Большое время [= Необъятное время]

Растения – это связыватели энергии: они не могут двигаться в пространстве или во времени, но могут поглощать энергию и преобразовывать ее. Животные – связыватели пространства: они могут перемещаться в нем. Человек (землянин или внеземлянин, лунянин или внелунянин) связывает время – у него есть память. Демоны же – это четвертая стадия эволюции, связыватели возможностей – могут воссоздавать целое из того, что могло бы быть частью этого целого, и в этом заключается их эволюционная функция. Воскрешение это метаморфоза гусеницы в бабочку: существо третьего уровня вырывается из куколки своей жизненной линии в жизнь четвертого уровня. Прыжок из разорванного кокона неизменной реальности подобен первому движению животного, когда оно перестает быть растением, и понятие Меняющегося Мира – это и есть то зерно истины, которое скрывается во многочисленных мифах о бессмертии. Любая эволюция выглядит вначале как война – восьминогие враждуют с одноногими, млекопитающие борются с рептилиями. И это неизбежная диалектика: имеется тезис – назовем его Змеи, – и антитезис Пауки; в конце же концов получается синтез, когда все возможности реализуются в одной окончательной вселенной. Война Перемен – это отнюдь не слепое разрушение, как может показаться.

Илли продолжал:

– Не забудь, что Змея у вас является символом мудрости, а Паук терпения. На самом деле эти два названия пугают вас, потому что с глубокой древности вызывают смешанные ощущения ужаса и восторга. И не удивляйся, Греточка, диапазону моих мыслей и слов; у меня ведь, в некотором роде, был миллион лет на изучение земных языков и мифов. Кто же на самом деле Пауки и Змеи, если понимать их как первых связывателей возможностей? Кем был Адам? Кем был Каин? Кто такие были Ева и Лилит? Связывая все возможное, Демоны связывают также духовное с материальным. Все существа четвертого порядка существуют внутри и вне всех разумов, они наполняют собой весь космос. Даже эта Станция по своему устройству аналогична гигантскому мозгу: ее пол – это черепная коробка, граница пустоты – это кора серого вещества; да, даже Главный и Малый Хранители – аналоги шишковидной железы и гипофиза, которые можно считать ответственными за функционирование всей нервной системы. Таково реальное положение дел, Греточка.

Илли завершил свой беззвучный монолог и кончик его щупальца вновь превратился в мягкую подушечку, на которой я отстучала: «Спасибо, папочка Длинноног».

Стараясь переварить то, что мне только что рассказал Илли, я оглянулась на шайку, столпившуюся вокруг рояля. Похоже, вечер близился к завершению: по крайней мере некоторые начали откалываться от толпы. Сид переместился к контрольному дивану и начал готовиться к установлению связи с Египтом. Марк и Каби, предвкушающие грядущую битву, присоединились к нему; в глазах их уже видны были ряд за рядом конные Зомби-лучники, тающие в грибовидном облаке. Я раздумывала о том, что говорил Илли и невольно улыбнулась – похоже, мы обречены выиграть и проиграть все битвы.

Марк, уже облачившийся в парфянский костюм, лицемерно жаловался:

«Опять эти штаны!» и вышагивал взад-вперед, напялив коническую шапку, похожую на заросшее мехом мороженое; бренчали металлические побрякушки, нашитые на рукава. Коротким мечом с сердцевидной гардой он повелительно махнул в сторону Брюса и Эриха, предложив им пошевеливаться.

Каби отправлялась на операцию в старушечьих лохмотьях, предназначавшихся для Бенсон-Картера. Я даже чуть было не посочувствовала ей – как же, придется прятать такую грудь да еще и ковылять.

Брюс и Эрих пока что не собирались подчиняться приказам Марка. Эрих подошел к бару и сказал что-то Брюсу, и они вдвоем направились к роялю, Эрих похлопал Бура по плечу, наклонился к нему и что-то сказал; тот кивнул и быстренько завершил «Лаймхаус блюз», а затем начал новую пьесу, что-то медленное и ностальгическое.

А Эрих с Брюсом обернулись к Марку, призывая его присоединиться к ним, но на их улыбающихся лицах было написано, что неважно, подойдет он или нет: все равно их троица – легат, лейтенант и комендант – представляет собой одно неразлучное целое. Тем временем Севенси тискал Лили с таким неподдельным энтузиазмом, что мне даже немного стало жалко своего воображения, понапрасну растраченного на его генетическое исследование.

Эрих с Брюсом запели:

Пока они пели, я бросила взгляд на свою пепельно-серую юбку, а затем на Мод и Лили и подумала: «Три серых шлюшки для трех черных гусар, вот и все, на что мы можем рассчитывать». Что ж, я никогда не пыталась прорваться вперед, выигрывать все забеги – мне это претит. Если хорошенько подумать, нам ведь придется и выиграть, и проиграть все забеги в очень долгой гонке, куда бы ни был проложен путь.

И я отстучала Илли:

– Таково реальное положение дел… Все в порядке, Паучок.