Эмбер. Чужая игра

– Ты их видела?

– Вот еще! Кланяться! Это они мне кланяться должны.

– Так видела, или нет?

– Ну что ты привязался?

Гилва отлипла от дверного косяка, плюхнулась в мягкое кресло и прикрыла ладонями лицо. Только по вздрагиванию плеч понял, что она смеется. Паола растерянно оглянулась на подругу.

– По закону они меня должны приветствовать. Я Лабиринт прошла…

– На мне проехала, – вставляю я.

– … мне любой рыцарь должен дорогу уступать. Но вдруг они меня не узнают? Я же как простолюдинка одета. Это пока докажешь дуболомам – до смертоубийства дойдет. А убивать ты запретил. Ну, я, как их увидела, Гилву за руку – и шмыг в другой зал. Чтоб не встретиться.

– И начали мы бегать по крутым лестницам и узеньким коридорам, – все так же, не отнимая рук от лица, прокомментировала Гилва.

– Понятно… Понимаешь, Паола, в рыцарском зале Эрмитажа стоят чучела лошадей. А на них посадили чучела рыцарей. Они там сто лет стоят.

– Ну и глупо! Ну и не смешно! – обиделась Паола и надула губки.

– Уже не стоят, Повелитель. Паола с перепугу играла отражениями. Не знаю, как рыцари, но по паркету стучали копытами очень даже живые лошади.

Закрываю глаза и пытаюсь представить, что мог натворить в Эрмитаже даже один рыцарский конь. О, мама мия!

– … да наоборот как раз! Ничего я не могу! Связан! Понимаешь, по рукам и ногам связан всемогуществом!

– Не шуми, Дан.

– Богданчик, милый, успокойся. Все хорошо. Хочешь, я тебе водички налью?

– Простите, девчонки. Но я на самом деле ничего не могу.

– Но ведь у тебя есть эти… сенсоры, сканеры, датчики всякие.

– Гилва, научный метод познания основан на повторимости результатов. И независимости результата от личности экспериментатора. А все приборы вокруг меня показывают то, что я хочу видеть. Телевизор видишь? Хочешь, сейчас по телевизору Паолу покажут?

– Нет-нет! – взвизгнула Паола, а я обернулся к экрану.

– … удивительно стойкий вкус! А что вы скажете? – обратился ведущий рекламы к толпе. Камера остановилась на Гилве и Паоле.

– И на самом деле, – Паола продемонстрировала в объектив все 32 зуба. – Вкус как у дерьма, но такой стойкий!.. – и скорчила рожицу.

Паола сорвалась с места и выключила телевизор.

– Сволочи! Без конца крутят!

– Вот видишь! Я даже напряжение в сети не могу измерить! А этот мир вокруг – он весь держится на приборах, на технике! О своем мире я и не говорю!

– Дан, это все потому, что ты рожден не для этого мира. Живи во Дворах Хаоса. Или в Эмбере. Тебя и там, и там примут.

– Уже приняли… Лабиринт хотел убить, Логрус хотел убить…

– Это они с перепугу. А как поймут, что ты им не угрожаешь, успокоятся, и все будет хорошо. Ты обратил внимание, как тепло тебя в Эмбере встретили? Все за тебя переживали, когда ты Узор топтал. Чтоб все за одного – такое там редко бывает.

– Я там с тоски помру. Я же космодесантник, Гилва. Мне космос нужен, простор!

– О, демоны Обода! Да не простор тебе нужен, а чтоб задницу припекало. Неприятности тебе нужны. Хочешь вертеться как уж на сковородке!

– Ну да… Преодолевать… Счастье это путь к цели… Я ЖЕ ОБ ЭТОМ И ГОВОРЮ!!! Мне нужна цель и нужен путь к ней! А тут – ни того, ни другого!

– Бедненький… – это уже Паола. – Едем к нам в деревню. У крестьян всегда цель есть – хлеб растить.

– Милая моя, ты Лабиринт прошла. Два раза вокруг амбаров обойдешь – они по крышу хлебом заполнятся. Кому нужна игра в хлеборобов, если можно вокруг амбара обойти?

– Но… это не настоящий хлеб!!! – и в слезы. Дошло.

– Дан, я же не первый раз тебе говорю: имеет цену только информация.

– Информация? О чем? Как колдовать? Есть у меня такая информация! Сплетни? Кто куда поехал, кто чей родственник, кто кого пришил? Скука это.

– Эх, Повелитель… Кажется, я опять не на ту лошадь села… Пользуйся, гад, моей добротой! Что тебе Сухэй говорил? Не ты первый! И до тебя такие крутые были. Где они сейчас? Разыщи. Выясни, чем занимаются!

– Гилва!!! Умница! Дай, я тебя к сердцу прижму!!!

Белый лист бумаги. Можно и на экране компа, но на бумаге лучше. На экране каждая запись выглядит слишком монументально, законченно. Правильно. Ее жалко стирать. Бумага все терпит. Итак… Пишу первое имя – Дворкин. Крутой и, вроде, бессмертный. Пока, во всяком случае. Оберон оказался смертным, но это ни о чем не говорит. Если верить Дворкину из Коридора Зеркал, наши с Паолой дети тоже будут смертными. Второе имя – Мерлин. Крутой. Корвин… ??? Не очень крутой, но Лабиринт создал. Корал. Сама по себе – ничего особенного, но глазик… Почему бы Камню Правосудия не позаботиться о своем носителе? Опять же, зачем Дворкин вставил ей в глазницу Камень Правосудия? Ну, потеряла глазик. Не она первая. Новый бы вырос… Да! Обладатель второго глазика – Змей хаоса. Точнее, бывший хозяин обоих глазиков. Интересно, это белый Единорог ему рогом глаз выковырнул? Тогда – и его в список. Ее, если быть точным. Единорожица. Хороший список получился! Четыре человека, два зверя. И никто ничего путного мне не скажет. Разве что Дворкин… Но с ним невозможно говорить, пока Лабиринт поврежден. Колесо-Призрак! Не человек, но видная фигура. Знает много. Крутой. Поэтому – в список.

А почему, собственно, я заношу в список только тех, чьи имена встретил в "Хрониках"? Консерватизм мышления! Чем наши люди хуже? Камилл, например. Мда-а… И все? Ну, Горбовский… На Радуге не погиб, радиоволны больше года излучал. И вообще, приятный человек! Двое… Маловато. Сикорски… Нет, с ним лучше не связываться. Он вроде Бенедикта – помешан на безопасности Отечества. Да и не знаю я его.

Хлопает входная дверь. Вернулись мои родные и близкие. Паола шуршит целлофаном, разворачивая букет, Гилва извлекает прямо из воздуха вазу с водой. Мои бумаги отодвигаются, и ваза устанавливается в центре стола.

– Эй, э-эй! Поосторожнее! – стряхиваю с бумаг капли воды. Паола отбирает лист, читает, кладет на место. Минут пять девушки со смешками наблюдают, как я хмуро изучаю трещинки на потолке, порываюсь что-то написать, но бросаю авторучку.

– А я вчера мультфильм смотрела, – не выдерживает Паола. Зажимает двумя пальцами нос и гундосит: – Если чего-то не знаете, надо кого-то спросить.