Синие бумажки, билеты на Марс (СИ)

Я увидел маленькую фигурку, которая отделилась от костра и двинулась к «тарелке». Женька.

— Стой! — хрипло крикнул Ворон. — Эй!

Он остался стоять, а маленькая фигурка приближалась к фиолетовому сиянию.

Потом от толпы отделилась тень «Харлея».

Мотоцикл проехал несколько метров и остановился, человек соскочил с него и побежал за Женькой.

Нечто спокойно ждало, сияя фиолетовым светом.

Метрах в десяти от тарелки человек упал. Он не споткнулся, а будто натолкнулся на стенку. Моросящий дождик образовал блестящий купол над объектом. Капли не проникали под невидимый экран. Женька был внутри этой сферы, метрах в семи от «корабля».

Я подошёл ближе и увидел Криса в фиолетовых отблесках. Он протянул руку, нащупал в воздухе препятствие и опустил. Его губы двигались, будто он вполголоса читал молитву.

Крис продолжал стоять, а Женька сделал ещё один шаг ближе к тарелке. Из объекта к мальчишке направился сиреневый луч, который, не доходя метра, заканчивался размытым овалом. Это смутное окончание луча света двигалось к Женьке, прощупывая пространство, потом внезапно расплющилось в раструб и отдёрнулось. После паузы снова рванулось, дотронулось до Женьки и отскочило назад. Женька упал на подкосившихся ногах.

Диск начал медленно подниматься. На высоте под сто метров сделал резкий скачок в сторону и погас. Крис подбежал и наклонился над мальчиком. Подбежал Валька.

Змей тронул меня за руку.

— Попробуй завести машину.

До районной больницы мы ехали почти час. Валька ехал впереди на «Урале» и показывал дорогу. Мальчик лежал на заднем сиденье, без сознания, Крис держал его голову. Сзади, на дороге покачивались два огонька мотоциклов.

В приёмном покое Женьку положили на обтянутую клеёнкой кушетку, и пожилая санитарка пошла искать дежурного врача.

Спустился дежурный хирург, молодой, в легком облачке спиртовых паров.

— Ожог внутренних органов, — сказал Ворон. — Не надо ему мять живот.

Хирург на него покосился.

— Тяжёлый случай, — сказал он, и непонятно к кому это относилось, к мальчику или к Ворону. — Кто есть из родственников? — спросил хирург, садясь на стул рядом с кушеткой.

— Я. — сказал Змей, прежде чем Валька успел открыть рот.

Хирург мельком на него посмотрел.

— СВЧ излучение от локатора, — сказал Змей.

— До ожогового центра мы его не довезём, — негромко заметил Крис. — Что сейчас нужно, так это вскрыть брюшную полость.

— Долбанулись? — устало спросил хирург.

— Чуть-чуть, — уточнил Змей. Хирург посмотрел на него, и я понял, как кролик смотрит на удава.

— Да, — сказал хирург. — Мы должны вскрыть брюшную полость.

Крис искоса посмотрел на Змея. Посмотрел и вышел на улицу, будто теперь дело только за Змеем.

— Мы вам поможем, — сказал Змей.

— Да, вы мне поможете, — сказал хирург механически.

— Давайте поднимем его в операционную.

— Да. Принесите носилки…

Я помог донести Женьку до операционного блока. Оттуда меня выгнала медсестра, но я оставил включенный диктофон под столиком с инструментами. Вышел в коридор, а потом пытался подсмотреть, но без успеха.

Из записей диктофона в операционном блоке:

Хирург: Никогда такого не видел. Ожог внутренних органов при неповреждённых кожных покровах?

Ворон: Так и есть. Что вам говорили? СВЧ излучение.

Хирург: Да тут на сто вёрст никаких радаров.

Ворон: Это от мобильного телефончика.

Хирург: Что делать будем? Это брюшная полость, на неё повязку не наложишь.

Ворон: И не надо.

Хирург: гидрокортизон, гликозиды.

Ворон: Давай отстрижём куски брыжейки, где она гиперемирована. Интоксикации будет меньше.

В предоперационную входит Крис. У него в руках металлический круглый ящик — такие называются — «бюксы». К Нему выходит медсестра и орёт. Выходит Змей и забирает бюкс.

Возвращается с ним в операционную.

Хирург: Что там у вас?

Змей: Плацента. Человеческая.

Хирург: Вы сюда ещё дохлых кошек приприте!

Змей: А нужны?

Хирург говорит нецензурные слова.

Ворон: Она с документами?

Змей: Тут бумаги.

Ворон: Плаценту приделаем вот так. А сюда катетер.

Хирург нецензурно высказывает сомнение в их здравом рассудке.

Змей: Плаценту присобачим вот сюда.

Хирург (медленно): Присобачим.

Ворон: Отвечать-то ему.

Змей: А что отвечать, мальчишка, практически, покойник.

Ворон: Он под местным обезболиванием и может тебя слышать.

Змей: (вероятно, медсестре): Это вроде стволовых клеток. Читали, наверное, про это.

Ворон: Если кто-то при мне еще скажет про стволовые клетки — придушу насмерть.

Змей: Она воняет.

Ворон: Она имеет специфический запах.

Змей: Может она несвежая.

Ворон: Сейчас выгоню.

Змей: А кто будет держать хирурга под наркозом?

Ворон: Скажи ему, чтобы ушивал.

Змей: Сам скажи, если такой умный.

Ворон: Зашиваем брюшную полость. Теперь нужно вызывать комбустиологов.

Змей: Теперь нужно смываться.

Ворон: Там сидят в коридоре родители мальчика. Им надо сказать пару слов.

Женьку провезли мимо меня в палату интенсивной терапии. Я прошмыгнул в операционную, забрал диктофон и вернулся в коридор. Из ординаторской доносились голоса. Я влез туда без особых приглашений.

Из разговора в ординаторской:

Хирург: Ужас. Не представляю, что буду писать в протокол операции.

Змей: Напишите, что оперировали в невсебяемом состоянии. Под гипнозом.

Ворон: В плаценте много эмбриоспецифического белка, он быстро заживляет ткани.

Крис: Теперь можете звонить в ожоговый центр. Но и они с таким не сталкивались. Попробуйте связаться с окружным госпиталем.

Ворон: У вас есть вообще реаниматолог?

Хирург: Есть. Но сегодня пьян в дрова.

Ворон: Ужас ночной.

Хирург: А что вы хотите? Вы сами не видите, какая больница, и на чём мы работаем? Какая страна, такое и оборудование.

Хирург достал из холодильника водку, налил и выпил.

Крис: Да, хорошая страна, на самом деле. И с ней все будет в порядке, пока хоть у одного мальчишки над столом портрет Гагарина.

Ворон: Ты это в граните выбей.

Крис: Я это в тебе выбью.

Змей: Может, пригласить сюда родственников?

Я вышел в коридор.

В дальнем конце сидели Валька и отец. Отец был ещё в комбинезоне, видимо, недавно возился с комбайном.

— С вами хочет поговорить хирург.

Отец Женьки прошёл до ординаторской, ссутулившись.

Хирург посмотрел на него и Вальку стеклянным взглядом.

— Ожог внутренностей, — сказал хирург. — Мы сделали что могли. Вот коллега (он процедил это слово сквозь зубы) применил экспериментальный метод. Транспортировке ваш сын не подлежит, состояние не позволяет. Завтра попробуем вызвать областного специалиста на себя. Общий прогноз неблагоприятный, интоксикация будет нарастать, готовьтесь к худшему.

— Надежда есть? — голос отца звучал глухо.

— Надежда есть всегда. Много зависит от характера пациента.

— Характер у него сильный, — плечи в комбинезоне цвета хаки расправились. — Женя школьную программу на два года вперед прошёл. Он собирался в лётное училище поступать…

Хирург вздохнул.

— Слушайте, — Валька тронул Криса за рукав. — Женька считает, что вы какие-то сверхъестественные, что инопланетяне… Можете вы Женьке внушить, что он выздоровеет?

Крис секунду колебался.

— Нам пора ехать.

И они уехали. Это было похоже на бегство.

— Может быть, кровь сдать? — спросил я у хирурга. Тот только махнул рукой.

Я провёл пол — ночи в коридоре, а пол — ночи в машине.

Утром Валька вышел покурить.

— Ну, как он там?

— Спит. От лекарств, наверное. Посиди с ним, а я вздремну часик?

Я поднялся наверх и прошел в палату интенсивной терапии. Женька лежал с закрытыми глазами, маленький и осунувшийся.