Искатель. 1970. Выпуск №2

4

Соленый ветер свистел в судовых снастях, протяжно завывал в раструбах палубных вентиляторов. С треском пузырилась парусина на мостике. Прерывисто гудели натянувшиеся до предела железные ванты. Перегруженный «Бостонец» с надрывным ропотом вскарабкивался на водяные холмы, зарывался носом в глубокие впадины. Временами гребные винты обнажались и работали вхолостую. Корпус судна содрогался от ударов встречных волн. Вода свободно гуляла по всей верхней палубе. Холодные брызги долетали до мостика.

— Следует изменить курс, мистер Дибл, — спокойно произнес капитан Сполдинг, войдя в штурманскую рубку.

— Вы полагаете, сэр, судну грозит опасность? — спросил старший штурман.

— Да, боюсь, пароход может переломиться. Вы слышите, как вибрирует корпус?

— Слышу, господин капитан.

— Волна и качка судна вступили в резонанс, — негром-ко проговорил Сполдинг. — Я наблюдал однажды, как, попав в такой же переплет, надвое переломился миноносец. В то время я служил на крейсере «Саутгемптон»: не прошло и трех минут, как два обломка перевернулись вверх килем и пошли на дно.

Старший штурман поднял глаза от путевой карты.

— А моряки?

— Мало кому удалось спастись…

«Бостонец» взял на тридцать градусов вправо. Встречные волны стали ударять в левую скулу судна. Вибрация корпуса прекратилась.

Штурман Дибл не был вполне уверен в точности прокладки на путевой карте и испытывал смутное беспокойство. Третьи сутки подряд небо было закрыто громадами низких туч. И за все это время ему ни разу не удалось «взять» высоту луны, звезд, либо солнца. Местонахождение судна Дибл вынужден был определять только по показаниям электрического лага. «Бостонец» входил в неспокойный всегда Бискайский залив. В нескольких сотнях миль находился португальский берег. «Как бы не напороться на рифы», — не покидала тревога штурмана Дибла.

Капитан Сполдинг думал о том же, но взять левее было опасно.

В это время к нему на сигнальный мостик и взбежал запыхавшийся механик.

— Господин капитан, на судне скрывается социалист! Этот Гармлей — опасный преступник!

— Какой преступник! Где? Вы с ума спятили, мистер Тейт! — изумился капитан.

— Кочегар Джим Гармлей, оказывается, весьма опасная личность, — задыхаясь, рассказывал старший механик. — У него в мешке я случайно обнаружил программу коммунистов Америки и книжку о революции в России.

— Ну и что же? — невозмутимо спросил Сполдинг.

— Как что! На судне вредный социалист!

— Так разве «Бостонцу» грозит какая-нибудь опасность по этой причине?

Тейт на минуту растерялся, ошеломленный таким неожиданным поворотом дела.

— А если узнают федеральные власти? — наконец вымолвил механик.

— Откуда же они могут узнать, если об этом известно только вам да мне, насколько я понимаю.

— Да… но…

— Идите, мистер Тейт. Занимайтесь своими делами. А когда мы закончим рейс, пришлите ко мне кочегара Гармлея. В Бергене я решу, как с ним быть.

5

Гармлей постепенно осваивался. Все чаще ему удавалось встать под раструб вентилятора и подышать чистым воздухом, Он неторопливо пил из медного чайника подкисленную воду, не опасаясь, что стрелка на манометре опустится ниже красной черты. Иногда Гармлей сталкивался с Вудсбери у привинченного к железной переборке столика, где стоял чайник с водой, и вступал со старшим кочегаром в минутный разговор.

— Куда ты намерен податься, Гармлей, когда придем в Берген? — спрашивал Вудсбери, сверкая в полумраке белками глаз.

— Наверно, в Финляндию. Отправлюсь искать своих родственников.

— Оставайся-ка ты лучше у нас, на «Бостонце», — уговаривал его Вудсбери. — Платят здесь неплохо, и капитан — моряк что надо!

— А старший механик каков?

— Собака — не человек! Но он пришел к нам недавно. Я думаю, капитан не станет его долго терпеть…

— Трудно сказать…

— Но ты все же подумай на досуге, может быть, и останешься.

— Хорошо, я подумаю, — отвечал Гармлей и бросался к своему котлу.

Отстояв до конца последнюю вахту, он поднялся по железному трапу наверх и выглянул из люка. От усталости и волнения все кружилось перед глазами; Гармлей полной грудью вдохнул в себя опьяняющий воздух, огляделся.

В разрывах между последними тучами синели лоскутки чистого неба. Справа от судна виднелся гористый берег. Ветер постепенно стихал, но океан продолжал бесноваться.

«Бостонец» упрямо продвигался вперед, ломая железной грудью тяжелые волны.

6

На одиннадцатые сутки пришли в Берген.

Пароход отдал якорь на внутреннем рейде Карантинной гавани и принял на борт таможенных чиновников.

В Норвегии была уже поздняя осень. День стоял ясный и ветреный. Холодное солнце живым золотом заливало черепичные крыши разноцветных домов на берегу. Они сбегали вниз по кручам гор, обступившим с трех сторон широкую бухту.

Одетый в дорожный костюм, с перекинутым через плечо матросским мешком Гармлей вышел на верхнюю палубу. Никто его не остановил. Он попрощался с друзьями-кочегарами, теперь оставалось только получить жалованье и уйти с судна. Гармлей вошел в каюту казначея, находившуюся рядом с салоном, предъявил матросскую книжку. Старый казначей отсчитал ему сорок семь долларов и пятьдесят восемь центов, предварительно вычтя из общей суммы жалованья стоимость выданной Гармлею спецодежды. Поблагодарив его, Гармлей направился на корму. Там уже спускали на воду баркас.

Веселые и оживленные толпились на юте матросы. Они отправлялись на берег, чтобы встряхнуться и покутить.

Гармлей собрался уже спуститься по веревочному трапу, чтобы прыгнуть в отправлявшийся на берег баркас, но в этот момент к нему подошел боцман Лоббинс.

— Вас зовет к себе чиф, — сказал он.

— Зачем я ему вдруг понадобился? — растерянно произнес Гармлей.

— Пастор Чезаре, родной дядя нашего капитана по матери, прислал своему племяннику два ящика виски, когда мы уходили в море, — совершенно серьезно ответил Лоббинс. — Вероятно, он приглашает вас затем, чтобы распить за компанию с вами пару бутылок. А виски — скажу по секрету — отменное! Хватишь кружку, и сам Иисус Христос голыми пятками в животе защекочет!

Войдя в салон, Гармлей увидел капитана Сполдинга. Тот был один, но словно ждал кого-то.

— Вы звали меня, мистер Сполдинг? — спросил Гармлей.

— Да. Садитесь, пожалуйста, — пригласил капитан.

Он достал из ящика стола коробку с сигарами, раскрыл ее и протянул Гармлею.

— Простите, я не курю…

— Как хотите.

Сполдинг щелкнул зажигалкой, неторопливо закурил и, выпуская дым изо рта, обратился к Гармлею:

— Если верить старшему механику Тейту, вы социалист?

— Не… совсем.

— Кто же вы?

Гармлей на миг замялся. Он был ошеломлен неожиданным вопросом, но тут же где-то в глубине сознания возникла уверенность, что Сполдинг не затем его вызвал к себе, чтобы вернуть в Америку. Что-то другое заставило капитана затеять эту беседу с кочегаром.

— Я коммунист, — решительно ответил он.

— Значит, вы считаете необходимым национализировать в нашей стране промышленность, железные дороги и судоходство, как это сделали в России? — задал новый вопрос Сполдинг.

— Да. И если большинство населения в Штатах нас поддержит, мы этого добьемся.

— Законным путем?

— Любым путем.

— Так вы стоите за революцию?

— Безусловно, — ответил Гармлей.

— Значит, вы пропагандируете насильственное свержение власти?

— Если нет другого выхода, народ вправе осуществить свою волю и с помощью силы.

— Но ведь под словом «сила» следует подразумевать открытое насилие и применение оружия? — допытывался Сполдинг.

— Да.

— Но это безумие.