Трилогия о капитане Немо и «Наутилусе» в одном томе

Чтобы получить пироксилин, достаточно погрузить на четверть часа клетчатку в дымящуюся азотную кислоту, затем промыть ее в воде и просушить. Как видит читатель, нет ничего проще.

В распоряжении Сайреса Смита была только обыкновенная азотная кислота, а не дымящаяся или крепкая, то есть такая, которая на влажном воздухе выделяет беловатые пары; но, заменив дымящуюся азотную кислоту обыкновенной азотной кислотой, смешанной в пропорции трех к пяти с концентрированной серной кислотой, инженер должен был добиться тех же результатов и действительно добился. Итак, у островитян-охотников скоро появилось превосходное взрывчатое вещество, которое при умелом употреблении отлично им служило.

К этому времени колонисты распахали три акра земли на плато Кругозора, а остальные земли отвели под пастбища для онагров. Несколько раз ходили поселенцы в лес Жакамара и в леса Дальнего Запада и приносили оттуда рассаду дикорастущих овощей — шпинат, кресс-салат, хрен, репу; скоро, при умелом уходе, овощи должны были улучшиться и внести разнообразие в мясную пищу, которой пока приходилось довольствоваться колонистам острова Линкольна. Привозили они из леса и немало дров и угля. Каждая поездка улучшала дороги — колеса повозки постепенно их утрамбовывали.

Кроликов к услугам хозяев Гранитного дворца становилось все больше и больше. Крольчатник находился чуть выше Глицеринового ручья, поэтому его обитатели не могли проникнуть на заповедное плато и, следовательно, повредить молодым насаждениям. На отмели, расположенной среди береговых скал, поселенцы собирали устриц и постоянно обновляли запас этих вкусных моллюсков. Кроме того, поселенцы ловили рыбу в озере и в реке Благодарения; улов бывал теперь обильный, потому что Пенкроф установил донные удочки с железными крючками, и на них часто ловилась превосходная форель и еще какая-то замечательная рыба, серебристая с желтыми крапинками. Таким образом, главный повар Наб мог вносить приятное разнообразие в ежедневное меню колонистов. За трапезой все еще не было хлеба, и это, как мы уже говорили, для всех являлось истинным лишением. Поселенцы стали охотиться и на морских черепах, вылезавших на мыс Челюсть. Песчаный берег был весь в бугорках — там лежали яйца шаровидной формы с твердой белой скорлупой, белок которых не свертывается, как белок птичьих яиц. Под действием солнечного тепла вылупливались крошечные черепахи; яиц было превеликое множество, так как одна черепаха может нести ежегодно до двухсот пятидесяти яиц.

— Просто яичное поле, — говорил Гедеон Спилет, — остается одно — снять урожай.

Но поселенцы не только собирали яйца, но и охотились на самих черепах, и после каждой охоты в Гранитном дворце появлялась дюжина этих пресмыкающихся, мясо которых ценится знатоками. Черепаховый суп, приправленный душистыми травами и овощами из семейства крестоцветных, приносил заслуженные похвалы Набу, который мастерски его варил.

Надобно упомянуть об одном счастливом обстоятельстве, позволившем увеличить запас снеди на зиму. В реку Благодарения заплыли косяки лососей — они поднялись на несколько миль вверх по течению. То была пора, когда самки в поисках удобных мест для нереста идут впереди самцов, с шумом рассекая воду в реках. Итак, сотни этих рыб плыли по реке. Поселенцы соорудили несколько заграждений, и множество лососей попалось в плен. Не одну сотню лососей выловили, засолили и спрятали про запас, потому что зимой, когда реки покрываются льдом, рыбная ловля невозможна.

В эту пору Юпа — он оказался очень сообразительным — возвели в должность камердинера. Его нарядили в куртку, штаны, сшитые из белого полотна, и передник с карманами, которые ему очень нравились. Он ходил, заложив руки в карманы, и никому не позволял проверять их содержимое. Наб хорошо вымуштровал смышленого орангутанга — когда Наб разговаривал с Юпом, казалось, будто они превосходно понимают друг друга. Юп привязался к Набу, а Наб отвечал ему тем же. Если никто не нуждался в услугах Юпа — не надо было возить дрова или влезать на какое-нибудь высокое дерево, — орангутанг не уходил из кухни и старался во всем подражать Набу. Впрочем, учитель с удивительным терпением и даже рвением обучал ученика, а ученик с поразительной понятливостью применял знания, преподанные учителем.

Судите сами, какое удовольствие неожиданно доставил Юп своим хозяевам. Как-то во время обеда он принялся прислуживать за столом с салфеткой в руке. Он был так ловок, так внимателен, так безукоризненно выполнял свои обязанности — менял тарелки, приносил блюда, наливал напитки, — делал все это с таким важным видом, что поселенцы от души забавлялись, а Пенкроф пришел в неописуемый восторг.

— Юп, еще супу!

— Юп, кусочек агути!

— Юп, тарелку!

— Юп, славный Юп, молодец Юп!

Только эти возгласы и раздавались за столом, а Юп, ничуть не растерявшись, все выполнял, за всем следил и с понимающим видом кивнул головой, когда Пенкроф снова пошутил:

— Право, Юп, жалованье вам придется удвоить!

Нечего и говорить, что орангутанг в ту пору уже совсем освоился в Гранитном дворце, он часто сопровождал своих хозяев в лес и даже не пытался убежать. Надо было видеть, с каким потешным видом он выступает, вскинув вместо ружья на плечо дубинку, которую смастерил для него Пенкроф. Понадобится, бывало, сорвать плод с макушки дерева, и Юп стремглав влезает на самый верх; увязнет в грязи колесо повозки — силачу Юпу стоит только подтолкнуть ее плечом, чтобы выкатить на хорошую дорогу.

— Ну и молодчина! — восклицал Пенкроф. — Был бы он злым, не нашлось бы на него управы!

К концу января поселенцы предприняли большие работы в центральной части острова. Недалеко от истоков Красного ручья, у подошвы горы Франклина, решено было устроить кораль для жвачных животных — они мешали бы поселенцам близ Гранитного дворца; кораль предназначался главным образом для муфлонов, которые должны были давать колонии шерсть для зимней одежды.

Каждое утро колонисты, иногда все вместе, а чаще только Сайрес Смит, Герберт и Пенкроф, отправлялись к истокам Красного ручья, словно совершая увеселительную прогулку, так как все пять миль онагры везли их по дороге, недавно проложенной под зеленым сводом деревьев и названной «Дорогой в кораль».

Друзья облюбовали обширный луг, лежащий между двумя отрогами горы. Участок этот, кое-где поросший деревьями, был очень удобен. Его не только защищали горы, но и пересекал ручеек, бравший начало на одном из склонов и впадавший в Красный ручей. Трава там была сочная, а редкие деревья не мешали ветерку гулять по лугу. Надо было окружить участок таким высоким частоколом, чтобы животные, даже самые проворные, не могли через него перепрыгнуть, и подвести ограду с двух сторон к отрогам горного кряжа. Кораль предназначался для сотни голов рогатого скота — муфлонов или диких коз — и молодняка, который появится на свет.

Инженер наметил границы кораля; теперь следовало приступить к рубке деревьев для частокола; но колонисты, прокладывая дорогу, уже свалили немало деревьев, их-то и перевезли сюда, сделали не одну сотню кольев и крепко-накрепко забили в землю.

В передней части — частокола проделали довольно широкие двустворчатые ворота, сбитые из толстых досок и брусьев.

Колонисты трудились недели три и не только обнесли кораль частоколом, но и построили под руководством Сайреса Смита вместительные дощатые сараи — убежище для скота. Старались сделать все строения поосновательнее, потому что муфлоны сильны, и колонисты опасались что, попав в неволю, они будут неистовствовать.

Колья, заостренные сверху и для прочности обугленные, были скреплены поперечными брусьями, а дополнительные подпорки делали частокол еще крепче.

С коралем покончили, теперь предстояло устроить облаву на жвачных животных у подножия горы Франклина, на лугах, где они паслись. 7 февраля, в ясный летний день, все приняли участие в облаве. Очень пригодились оба онагра, уже довольно хорошо объезженные, на них скакали верхом Гедеон Спилет и Герберт.