Троя

Глауен и Чилк вернулись на флиттере в космопорт, посчитав, что это привлечет меньше внимания, чем если они пустятся на поиски в «Фортунатасе». Из Моны они полетели на северо-запад, через бесконечные болота с красными и черными растениями, небольшими открытыми бочагами и заливными лугами. У гряды невысоких холмов лежало, сверкая, длинное озеро. Стали появляться деревья, отличавшиеся бесконечным разнообразием: дымные деревья невиданных форм, стоявшие или по одному или небольшими группками, потом заросли пуховых деревьев, билбобов, трумов – они покрывали землю причудливым пестрым ковром из черной, коричневой и бронзовой листвы.

Чилк обратил внимание на огромное дерево с массой маленьких остроугольных листьев, сверкавших то темно-красным, то бледно-розовым, то пурпурным.

– Смотри, это пилкардия, но ее чаще зовут здесь деревом «О, боже мой!»

– Что за странное название!

Чилк согласился.

– Отсюда тебе не видно, но дерево прямо кишит древесными бродяжками. Они собирают на нем смолу и кору и прочие мелочи для своих печально знаменитых вонючих шариков. Иногда гости ранчо отправляются гулять по лесам и застывают, пораженные красотой деревьев. Но делать этого ни в коем случае не следует.

Флиттер пролетел Эклин и шел теперь над Океаном Корибантов. Солнце медленно догоняло. В полдень по местному времени на горизонте показался берег Ла Мары, а еще через несколько минут флиттер пересек голубую лагуну, покрытую бурлящей белой пеной и очутился над белым песчаным берегом, за которым стоял непроходимый лес. Через сотню миль лес закончился высоким пустынным плато тектонического происхождения.

Флиттер поднимал целый шлейф разноцветного песка, красного, желтого и медного, и вообще, весь пейзаж показался Глауену красивым, но очень тревожным.

– Это тоже часть какого-нибудь ранчо? – спросил он.

– Скорее всего, нет. Здесь еще полно диких участков для продажи, которые можно купить, если, конечно, ассоциация признает тебя достойным что-либо приобретать здесь по классовому признаку. У тебя, как у Клаттука, конечно, с этим проблем не будет, и за десять тысяч солов можно купить все это плато.

– А потом – что я с ним стану делать?

– Будешь наслаждаться одиночеством или начнешь изучать ветреных бродяжек.

Глауен огляделся.

– Никаких бродяжек здесь не видно вообще.

– А ты спустись сюда ночью, разожги костерок и подожди. Очень скоро они начнут швырять в тебя галькой и издавать странные звуки. Туристы всегда теряются, когда эти существа начинают подобные игры. Потом туристы рассказывают небылицы.

– А на что они похожи, эти бродяжки?

– В этом никто сойтись не может, камеры не фиксируют ничего.

– Странно, очень странно, – пробормотал Глауен.

Плато резко оборвалось, под ним оказалась плоская равнина. Чилк указал на реку, лениво катящую воды на запад.

– А вот Великая Грязнуля. Мы уже почти у цели.

Флиттер скользил еще час, и вот под ним на берегу реки показался городок Липвиллоу – сборище полуразвалившихся зданий из пуховых деревьев, все они были покрашены в весьма приятный глазу бронзоватый цвет. Самый большой сарай оказался гостиницей, с галереей по фасаду, очень напоминавшей галерею Уипснейд-Хауса в порте Мона. Имелись, конечно, и магазины, и агентства, и даже почта. В реку вдавался длинный пирс со множеством небольших причалов. На самом конце его высился сарай, который Чилк назвал салуном под названием «Местечко Пули». В полумиле от пирса вниз по течению виднелись лачуги из выловленных в реке досок, кусков дерева и фрагментов сломанных лодок.

Флиттер сел в окрестностях Липвиллоу, и Чилк пояснил, что именно в этом салуне он впервые увидел Намура после того, как ушел из Тенистой Долины. Мадам Зигони не заплатила Чилку ничего и он прибыл сюда с пустым карманом, едва наскребя на кружку пива. Узнав о его бедственном положении, Намур настолько проникся к нему симпатией, что даже предложил работу на Араминте. Чилк посчитал его тогда просто каким-то сказочным принцем. С тех пор мнение его заметно изменилось.

– Но все же, если мы снова встретим его в «Местечке», я, честное слово, проставлю ему пива – во имя прежних времен!

– Еще бы! Ведь ты вернулся триумфатором, аж завидки берут!

Чилк кивнул.

– Но я до сих пор не могу подумать без дрожи о мадам Зигони, которая, так и кажется, притаилась вон за тем углом, чтобы снова заслать меня на свою проклятую работу! Вот это будут завидки!

– Посмотрим, – философски заметил Глауен и махнул рукой в сторону лачуг на берегу.

– Это, должно быть, и есть йиповское поселение?

Чилк согласился.

– Немногим оно изменилось, надо сказать. И если Бардуз надеялся увидеть здесь процветающую йиповскую цивилизацию, он будет сильно разочарован.

Он прошли почту и с радостью вошли в гостиницу, ибо солнце начинало печь уже очень сильно. На деревянном крыльце гостиницы сидели три йипа и пили пиво. Сразу же быстро оглядев пришедших, они затем вообще перестали обращать на них внимание – привычная манера йипов, которую многие чувствительные люди принимают за утонченную форму высокомерия*. [8]

Чилк, уже давно потерявший терпение в общении с йипами из-за их странностей, зло сплюнул.

– Только посмотри на этих каналий, пьют себе пиво, как лорды!

– Они так расслаблены словно неимоверно устали, – хмыкнул Глауен.

– Надеюсь, на самом деле ты так не думаешь? – удивился Чилк. – Для того, чтобы устать, надо все-таки работать. Я пару раз пытался показать им и то, как надо работать, и то, что бывает за отказ – но все бесполезно. Они смотрели на меня в полном удивлении, словно не понимали, чего я вообще хочу!

– Очень жаль, – вздохнул Глауен.

Они вошли на крыльцо, и один из йипов поднялся.

– Господа, не хотите ли приобрести сувенир с Розалии, не подделку, а самый что ни на есть подлинный?

– Что еще за сувенир, и почем? – нахмурился Чилк.

Йип вытащил стеклянную бутылку с тремя шариками, плавающими в маслянистой темно-желтой жидкости.

– Вонючие шарики, три штуки за пятерку, – предложил он. – Дешево и сердито.

– Сейчас мне не надо.

– Да и цены у вас чудовищные, – вмешался Глауен. – Помнится, Намур говорил мне, что при упоминании его имени вы сбрасываете вдвое.

Йип немного смутился, но продолжал улыбаться.

– Ничего подобного я от него не слышал.

– Странно. А Намур говорил, что видел вас совсем недавно.

– Ну, не так уж недавно. И шарики мы с ним уж точно не обсуждали.

– Неужели? А что же вы обсуждали? Его новый проект?

– Нет. Так будете покупать?

– Не буду, пока не посоветуюсь с Намуром. Он здесь, в Липвиллоу или в Тенистой Долине?

– Продам шесть шариков за девять.

– Я же сказал, мне нужно посоветоваться с Намуром. Не знаете, где мне его найти?

Йипы переглянулись, и продававший спокойно уселся обратно на ступени.

– Понятия не имею. Приходите, поторгуемся еще. Нигде лучше, чем у меня, все равно не купите.

Глауен и Чилк зашли в гостиницу, сняли довольно чистую комнату, прилично обставленную и пропахшую пуховым деревом.

Идти на ранчо было уже слишком поздно. По предложению Чилка они прогулялись по пирсу, где в «Местечке» сели за столик у открытого окна, из которого открывался прекрасный вид на реку, как по течению, так и против. На стенах харчевни висело несколько старых плакатов, странных и нелепых. В другом углу сидела троица из местных, еще один абориген сидел за стойкой, как загипнотизированный глядя в кружку с пивом. Бледный большеглазый мальчик принес Чилку и Глауену поднос с речными раками и принял заказ на пиво. Чилк с подозрением оглядел зальчик.

– Никогда не думал, что буду когда-нибудь снова сидеть здесь. Один философ, имя которого я запамятовал, сказал: «Жизнь непредсказуема до тех пор, пока ты жив». Кажется, я цитирую правильно. В любом случае, мысль успокаивающая.

– Даже слишком, – согласился Глауен. – Только не спрашивай, что я под этим подразумеваю, поскольку я и сам не совсем понимаю.