытых путей - 2)

- Бирс, - вытянув руку вперед, негромко, но резко произнес маркграф. Помолчи. Я решил выслушать этого молодого человека, а значит, я выслушаю его до конца.

- Поймите, дело крайне важное, - сказал Йен. - Не знаю, известно ли вам, кто такой Харбард, но он отнюдь не паромщик, одержимый манией величия. Он один из Древних.

- Ну разумеется! - фыркнул Бирс Эриксон. - Любой голый и босой бродяга, питающийся орешками и корой с деревьев, непременно Древний, которому наскучили мясная пища и элементарные удобства. Каждый выживший из ума старикан, вымаливающий сухую корку хлеба или кость, на самом деле Старец, испытывающий доброту того, чей дом он осчастливил своим посещением. И высохшая старая дура с выменем до колен, торгующая смердящими приворотами самого сомнительного происхождения, в действительности, конечно, из Древних - просто решила позабавиться над легковерным людом.

Арни Сельмо, не глядя на Йена, пробормотал:

- Какая муха укусила этого парня? Не иначе как перед девчонкой выпендривается...

- Еще раз вам повторяю: не стоит рассчитывать, что здесь не знают английского. - Широкое лицо Ивара дель Хивала растянулось в вымученной улыбке, а глаза указали в сторону маркграфа, как бы говоря "Он не простак".

Бирс Эриксон тем временем продолжал:

- И естественно, любая костлявая деревенщина с вонючим мешком на спине и позолоченной медяшкой в виде кольца строит из себя Обетованного Воителя, долг которого повести всех нас к Концу Зимы. Тьфу!

- Потише, Бирс, возлюбленный сын мой, - обратился к нему маркграф, - ты зашел слишком далеко.

Если бы Йен не наблюдал за ним пристально, то мог бы и не заметить секретного знака указательным пальцем.

- Нет, маркграф, нет! - Перевязь Бирса Эриксона висела на спинке кресла, и сейчас он ее качнул. - Хочу взглянуть, на что способен этот... покоритель великанов. Я не собираюсь биться с ним насмерть и не настаиваю биться до первого шрама... честно говоря, не желаю удостоить этого... Йена Сильвер Стоуна моим шрамом. Так, скромный маленький поединок до первой крови. Я даже могу поклясться, что постараюсь сделать рану маленькой. Давай скрестим клинки.

- Я сразил только одного огненного великана, - поправил его Йен. - И то... благодаря счастливому случаю.

Юношу снедало искушение надуть грудь и соответственно себя вести на глазах у очаровательной девушки, однако это было бы не просто глупостью, а именно той глупостью, которую от него и ожидали. Годы тренировки сделали из Йена фехтовальщика, но никак не дуэлянта. И хотя под пристальным наблюдением Ториана Торсена и Ивара дель Хивала он пытался превратить спорт в оружие, пойти на бой с самым настоящим мастером меча, с этим изукрашенным шрамами Бирсом Эриксоном означало скорее всего пойти на смерть.

Но Бирс Эриксон был настроен во что бы то ни стало довести свое намерение до конца.

- Ну конечно - такой великий боец, что может и отмахнуться от победы над огненным великаном!.. - Молодой человек повернулся к маркграфу. - Отец мой, прошу, позвольте мне сразить его.

- Я не вижу вызова с его стороны, Бирс, - вмешалась маркграфиня, положив руку ему на плечо. - И мне не хотелось бы собственными глазами увидеть, что ты столь легкомысленно трактуешь устав и обычаи твоего будущего Ордена.

- Бирс, мой возлюбленный сын, этот человек - наш гость и...

- Нет, он наш пленник. Его доставили сюда вооруженные охранники...

- В полном соответствии с моими указаниями. - Маркграф играл свою роль до конца. Невооруженным глазом было видно, что он стремился столкнуть лбами Йена и Бирса, вот только непонятно почему.

- Здесь нетрудно найти решение, - вмешался Ивар дель Хивал. - Уважаемый Бирс Эриксон не считает, что Йен Сильверстейн достоин серьезной дуэли, но все равно желает с ним сразиться. - Он покачал головой. - Мне приходилось с ним скрещивать клинки, маркграф, и должен сказать, что в его правой руке будто демон сидит. Он... он даже и не знает, как простейшим образом оставить шрам на противнике. И если вы дадите согласие на небольшую схватку, клянусь вам, кончится тем, что один будет лежать мертвым - либо Йен Сильверстейн, либо Бирс Эриксон.

- Это меня не пугает! - заявил Бирс Эриксон.

- Мудрость приходит с возрастом, с возрастом же приходит и уважение к оправданному страху, - произнес Ивар дель Хивал.

- Стало быть, нет способа проверить его мастерство без кровопускания? Маркграф скептическим взором обвел Ивара дель Хивала. - Никакого?

- По крайней мере я такого способа придумать не могу, и потому...

- А я могу, - сказал маркграф. - Пусть побалуются с учебным оружием.

- С учебным? - переспросил Ивар дель Хивал. - Вы имеете в виду обожженные палки...

- Нет-нет, - запротестовал маркграф. - Так поступаете вы, в Доминионах, а мы тренируем молодежь благородного происхождения проще - на мечах, не имеющих острых кромок, с затупленными концами и очень гибких. Совершенно безопасная вещь - разумеется, если не угодишь в глаз.

Йену приходилось слышать о таком оружии; Господи, сколько же он часов провел, фехтуя рапирой!..

Он не рассмеялся и не улыбнулся; не напрягся и не расслабился.

Зерно и утки. Проклятое зерно и проклятые утки.

Ничего у вас не выйдет!..

Глава 10

Правила боя

Когда подонок-папочка выставил сына за дверь, поскольку тот перестал играть роль козла отпущения, Йен вынужден был пробавляться уроками фехтовального мастерства, всякими случайными приработками, да еще игрой в покер.

Поразительно, каких вершин мастерства можно достичь, фехтуя на рапире или сражаясь в карты за покерным столом, если у тебя нет иного выхода, как только задавать тон в игре или поединке и победить в нем, и не один раз, а регулярно, а выигрыш не просаживать в один присест, а откладывать на лето. Иначе придется жить на одном зерне, украденном с опытного участка агрономического колледжа, да на диких утках с озера Миррор-Лэйк, где на них приходилось охотиться по ночам, вооружившись куском проволоки и длинной палкой от швабры.

Утки и зерно. С тех пор в сознании Йена утки и зерно прочно ассоциировались с нищетой и голодом. Со страхом. С возможной потерей самообладания. Но с потерей самообладания нельзя мириться как с естественным человеческим свойством, как с законом природы; необходимо следить за собой, напоминать себе, что твое тело, твое лицо - и твой разум! - принадлежат тебе, что один миг проявления слабости способен перечеркнуть многое, если не все.