Журнал «Если», 1993 № 11-12

В скором времени МГУ возьмет под свое крылышко — научно-методическое и педагогическое — лучшие гимназии. В Москве будет университетский гимназический городок. Частные школы, лицеи, колледжи получили право на существование после выхода Закона об образовании. В Москве действуют 97 негосударственных учебных заведений, в них учатся свыше 7 тысяч детей.

—

Евгений Александрович, если раньше проблема выбора — куда пойти учиться — волновала только абитуриентов, то сейчас появилось столько разнообразных типов школ и способов обучения, что просто глаза разбегаются. Лицеи, гимназии, колледжи, частные, национальные, религиозные школы. Родители в полной растерянности: куда же отдавать ребенка?

—

Я бы сначала пришел в школу и поговорил с учителями, с родителями, с учениками. Атмосфера школы говорит сама за себя. Могу только сказать, что если открывающаяся государственная школа уже имеет определенный статус, то частные порой просто красиво называются — например, лицеями. Причем дети в эти «лицеи» идут учиться с пяти- шести лет. На самом же деле лицей — это школа

III

ступени, то есть учебное заведение для старшеклассников.

Как правило, государственные лицеи сотрудничают с вузами, и дети уже сориентированы на высшее образование. В гимназиях же дети занимаются с 5 по 11 класс, углубленно изучая комплекс дисциплин гуманитарного, естественнонаучного. физико-математического либо экономического направления.

—

Итак, гимназии и лицеи — это государственные учреждения с «повышенной концентрацией» образования. Что же тогда альтернативное образование?

—

Слово «альтернатива» я не люблю. Оно предполагает противопоставление одного другому. Великий русский философ В.Соловьев писал, что образование должно быть и консервативным, и революционным. Если оно будет слишком революционным, то нам придется отказаться от передачи накопленных ценностей. Если же будет преобладать консерватизм, не возникнет никакого развития. Термин «альтернативное» прилепился к образованию случайно. Иначе что же получается: есть школы, в которых дети учатся, а в других?..

Впрочем, базовый минимум образования, принятый в этом году Министерством образования РФ, обязателен для всех типов учебных заведений. Это социальная защита детей и родителей, которые порой попадают в очень тяжелое положение.

—

То есть учиться в частной школе опасно?

—

Увы. частные школы нередко создают непрофессионалы. Конечно, условия там отличные. Есть и интересные предметы, от индийской философии, йоги и хинди, до конного спорта. Дети счастливы. Родители, хотя и платят за такое счастье от 70 тысяч рублей в месяц до 7 миллионов в год, думают, что это на благо ребенка.

Но вот обстоятельства вынуждают семью переехать в другой район или город. Надо переводить ребенка в новую школу. И вдруг выясняется, что ни физики, ни математики он не знает. Зато прекрасно ориентируется в нешкольных дисциплинах.

Именно для исключения подобных недоразумений и создан базовый компонент образования.

—

Из опыта японской системы образования известно, что учащихся там не делят на более и менее способных. Школа исходит из того, что все дети могут освоить программу.

А вот в США главный принцип при формировании частных школ — поиск талантов. Этим занимаются не только администрации школ, но и крупные промышленные корпорации. Например, фирма «Вестинхауз» гордится тем, что «вырастила» треть американских лауреатов Нобелевской премии.

Ищут ли таланты у нас?

—

Мне кажется, мы не умеем по-настоящему работать с одаренными детьми. Вот, например, есть в небольшом городке Кировоградской области одна школа. Преподает там А.Хазанкин. Из этой школы последние 10–15 лет 90 процентов учеников поступают на мехмат — один из самых сложных факультетов МГУ. Не думаю, что в этом городке рождаются одни одаренные математики. Значит, учителю удается достигнуть таких результатов с помощью неординарной методики. Других таких примеров, увы, я не знаю. А последняя программа государственной поддержки одаренных детей была профинансирована еще до распада СССР и Госкомитета по образованию.

Да и трудно сегодня заниматься талантами, когда грустная статистика гласит, что большая часть выпускников — дети с различными отклонениями, которым и обычную программу освоить трудно.

—Эти дети обучаются в специальных учреждениях?

Существуют школы-интернаты для остробольных детей, по советской терминологии это дефектологический контингент Но многие дети находятся на

грани заболевания. И у нас, и за рубежом они обучаются в обычных школах. Для них создаются классы поддержки, причем ребенок совсем не обязательно должен учиться в этом классе до окончания школы. Подтянулся — переходи в общеобразовательный класс.

Модель школы, где есть и гимназические классы, и общеобразовательные, и лицейские, и классы педагогической поддержки, называется адаптивной школой, то есть школой для всех.

—

Насколько мне известно, ваша школа-лицей первая начала работать в таком режиме. Расскажите об этом подробнее, пожалуйста.

—Мы берем детей с 4 лет. Принимаем и одаренных ребят, и «середнячков», и детей с аномалиями. В детском саду и начальной школе все учатся вместе. Но к 6 классу начинается дифференциация. Собираются психологи, психоневрологи, педагоги и рекомендуют родителям, кому из детей лучше продолжить обучение в гимназическом классе, кому в общеобразовательном, а кому в классе поддержки. Кстати, в нашей школе есть и так называемые вальдорфские классы, и монтессорианские классы, работающие по западным методикам. Детям надо давать возможность попробовать себя. Бывает, что ребенок, поучившись в медицинском классе, разочаровывается и переходит в гуманитарный. Лучше, когда это происходит в школе, а не в вузе.

—

Ребенок свободен в своем выборе, как предлагал американский ученый доктор Спок?

-

Люди, провозглашающие полную свободу еще не развившейся личности, либо сами себя обманывают, либо очень большие сказочники. Речь идет о том, что процесс воспитания не должен быть занудным, принудительным, жестким. Ребенку предоставляется видимая возможность выбора, но за сценой всегда стоит режиссер-учитель. 

- Педагог вальдорфской школы, провозглашающей в первую очередь свободу личности ребенка, Иорген Беккескофф писал: «Учитель не слуга общества (государства, культуры), но слуга ребенка». В нашей стране открывается много частных школ, работающих по американским и другим

зарубежным программам, — вальдорфские школы, школы Ховарда… Как вы к этому относитесь?

-

В западных авторских школах, безусловно, много полезного с точки зрения технологии передачи знаний, общения, подхода к личности ребенка. Но надо понимать, что у них учатся в таких школах только 9-10 процентов детей, а то и меньше. Притом попадают туда дети, которые, условно говоря, не вписываются в общую среду. В этих школах не ставится цель дать элитарное, насыщенное, глубокое образование. Родители, отдавая туда своих детей, скорее хотят помочь развитию ребенка.

У нас же все происходит с точностью до наоборот. Если родители хотят дать ребенку блестящее образование, то они отдают своих детей в школы, работающие по западному образцу. Не понимая, что школы эти предназначены совсем для другого. Не в каждую форму можно вложить нужное содержание.

Например, в основу программы школы Дональда Ховарда положен американский протестантизм. Все пропитано духом религии. Учебный материал составлен из пэйсов, книжек с картинками, пластинок. Занимаясь по этим пэйсам с раннего возраста, наши дети прекрасно осваивают английский язык. Но в программе этой школы нет, естественно, ни русского языка, ни литературы, истории, ни других традиционных предметов российской школы.