Семь смертей Лешего

Подняв засыпающую малышку на руки, Сергей отнес ее в ванную комнату, раздел и уложил в ванну, включил горячую воду. Когда вода набралась, он, как заправский папаша, принялся отмывать замарашку. И только изрядно потрудившись мочалкой, с удивлением отметил, что кожа ее не грязно-серая, а самого, что ни на есть, нормального цвета, как и у всех людей.

И хотя его подопечная был уже достаточно чиста для того, чтобы занять место на диване перед телевизором без опасения его испачкать, Сергей не торопился завершать водные процедуры. Он в который раз оглаживал рукой маленькие, упругие ягодицы, пробегал ладошкой по легкой выпуклости грудей, массировал поросший вьющимися темными волосами холмик между ног, проскальзывал пальцем вглубь.

Девочка явно была не против подобного купания. Чувств, которые она испытывала сейчас, ей не доводилось испытывать никогда прежде. Ощущения были приятными и ей определенно нравились. Она расслабилась, закрыла глаза, отдаваясь ласковым и умелым рукам дяди Сережи, раздвинув пошире ноги, чтобы ему удобнее было делать ей приятно. Она совсем разомлела, пребывая в приятном полусонном забытье, целиком отдавшись захлестнувшим ее чувствам. Она даже не заметила, как ласковые руки извлекли ее из ванной, обтерли пушистым банным полотенцем. А затем перенесли на диван, на котором она провела столько незабываемых часов, смотря мультфильмы. Те же руки принялись оглаживать разомлевшее девчоночье тело, продолжая дарить незабываемые ощущения.

Поначалу, когда он разглядывал грязную и потную маленькую обжору, подумывая о том, что не плохо бы ее искупать, у него и в мыслях не было ничего такого. Но когда он принялся намыливать обнаженное тельце девчонки, то почувствовал, как напряглось мужское естество между ног. Оглаживая распластанную на диване девчонку, чувствовал, что его член напрягся до невозможности, до боли, до хруста. Казалось, только тронь его, и он зазвенит, запоет на всю округу. В его голове ржавым гвоздем засела только одна мысль, как снять терзающее тело сексуальное напряжение.

И плевать, что девчонка маленькая и худая. Она, распаленная, с широко раздвинутыми ногами, голая и готовая к новым ощущениям, стонет от наслаждения под его руками. Как говаривал один старинный приятель, с которым он выпил не один ящик водки и перетрахал не одну дюжину охочих до пьяной любви подруг, трахать можно все, что шевелится, если оно весит больше 16 килограммов. Откуда у него такие познания связанные с килограммами, Серега не знал, но эти слова друга всплыли в распаленном желанием мозгу, при виде распластанного девчоночьего тела.

Шестнадцать килограммов в ней, несмотря на худобу, определенно было, а значит можно делать все, что заблагорассудится. Про то, что ей исполнилось всего-навсего 11 лет, он старался не думать, старательно прогоняя панические мыслишки. Употребленный алкоголь помогал справляться с неуместными страхами. Если бы перед ним была девица лет на 5-6 старше, он и голову бы не стал забивать подобными вопросами. Девочки 15-16 лет были достаточно взрослыми для того, чтобы понимать, на свете нет ничего бесплатного, за съеденное и выпитое нужно платить, тем более что способ расплаты приятен для всех.

Наташке это еще только предстояло понять. От осознания этого зависит и ее дальнейшая жизнь, и спокойствие плотоядно облизывающегося мужика, склонившегося над ней в похотливом вожделении. Если она сделает правильные выводы, в ее жизни будет еще много гулянок на халяву. Если она не сделает правильных выводов сейчас, понимание к ней все равно придет, только позже. Если она начнет болтать лишнего, или кому-нибудь пожалуется, ей, вряд ли поверят. Ее вечно пьяным папаше с мамашей на дочку насрать. Для них она всего лишь надоедливая обуза, мешающая привычному существованию. Сгинь она без следа, никто не кинется ее искать, они даже не заметят ее исчезновения, словно Наташки никогда и не было. Слушать ее не станут, существуют дела поважнее, нежели выслушивание девчоночьих бредней. Но даже если ей и удастся достучаться до хронически затуманенных алкоголем мозгов предков, максимум, на что они способны, стрясти с соседа денег на выпивку, в возмещение причиненного морального ущерба.

Во дворе россказням малолетки никто не поверит. Но рассказ обрастет кучей вымышленных деталей и красочных подробностей, со временем рискуя превратиться в почти подлинную историю. Даже если этого не случится, люди начнут перешептываться за спиной, бросать в его сторону двусмысленные взгляды. Начнут вести себя так, что поневоле почувствуешь себя виноватым.

Пока подобные мысли бродили в голове у Сергея, руки продолжали скользить по телу, становясь все настойчивее. Когда скользнувший меж ног девчонки палец угодил вглубь ее ложбинки, Наташка издала стон. Но это был не стон боли, а стон наслаждения. Девчонке нравилось, что с ней делает взрослый дядя, а значит нужно идти до конца и не забивать голову разными глупостями.

Стон вожделения послужил для него сигналом. На пол полетели брюки, рубашка, трусы, все, что могло помешать в его намерении сделать из маленькой девочки, юную женщину. Затем тело, удерживаемое на локтях, легло на Наташку. Пальцы нащупали и раздвинули увлажнившуюся половую щель, осторожно вставив член. А затем он начал медленно вдавливать его в прохладное, упругое, туго обхватившее конец, нутро. Волны наслаждения, одна за другой, накатывали на него, захлестывая с головой, лишая рассудка.

От поглотившего его наслаждения мужик окончательно потерял рассудок. Он больше не мог сдерживаться. Он вошел на полную глубину, одним сильным ударом, отодвинулся назад и ударил вновь, не слыша болезненных стонов доносящихся снизу. Спустя несколько секунд, он откинулся в сторону, мощно излившись, тяжело дыша после скоротечного, бурного полового акта.

Он излился с такой мощью, чего с ним давно уже не было. Ни одна из его многочисленных подруг, большинству из которых перевалило за двадцать, и тридцать лет, не могла так сильно его распалить, заставить излиться в умопомрачительном оргазме за считанные секунды. Их прелести давно были известны и соразмерны его размерам, и не сулили тех незабываемых ощущений, которые только что лишили мужика рассудка.