Поход на стадион

Тогда маятник находился в самом правом положении, прогрессивная общественность помалкивала и мужественно прогуливала основополагающие и осуждающие собрания в родном Союзе писателей, а правая - писала доносы в классово близкие органы: "Мы знаем, на что намекает Булычёв, когда пишет, что над Красной площадью плыли тяжелые темные тучи". Я намекал, честно говоря, на дождь, а редактор Фалеев из "Молодой гвардии" на что-то другое.

Но тут грянула перестройка, и маятник резко пошел влево. То же издательство, та же редакция тут же выпустила сборник критических статей, в одной из которых находилось обращение ко мне: так как я дитя застоя и его певец, то я должен отказаться от докторской степени, если во мне сохранились жалкие остатки совести.

Но ведь правый и левый радикализм - родные братья, и по мере качания маятника их уже не отличишь друг от друга. Не успел я привыкнуть к тому, что воспевал застой, когда молодогвардейцы нищенствовали, разоблачая брежневскую мафию, как тут же получил маятником с другой стороны - на днях Арбитман из Саратова объявил в "Независимой газете", что я - вот именно! певец застоя, и состою в друзьях правых сил, и даже отдаю свои жалкие рассказики "на грани фола" в эти самые рупоры реакции. Вся концепция разоблачения покоится на рассказе, который был опубликован в библиотечке "Огонька", а через несколько лет без моего ведома перепечатан "недостойным" журналом, которому моя дружба с "Огоньком" не казалась преступлением.

...Возвращался я со стадиона, обремененный хорошими американскими книгами, и очень надеялся, что вместо того, чтобы выхватывать друг у друга микрофоны, мы сядем работать - благо, есть с кем соревноваться.