Маленький ныряльщик

   В Севастопольскую бухту мы вошли ранним утром и тех, кто любит понежиться в постели, разбудили салютом из шести холостых выстрелов шестидюймовой мортиры. Столько вражеских кораблей надёжно утоплено нашими стараниями.

    Да, этот обычай сложился во Вторую Мировую, до которой из ныне сущих доживут немногие, но Макарову эта мысль понравилась - он не чужд амбициозности. Что же касается расходования зарядов, то данное орудие он полагает бесполезным грузом, поскольку при стрельбе с корабельной палубы ни разу не удалось положить ни один снаряд хотя бы более-менее близко к цели.

    Потом была радостная встреча - визит начальства - стояние в строю и лицезрение блестящих мундиров высокопоставленных особ. Не люблю помпезности, но ритуалы - часть моей нынешней жизни. Стоял, кричал "Ура" и "Рады стараться". Главное - как и просил - моё участие в событиях не упоминалось, и заслуги не выпячивались.

    Знаете, переболел я звёздной болезнью в соответствующем возрасте и прекрасно знаком с осложнениями, сопровождающими сей недуг. На мой измученный козьим молоком организм это, право, лишнее. Тем более что восторг по поводу отваги катерников разделяю искренне, так что не притворялся - радовался от души. Впрочем, мимо нас с Санькой руководство молча не прошло - оно в этот раз оказывало честь всему экипажу, так что в свой черёд удостоило вопроса и личный состав моего заведования.

    Ответил правдиво - подводники мы.

    - Так у вас тут и подвода в хозяйстве имеется, - брови адмирала поползли вверх.

    - И коза для контроля вибрации дейдвуда, - нашелся мой помощник, за что тут же получил рубль. Ну и мне пятак на водку перепал. Словом, всё было по нашенски, только уж очень долго тянулось.

    Бурю восторгов вызвали газеты, особенно иностранные. Сообщения о том, что русские катерами гонят на вражеские корабли обученных минному делу дельфинов, а потом ловят их верёвочной петлей и палкой и тащат за "Великим князем Константином" туда, где в них есть надобность, проходила основной темой и обсасывалась на все лады. До сведения команды эта весть была доведена незамедлительно - прям политинформация, да и только. Одним словом, сговор нижних чинов и офицерства обретал всё более широкие масштабы.

    Макаров отправил кучу писем, и к одному из них приложил баночку моего жиро-селитянного крема. Никак он у нас не падзрывался, хотя горел охотно. И не помню, сколько раз мы соскребали его со всего близ лежащего после штатной сработки детонатора. При этом становилось его всё меньше и меньше, так что Василию Фомичу Петрушевкому отослали совсем немного, правда, с тщательным описанием и состава, и способа изготовления. Кто такой Петрушевский? Макаров его знает. Говорит, по взрывчатым веществам большой специалист, к тому же - офицер и тоже изобретатель динамита, как и Нобель. Кстати, именно он придумал "успокаивать" нитроглицерин той самой магнезией, которой я припудриваю динамитные шашки.

    Так вот, Степан Осипович говорит, если это "зелье" вообще способно бабахнуть, то у этого человека бабахнет непременно. Помянул даже, что сам император распорядился о прекращении каких-то работ на одном из заводов, где был крупный взрыв и, за это наказали именно Петрушевского. Одним словом, мужчина серьёзный.

    Потом сообщили о прибытии в Севастополь Его Императорского Величества, и командира нашего спешно вызвали. Вернулся он радостным - сумел "выбить" новый катер. Такой же как "Чесма" производства завода Берда в Питере. Служил он для разъездов кого-то из портового начальства и находился в хорошем состоянии, вот это-то состояние и изменили в два счёта - ободрали всю красоту и заменили её котельным железом, оформив и боевую рубочку, и защиту кочегара - по нынешним торпедным катерам ведь, в основном, из винтовок попадают.

    Торпеды на это раз делали не по моим канонам. Господа офицеры успели наиграться с моделями в своё время и, как только сошли на берег, не по бабам пошли, а по мастерским со своими эскизами. Завелись на корабле денежки. Мы ведь останавливали пароходы, и, перед утоплением, естественно, кое-что прихватывали. Ну, там, касса судовая, хороший кофе. Боцман с баталером вообще, чего только не тащили - механики из машины штуковинки разные выкручивали, а с одного только начали отдирать доски, как в поле зрения сигнальщиков появилась новая цель. Не успели как следует похомячить - сперва война - остальное, если успеем. А то бы и паровые машины поснимали, и уголь перегрузили.

    Круговая порука в экипаже к этому моменту уже начинила формироваться, а тут окрепла и стала напоминать братство. Береговое. До выборов капитана, ясное дело, было далеко, но коллегиальное решение о направлении части вырученных средств на вооружение было ратифицировано не только членами кают-компании, но и нижними чинами.

    Говорил ведь уже, что время нынче любопытное. Люди как-то не так мыслят, как мы. Скажем, купить себе оружие для того, чтобы служить с ним в руках вере, царю и отечеству, это вполне естественно. Офицеры, скажем, и команды катеров, обзавелись на берегу револьверами. Это под впечатлением от случая, когда турки зацепили Сергея Петровича Писаревского багром. Разве возможно было бы такое, будь команда нормально вооружена!?

    Ну да не о том речь. Стало у нас два более-менее пристойных торпедных катера, и один остался разъездной для работы на подхвате. Торпед же сделали даже лишних - наличного динамита хватило только на семь, остальные так и повезли с собой не снаряженными взрывчатым веществом. И, вот какая незадача, только одна из них была предназначена для использования с подводной лодки - они теперь конструктивно разные из-за отличия в креплениях. Зато бегут быстрее и проходят метров триста. Большего расстояния просто не имеет смысла добиваться - уходят они с курса, считай, на полкорпуса цели, причём, заранее не угадаешь, в какую сторону. А пристрелять их никак не выходит - прогорает камера сгорания, хоть и выложена жестью изнутри.

    Что ещё вспомнить? Нилович меня со своей сестрой познакомил. Она вдова матросская, и года у неё вовсе не юные. Детки самостоятельные уже. С нею мы и поладили.

    Много событий случилось, всего и не упомнишь. Паломничество офицеров, скажем. Приходили проситься к нам на "Великого князя Константина". Прогулки с козой на пастбище представляли собой забавное зрелище. Эта животная, получив на рога табличку с кличкой и указанием на принадлежность к кораблю Его Императорского Величества Черноморского флота, так и осталась с существом с самыми простыми принципами и прозаическими потребностями. Её, заразу такую разбаловали едой с человеческого стола - имею ввиду объедки и помои - а тут еще каждый встречный норовит корочкой угостить, а то горбушкой осчастливит в знак уважения к нашему "миноносцу". Так что дама эта стала весьма разборчива насчёт пропитания и строга в обращении. Без подношения к ней теперь не подступиться.

    Дождя наград, который можно было ожидать, на нас не пролилось. Денежкой тоже не поощрили. Чувствовалось, что в верхах возникла неожиданная напряженность. С другой стороны наши сухопутные войска приблизились к Дунаю, и волнение за предстоящие им нелёгкие дела сейчас испытывают многие. По-существу война ещё толком и не началась. Так, произошли отдельные столкновения. И, мне кажется, сильные мира сего сейчас усиленно шлют друг другу длинные прочувствованные телеграммы.

    ***

    Я полагал, что Степан Осипович приводил государя ещё и с целью, представить меня августейшему семейству. Зачем ему это понадобилось - ума не приложу. Не до разговоров нам было - такой кипеж на корабле стоял - вздохнуть некогда. По окончании эпизода я облегчённо вздохнул и постарался обо всём забыть.

    Не тут-то было. К трапу подкатила коляска в сопровождении конвоя, и по трапу взбежал наследник престола с ещё одним человеком, одетым в статское платье. И сразу ко мне.