Ветер с вершин

- Буду очень признателен.

- Не скучаете здесь? - спросил неожиданно Ромадин. - Мне кажется, что в глухом лесу, в одиночестве с ума можно сойти от скуки...

- Ну, раз в две недели катер приходит, - возразил Зотов. - Почту привозит, бензин, кое-что из продуктов, мои письма забирает. А потом, я ведь только летом здесь. Зимой в городе живу.

- Вы давно здесь?

- С того самого лета, о котором я уже говорил. Последнего, когда здесь была метеорологическая станция. А заниматься этим делом начал я еще мальчиком. Потом окончил университет. В первый же год после окончания попал сюда, да так и осел.

- И не выезжали?

- Нет, я не пропустил ни одного лета. А зимой, как говорил, живу в городе. Там у меня семья. Обобщаю, систематизирую накопленный за лето материал. Район глухой, до меня систематического исследования не проводилось. Опять же горы близко, влияние другой климатической зоны. И цель, ради которой я прибыл, остается в силе. Где кроется очаг болезни и не проявится ли она вновь? Этот вопрос не выяснен. Я работник института, только провожу исследования не в городе, а здесь.

- А я много ездил, - сказал Ромадин. - Где только не побывал! Хотя два года всего после института...

- Вам повезло больше.

* * *

Ромадин снова проснулся рано, но у него уже не было вчерашнего азартного нетерпения, чувства того, что в этот день он все, что нужно, откроет и вызнает. Сегодня он знал, что именно здесь открытий никаких не будет, а надо успеть сделать лишь главное и, если можно, немного больше. Тогда совесть его будет чиста. "Мы собрались здесь, - вспомнил Ромадин слова директора на каком-то семинаре, - чтобы создавать конструкции, обычными инженерными способами не создаваемые". Тогда Ромадин, только что пришедший в институт из обычного конструкторского бюро, где, кроме инженерных, никаких других знаний не требовалось, увидел в выступлении директора лишь красивое словосочетание. Здесь, в этом глухом лесу, он впервые почувствовал трудность своего нового дела. Вершинник так похож на тысячи других жуков - и как увидеть в этих переплетениях жил механизм потрясающей - если удастся раскрыть - перспективности?

После завтрака Ромадин отправился в зал, начал распутывать провода, испытывать камеру, присоединять клеммы к аккумуляторам, выбирать точки съемок. Зотов поднялся вместе с ним, протер стекла инсектария мокрой тряпкой, пригляделся к манипуляциям Ромадина.

- Да, - сказал он, - если б я имел подобное устройство, вам бы, пожалуй, незачем было приезжать.

Он ушел в лес за жуками. Вернулся очень скоро, выпустил жуков из мешка в инсектарий, закрыл сверху марлей, одно окно завесил одеялом, другое двумя простынями, третье - слоем из десяти газет, для четвертого снял одеяло с кровати Ромадина. В большом зале стало темно. Зотов зашел за спину Ромадина. Слабый хруст шел от инсектария: жуки расправляли крылья. Зажглась неоновая лампочка, отмечая время, и синхронно заработал киноаппарат. Лампы вспыхивали и гасли, комната погружалась в темноту, и вновь свет заливал ее резкий, мертвенный Ромадин, переходя по комнате, видел Зотова, стоящего неподвижно в углу, ему казалось, что лицо Зотова бледно, но это могло быть от освещения, а мысль была мимолетной, такой же короткой, как вспышка. Три минуты всего работал аппарат. Когда стрекотание мотора прекратилось, в зале наступила полная тишина.

- Вы точно хотите, чтоб я проявил и отпечатал пленку? - спросил Ромадин.

- Да, - сказал Зотов.

- Мне было бы проще отдать ее в институтскую фотокинолабораторию, там специалисты, они сделали бы все, что нужно, и я был бы на сто процентов уверен в том, что ничего не будет испорчено. Там есть и копировальный аппарат - я с удовольствием вышлю вам копию фильма.

- У меня нет проектора...

- Ну хорошо, - согласился устало Ромадин. - Только это продлится долго.

- Я могу помочь вам - растворы, например, составлять...

- Не надо, вряд ли вы имели дело с такой аппаратурой, она совершенно новая. А когда вы мне приготовите препараты?

- Завтра с утра все будет. Упакую в лучшем виде.

- Вечером вы увидите фильм.

Работа кончилась поздней ночью. Ромадин зарядил проекционный аппарат, поискал взглядом белую поверхность. Печка - широкая, высокая - очень подходила для этой цели. Вновь застрекотал мотор - пошли кадры. Ромадин глядел - и изумление его возрастало. Он просмотрел сначала весь фильм, потом по кадрам, потом замер в растерянности, не зная, что еще можно делать, и вдруг выскочил за дверь, постучал в комнату Зотова. Мало того, что этот человек горит желанием посмотреть фильм, он присутствовал при съемке, он живет здесь много лет и как-нибудь сможет объяснить увиденное. Из-за двери никто не ответил. Ромадин постучал еще раз. Молчание. Он распахнул дверь. Комната была пуста. Он сбежал вниз по лестнице, заглянул к себе. Никого. Он побежал по коридору, распахивая двери, чиркая спичкой. Здесь хранятся продукты, здесь - какие-то приборы, старые книги, на третьей - висячий замок снаружи. Куда же подевался Зотов? Ромадин выбежал во двор под лунный водопад. Он увидел черный шумящий лес, понял, что за ограду не выбежит, и повернулся к дому, чтоб весь он, сверху донизу, встал перед глазами. И тогда он увидел Зотова. Тот шел по гребню крыши - одна нога на один скат, другая на другой. Руки у него были расставлены как крылья. Он дошел до края крыши, задержался на мгновенье, сделал следующий шаг и стремглав полетел вниз. Когда Ромадин подбежал к нему, Зотов лежал на груде стружек и опилок. Это, очевидно, спасло его от сильных повреждений, но глаза были закрыты. Ромадин растерялся. У него не было никакого опыта по оказыванию первой помощи. Он приложил ухо к груди Зотова - сердце билось нормально; прислушался к дыханию - ровное; ощупал ноги, руки и ребра Зотова - кажется, ничего не сломано. Но Зотов не вскрикивал, хотя и глаз не раскрывал. Что-то надо было делать. Ромадин вбежал в дом, открыл шкаф с препаратами. Колба со спиртом была на месте. Он взял ее, у себя достал ложку, вернулся к Зотову, приподнял ему голову и влил в рот целую ложку спирта. Варварский способ оказался эффективным. Зотов открыл глаза.

- Помогите мне добраться до моей комнаты, - сказал он слабо.

Ромадин отвел его наверх, уложил в кровать.

- Фильм прокрутили до конца? - спросил Зотов.

- Да.

- Какова, по вашему мнению, частота взмахов?

- Никакой! - закричал Ромадин. - Они не машут крыльями вообще. Расправляют их и оставляют неподвижными.

- Я так и думал, - пробормотал Зотов - И убедился наконец.

- Но почему?

- Завтра поговорим, - и Зотов закрыл глаза.

Ромадин вышел в зал. Он ничего не мог понять.

Письмо лежало на тумбочке, вероятно, в нем не было ничего личного или секретного, раз Зотов так небрежно бросил его. Ромадин схватил листок.

"Дорогой Павел Михайлович, вы заразили меня - не знаю только, как поточней выразить чем. Не любовью к жукам - к ним я безразличен, а энтузиазмом. Перед долготерпением же вашим я преклоняюсь. Как и обещал, встретился с тем человеком, о котором говорил, - старожилом метеостанции в горах. Жука признал сразу. Да, видел. В горах на вершине, когда еще был молод и мог туда лазить. Это было... Он покопался в памяти, вспомнил какие-то личные приметы и сказал "22 года назад..."

Я выполнил и то, о чем вы просили еще изготовил из пленки небольшой шар, наполнил его гелием, положил в корзину кусочек радиоактивного фосфора, который вы мне дали, и попросил одного из наших летчиков выбросить его над хребтом. Он так и сделал. Потом шар вернулся. Фосфор, что я положил в корзину, оказался нейтральным, и рядом с ним было несколько жуков. Все это посылаю..."

Ромадин отложил письмо, встал в задумчивости Вершинники живут здесь, но также и в горах, на ледяных склонах Две совершенно непохожие области обитания Чем там можно питаться? Почему они появляются раз в одиннадцать лет? Бедный Зотов... Почему они летают, не взмахивая крыльями? Ждать, когда Зотов все объяснит? Нет, сейчас, немедленно, не дожидаясь, пока еще хоть один вопрос придет в голову, начать самому поиски ответа.