Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности

Сэм взглянул на часы.

— Сорок секунд, — сказал он и оттолкнул кресло. Все находившиеся в комнате следили за ним, когда он подошел к дальней стене, в которой все расширялась длинная щель, и нашел кнопку в шестифутовой раме. Шторки большого экрана, заполнявшего раму, начали медленно раздвигаться. Из-за шторок послышалось слабое успокоительное гудение. Сэм потянулся к крышке ящичка, установленного в стене рядом с экраном, но его остановило гудение телевизора Сигны.

— Это вас, Сэм, — сказала она. — Хейл.

Он снова нашел кнопку, закрыв экран, и быстро пошел через комнату. Коричневое лишенное возраста лицо вольного товарища посмотрело на него с наклонившегося телевизора.

— Вы одни, Сэм?

— Нет. Подождите, я переключусь на наушники.

Лицо на экране нетерпеливо дернулось. Затем по сигналу Сэма оно исчезло, а в ушах зазвучал голос Хейла, больше никому не слышимый.

— Прорыв, — резко сказал Хейл.

— Большой?

— Очень. Вибрация. Я говорил вам, что пластик слишком жесток. Это в нижнем дворе. Они уже захватили несколько наших орудий и поворачивают их. Верхний двор будет захвачен через пять минут. Сэм, я думаю, где-то предатель. Они даже не должны были знать, как действуют эти игольчатые пушки. Но они знают.

Сэм молчал, быстро перебирая в мозгу возможности. Хейл так же подозрителен, как и все остальные. Уже давно Сэм не доверял вольному товарищу. Но он постоянно упоминал имя Хейла рядом со своим. Хейл получал выгоду благодаря методам Сэма. И Сэм делал так, чтобы об этом знала вся Венера. Он позаботился о том, чтобы участие Хейла во всех его делах, начиная с блефа с бессмертием, было хорошо известно. Сэм был уверен, что Хейл будет его поддерживать, хотя бы для того, чтобы спастись самому.

— У меня здесь Захария, — сказал он в передатчик. — Приходите. — Он снял наушники и сказал пленнику: — Ваша минута кончилась.

Захария как будто колебался. Потом сказал:

— Я буду говорить с вами, Сэм, но при одном условии. Наедине. Никого не должно быть.

Сэм открыл ящик стола, достал плоский пистолет и положил на дрожащий стол.

— Вы будете говорить сейчас, Захария Харкер, или я застрелю вас. — Он поднял пистолет и прицелился в лицо бессмертного.

Тишина. Затем издалека, приглушенный стенами, донесся несомненный пронзительный вопль снаряда игольной пушки. Удар, гром, долгий треск. Щель за спиной Сэма расширилась.

Захария сказал:

— Лучше позвольте мне поговорить с вами, Сэм. Но если хотите стрелять, стреляйте. Я ничего не скажу, пока мы не останемся одни.

Колебание Сэма было недолгим. Он знал теперь, что потрясен больше, чем подозревал, иначе он никогда не поддался бы на блеф. Но вот он медленно опустил пистолет и кивнул.

Сигна встала.

— Вы свободны, — сказал она охранникам. Те повернулись и вышли. Сигна вопросительно взглянула на Сэма. — Мне тоже уйти?

— Нет, — твердо ответил Сэм.

— Сэм, я… лучше пойду. — Голос ее звучал несколько неуверенно. Но тут заговорил Захария.

— Останьтесь, пожалуйста, — сказал он. Она бросила на него еще один неуверенный взгляд.

Сэм следил за ними, опираясь руками о стол, и ощущал непрерывное дрожание от бомбардировки. Время от времени раздирали воздух вопли игольных пушек. Ему не хотелось думать, что происходит сейчас в верхнем дворе.

— Хорошо, — сказал он. — Так что же, Харкер? Говорите быстрее, я тороплюсь.

Захария, руки которого по-прежнему были в наручниках, пересек комнату и посмотрел в окно на отдаленное море.

— Идите сюда, — сказал он. — Я вам покажу.

Сэм нетерпеливо пошел по дрожащему полу.

— Что? Что покажете? — Он остановился рядом с бессмертным, но на безопасном расстоянии — осторожность стала его второй натурой — и посмотрел в окно. — Я ничего не вижу.

Захария просвистел начальные такты «Лиллибулеро».

Комната взорвалась громом.

Сэм, чувствуя головокружение, задыхаясь, широко раскрывая рот, не мог понять, что происходит. Игольный луч, подумал он. Но тогда вся комната должна была расколоться; между тем только он, прислонясь плечом к стене, ошеломленно тряс головой, с трудом дыша.

Он поднял голову. Захария по-прежнему стоял у окна, глядя на него со сдержанной жалостью. Комната не изменилась. Что-то произошло с плечом Сэма.

В него пришелся удар. Теперь он вспомнил. Протянув руку к онемевшему участку, он недоуменно взглянул на ладонь. Она была красной. Что-то текло по его груди. Склонив голову, он увидел кровь. Пуля попала в район ключицы.

Мягкий чистый голос Сигны:

— Сэм… Сэм!

— Все… в порядке. — Он успокаивал ее, не поднимая головы. Потом увидел ее. Она стояла у стола и держала плоский пистолет обоими трясущимися руками. Большими испуганными глазами смотрела она на него, напряженно сжав рот. Взгляд ее перешел от Сэма к Захарии, потом обратно; выражение ее глаз было близко к безумию.

— Я… я это сделала, Сэм, — сказала она хриплым шепотом. — Не знаю почему — должна быть причина. Я не понимаю…

Захария прервал ее мягким голосом:

— Этого недостаточно, Сигна. Вы знаете, что нужно попытаться снова. Быстро, прежде чем он остановит вас.

— Я знаю… я знаю. — Голос ее прерывался. Обычно она стреляла очень хорошо и быстро, но тут она поднимала пистолет обеими руками, как школьница. Сэм видел, как ее палец тронул курок.

Он не стал ждать. Опустив руку, он сквозь ткань костюма нащупал в кармане игольный пистолет и выстрелил.

Он не промахнулся.

Еще какое-то бесконечное мгновение ее широко раскрытые голубые глаза удивленно смотрели на него. Сэм едва слышал стук упавшего пистолета. Он смотрел ей в глаза и вспоминал другую девушку с голубыми глазами, которая когда-то давно бросила ему в лицо сонный порошок.

Он сказал: «Розата!», как будто впервые вспомнил ее имя, и повернулся к Захарии. Все тот же треугольник: Захария, Розата, Сэм Рид — 60 лет назад и сейчас. Разницы нет. Но на этот раз…

Пальцы его снова сомкнулись на игольном пистолете, прозвучал выстрел. Захария не двинулся. Но когда луч почти коснулся его груди, он как будто взорвался. Послышался гул высвобожденной энергии, вспыхнуло пламя, подобное миниатюрной новой звезде, и Захария, невредимый, улыбнулся в лицо Сэму.

То, что он сказал, не имело смысла. По-прежнему глядя на Сэма, он позвал:

— Хейл, теперь ваша очередь.

В его словах был вызов. У Сэма не было времени удивляться. Он сжал челюсти и, достав пистолет из сожженного кармана, направил его в лицо Захарии.

Здесь у бессмертного не может быть защиты.

Он не успел нажать на курок. Откуда-то сзади послышался знакомый усталый голос:

— Харкер, вы выиграли.

В глаза Сэму ослепительно сверкнула молния.

Он знал, что это такое. Они с Хейлом носили с собой мощные вспышки, наводящие дисциплину лучше любого оружия. Они не могли ослепить насовсем, но очень долго человек не мог видеть.

В неожиданной тьме, поглотившей комнату, он услышал голос Захарии:

— Спасибо, Хейл. Я был уверен в вас, но все же… Смерть была совсем близко.

Вольный товарищ сказал:

— Простите, Сэм.

И это было последнее, что услышал Сэм в колонии Плимут.

Часть пятая

Полутьма, рев ветра. Светлое пятно, постепенно превратившееся в лицо… голова и туловище старика, проницательное морщинистое лицо. Сэм узнал его. За ним была голая металлическая стена; откуда-то пробивался тусклый свет.

Сэм попытался сесть, не смог, попытался снова. Он не мог двигаться. Паника охватила его. Старик улыбнулся.

— Полегче, сынок. Так должно быть. — Говоря, он набивал в трубку табак. Поднес огонь, затянулся, выпустил дым. Его взгляд сосредоточился на Сэме.