Взгляд в прошлое (фрагмент)

— Сейчас получим мой багаж, — сказал Макгрегор, — потом перекусим и поедем туда, где ты остановился. Хочу тебе кое-что показать, и немедленно.

— Хорошо, — разочарованно согласился Пит, — раз ты не хочешь сперва поехать в Гардену.

— Зачем? Мы знаем лишь номер его абонентного ящика на почте, а она уже закрыта.

Пит потряс головой, досадуя, что не подумал об этом сам, но Макгрегор уже продолжил:

— Если, разумеется, его номера нет в местном телефонном справочнике. Стоит проверить, как думаешь? — Направляясь к месту выдачи багажа, они шли мимо ряда телефонов-автоматов; Макгрегор отыскал прикрепленный цепочкой справочник нужной части города и перелистал затрепанные страницы. — Гордан… Горден… Гордилио… все. Что ж, мы ничего не потеряли.

— Верно, — буркнул все еще слегка ошеломленный Пит. Редактор «Эстонишинг» не мог не извергать идеи, как делящийся атом плутония не мог не испускать нейтроны, и результаты оказывались не менее взрывными.

За обедом все в том же кафе возле мотеля разговор даже близко не касался таинственного Марка Гордиана. Макгрегор — возможно, из-за усталости, — был полон сарказма по поводу волнений в Восточной Германии («И это доказывает, где истинное место рабочих в раю для рабочих»), радиоуправляемого беспилотного бомбардировщика «Навахо» («Он безнадежно устареет, еще не взлетев. Ракеты быстрее реактивных самолетов»), и способа, при помощи которого Си-Би-Эс и Эн-Би-Си справились с показом по телевидению коронации Елизаветы («Представляешь, они послали Р-51 встретить британский реактивный самолет, который привез пленку в Канаду. У канадских ВВС есть свои реактивные самолеты, и они первыми доставили свои фильмы в лаборатории и первыми выпустили их в эфир. Естественно — ведь реактивные самолеты летают быстрее поршневых»).

— И все же здорово было увидеть событие в тот самый день, когда оно произошло, — не унимался Пит.

— О, несомненно. А я, однако, воспользовался бы предложенным Артуром Кларком спутником связи и посмотрел бы прямой репортаж. — «У Макгрегора есть та особенность, — подумалось Питу, — что „достаточно хорошо“ его не устраивает — он настаивает на безупречности. Иногда ему удается добиться ее и от людей».

Вернувшись в мотель, редактор открыл чемоданчик, который оставил возле кровати, когда они уходили обедать, и вытащил из него пухлую папку.

— Что там? — спросил Пит.

— Несколько рукописей Гордиана, которые я прихватил из редакционного архива. Просмотри их. Хочу послушать, что ты о них скажешь.

Макгрегор явно не собирался ничего добавлять к сказанному; он уселся в хлипкое кресло и принялся попыхивать сигаретой, а Пит улегся на кровать и стал читать.

— А-а, «Человек ниоткуда», — сказал он, причитав заглавие. — Хорошая вещь. Мрачноватая, но хорошая.

Макгрегор лишь молча кивнул, выжидая.

Пит напрягся, точно ему предстояло сдавать устный экзамен без подготовки, и нервно перелистал страницы рукописи. Пальцы первыми нашли странность, которую пропустили глаза.

— Странная бумага, — заметил он. Все четыре обреза листа были неровными, словно их оторвали от перфорированного края. — Я слышал, что есть бумага для машинки, которую продают в рулонах, и тогда машинка постоянна заправлена бумагой, а законченный лист можно оторвать. Но в этом случае у листа остались бы два гладких края.

— Верно, — кивнул Макгрегор. — Я тоже этого не понял, но заметил. Смотри дальше.

Через пару минут Пит сказал:

— Он пользуется лентой высокого качества.

Он так и не понял, что заставило его это отметить — возможно, легкое чувство вины за безобразно потрепанную ленту в своей машинке.

— Такая лента называется «пленочной», — пояснил Макгрегор. — Ее используют для юридических документов и прочих текстов, которые, возможно, придется фотографировать. Ее трудно купить, и она безбожно дорогая, потому что одноразовая. До сих пор мне никогда не присылали рукописи, отпечатанные через такую ленту, уж это точно.

— Ты уже проводил расследование, — обвиняюще проговорил Пит.

— Виновен по всем пунктам. Могу еще добавить, что один из лучших детективов Нью-Йорка рассматривал эти страницы, но не смог определить название использованного шрифта. В его коллекции такого не оказалось. Это его настолько удивило, что он даже не прислал мне счет.

— Все страннее и страннее.

— Вот-вот. Он даже заметил нечто, что я непростительно пропустил. Ты этого тоже не заметил, но если я ткну тебя в это носом, ты сам удивишься, насколько это очевидно.

Пит тупо уставился на страницу перед собой.

— Ладно, сдаюсь. Что это?

— Взгляни на правый край текста.

— Боже мой! Он же выравнен! — Ему захотелось дать себе пинка за то, что он не заметил это сразу. Все его машинописные страницы имели неровный правый край текста, но страницы этой рукописи выглядели настолько красиво и естественно, что их странность ускользала от внимания.

— Так, прекрасно. И опять-таки, я знаю устройство, при помощи которого можно добиться такого эффекта, но его трудно раздобыть, и… к чему вообще такие хлопоты? Результат смотрится красиво, верно, но таких усилий не стоит.

— Как сказать… — Пит уселся, не слезая с кровати, и достал сигарету — ему потребовалось успокоить нервы. Он постучал торцом сигареты по тумбочке, уплотняя табак; сигареты с фильтром казались ему какими-то женственными, к тому же прошедший через фильтр дым напоминал ему по вкусу опилки. После нескольких глубоких затяжек он сказал: — Не знаю, кто такой Гордиан, но вряд ли он телепат.

— Почему? — Макгрегор взглянул на него поверх очков.

— Вовсе не поэтому. — Он махнул на лежащую рядом рукопись. — Это лишь помогло мне убедиться в выводе, к которому я пришел по дороге сюда… в смысле, насчет «Реакций».

— Какому же?

— Ну… как бы это выразить словами?.. Может, примерно так: в рассказе, который ты напечатал, есть нечто больше, чем я пока в него вложил. Идеи, обстановка и даже имена совпадают, но в рассказе есть та глубина проработки деталей, о которой я даже думать не стал бы, пока не начал работать над ним всерьез.

— Ну, и? К какому же выводу ты пришел?

— Я? Лучше и не говорить. — Пит покачал головой. — Я скорее поверю в телепатию.

Тут он впервые увидел разгневанного на него Макгрегора.

— Если ты отвергаешь факты, — взревел редактор, — то с чем ты будешь работать дальше? Гадать на картах или на овечьих потрохах?

— Так нечестно, — запротестовал Пит, чувствуя, что краснеет. — И вообще все это невозможно.

— Ах, невозможно? Тогда почему мы сейчас в Лос-Анджелесе?

У Пита не нашлось достойного ответа. Макгрегор смягчился и похлопал его по плечу.

— Сегодня мы все равно нечего сделать не сможем. Возможно, что-то прояснится после встречи с Гордианом. А пока, думаю, нам лучше лечь спать. Мои биологические часы еще идут по времени Восточного побережья.

— Что ж, справедливо, — согласился Пит. Но заснул он еще очень нескоро.

— И это часть четвертого по величине города страны? — изумленно спросил Макгрегор, когда Пит миновал аэропорт, направив машину на юг по бульвару Сепульведа.

— Вообще-то, нет. Если верить карте, что лежит у тебя на коленях, это независимый город Эль-Сегундо.

На восточной стороне Сепульведы виднелись улицы и дома; западная же была просто заросшим сорняками полем, побуревшим под летним солнцем.

— Насколько я вижу, тут одни нефтяные скважины.

— Похоже на то.

Пит свернул налево на бульвар Эль-Сегундо, и проехал около мили, пока снова не показались дома. Чуть западнее Хоуторнской средней школы «шевроле» тряхнуло на трамвайных путях.

— Признаки жизни, — заметил Макгрегор.

Проехав еще четыре мили, Пит повернул направо на бульвар Вермонт, и поехал на юг. Улица была широка и с претензией на важность, но посередине ее разделяла земляная полоса, а по бокам виднелись длинные пустыри. Однако на ней отыскались супермаркет, магазин спиртных напитков и несколько длинных приземистых зданий, гордо именующих себя «клубами».