Вавилонская башня (сборник)

Пять членов экипажа, среди них люди и роботы. Пирке прежде всего должен разобраться, «кто есть кто». Замечаете вы, как сходны сюжетные схемы у Зайделя и Лема? Там пришельцы, тут роботы, там и тут человекоподобные, там и тут надо угадать, кто из героев не человек. Однако при всем сходстве, которое не случайно, подход к сюжету различен. Зайдель работает в детективном ключе; как полагается в этом жанре, рассказ его — подобие шахматной партии между заведомо белыми и заведомо черными, У Лема тоже разыгрывается шахматная партия между людьми и роботами, но игроки даны во всей своей психологической глубине: люди — с недостатками, вытекающими из их человеческой сущности, роботы — с недостатками, вытекающими из их машинного естества, из их конструкции; у них нет интуиции и нет морали. И Пирке с его человеческой порядочностью побеждает холодную логику и расчетливость нелинейщика, просчитавшего все варианты поведения, кроме порядочного.

Круглый Стол опрошен дважды: по первому пункту повестки дня и по второму. Изложены позиции скептиков, энтузиастов и лириков. Скептики не верят в пришельцев; энтузиасты верят, ждут и мечтают о встрече; лирики опасаются, как бы встреча не привела к худому. Скептики не верят в машинный разум, энтузиасты верят и мечтают о сверхталантливых помощниках, лирики опасаются, как бы эти слуги не причинили вреда человеку. И, защищая человека, лирики прославляют его, поднимают на щит.

Защита человека — тема многих рассказов Ч. Хрущевского и в предыдущем сборнике, и в этом.

«Город Городов». На далекой планете некие космические искусствоведы создали музей из самых великолепных сооружений. Скопирован Московский Кремль, дворцы Италии, пагоды Бирмы и Японии, Миланский собор, Эйфелева башня. Но разве не самое замечательное — человек, творец, создатель всех этих чудес красоты? И в знак величайшего уважения хранитель музея ставит рядом с копиями памятников копии людей.

Герой другого рассказа Ч. Хрущевского («По газонам не ходить»), свиноторговец по профессии, добивается бессмертной славы. Ради славы он занимается астрономией, участвует в нелепой инсценировке с прибытием и изгнанием пришельцев. Но потомки числят его в спасителях человечества… только потому, что он свиней разводил, пищей снабжал голодных. Так что же важнее — ветчина или звезды?

— А разве звезды совсем не нужны? — могли бы спросить энтузиасты, приверженцы дальних странствий.

И Хрущевский отвечает им рассказом «Два края света». Тема та же, но позиция автора чуточку иная.

Дело в том, что, бросая и получая реплики в диспуте, авторы слышат серьезные возражения. Честный автор не может не принять их во внимание. В результате происходит передвижка за Круглым Столом, все пересаживаются немножко, причем в одном направлении, как бы по часовой стрелке. Скептики становятся менее скептичными, энтузиасты — менее категоричными, и лирики в свою очередь — менее категоричными лириками.

Трезвые скептики исходят из современного состояния науки, когда говорят, что открытия добываются тяжелым трудом, не валятся на голову ежеминутно. Но ведь открытия все же делаются, в двадцатом веке все чаще, не замечать их уже нельзя. И трезвые поборники науки один за другим берутся за перо, чтобы в фантастической форме выразить свои смелые надежды и мечты. Вы же заметили, сколько специалистов среди авторов этого сборника.

Мечты энтузиастов в свою очередь опираются на бурный рост науки и техники. Но энтузиасты отрываются от реальной действительности, видят только радужные перспективы, забывают о потерях. И правы лирики, когда напоминают: «Ваши великолепные паровозы могучи и стремительны, но они дымят, портят воздух, грохочут, оглушают… давят людей иногда».

Подобные реплики не лишены оснований. Слыша их постоянно, некоторые мечтатели-энтузиасты постепенно переходят на позиции лириков. Именно такой путь проделал С. Лем. Вот и К. Фиалковский, выступивший в прошлом сборнике как автор самых безудержных технических фантазий, в рассказе «Меня зовут Мольнар» (у нас он опубликован в журнале «Искатель») повествует об ученом-преступнике, насильно навязывавшем своим жертвам продление жизни. Сюжет, типичный для лириков. Предостережение об опасностях, которыми может грозить человечеству наука.

Но паровозы, гремящие и дымящие, все-таки нужны, в хозяйстве без них не обойдешься. Видимо, всему должно быть найдено свое место: пусть паровозы ходят по рельсам, а люди пускай по рельсам не ходят!

И вот фантасты-лирики начинают писать рассказы, в которых тяготеют к спокойной трезвости, к позиции трезвых скептиков. Скептицизм по отношению к перспективам развития техники лирики проявляли и раньше, а сейчас они дают объективную оценку действительности, стремятся понять противоречия, взвесить, примирить, всему воздать должное.

Эта тенденция чувствуется у А. Чеховского. В предыдущем сборнике он выступал как воинствующий лирик, рассказывал о несчастных детях, угнетенных роботами («Правда об электрах»), и о несчастном гиббоне, которого ученые зачем-то наделили разумом («Человекообразный»). «Вавилонская башня» в другом роде. Это уже о сортировке открытий — полезных и бесполезных, своевременных и несвоевременных.

И лирик Ч. Хрущевский после страстной защиты интересов человека пишет спокойно-рассудительный рассказ «Два края света», где каждому воздается должное. Отары нужны, и телескопы нужны. Сначала забота о людях, потом забота об открытиях. Ученые должны помочь простым людям, тогда им тоже помогут. И очень нужно, подчеркивается в рассказе, чтобы на другой край света ретировались те, кто мешает содружеству науки и простого люда, кто ссорит ученых с простыми людьми ради собственных прибылей.

Разоблачению тех, кому выгодны конфликты, кто зарабатывает на бедах человеческих, посвящена фантастическая притча А. Чеховского «Абсолютное оружие». Конечно, не надо понимать ее буквально: дескать, танки сами собой превратятся в тракторы. Автор считает: мир придет к миру, если избавить его от влияния милитаристов и от хищников, вооружающих милитаристов. Таков ход человеческой истории.

За эту разумную тенденцию развития борются и польские писатели, и советские, и все прогрессивное человечество.

Г. Гуревич

АНДЖЕЙ ЧЕХОВСКИЙ

ВАВИЛОНСКАЯ БАШНЯ

Во времена правления XXIV подсекции Нейтринного лампомозга и его первого кибернатора, когда Центральная суперцивилизация простиралась до самых отдаленных скоплений галактик и в трех великих войнах разбила в пух и прах радиоактивных антигомоморфоз (подлинного имени которых не успели установить, так как они канули в восьмимерный провал пространства, возникший под действием темпоральных бомб), один из кораблей, патрулировавших на периферии Галактики, сообщил о том, что третья планета Солярной системы заселена мыслящими существами. Правда, корабельный автомат именовал их «недомыслящими существами». Учитывая скрытые почти в каждом недомыслящем потенциальные возможности, мозг-координатор Центра всегалактнческого развития провел через Нейтринный лампомозг проект интенсификации развития солярной цивилизации методом постоянных импульсов с автоматической коррекцией. С этой целью через трансгалактическую пересыльную линию в сторону Солнца был направлен Изобретательский Сверхробот, запрограммированный на восемьсот тысяч лет, причем на протяжении этого периода Сверхробот должен был поднять солярную цивилизацию до уровня, типичного для миллионов недоцивилизаций кустарей в Галактике. Вскоре Сверхробот достиг Солярной системы, вышел на орбиту вокруг третьей планеты, оставив на ней лунный гравикратерный буй в виде огромного шара диаметром в несколько тысяч километров, и опустился на поверхность планеты в районе терминатора. Едва произведя посадку в большом озере окиси водорода — при этом половина его содержимого испарилась, — он тут же приступил к делу.

Обладая способностью моментально и внечувственно воспринимать все происходящее в радиусе трех километров, Сверхробот, разумеется, заметил пещеру, заселенную Объединенным племенем собирателей-охотников. Заметил он и членов племени во главе с великим Мамонтом, спящих в пещере. Единственным стражем, охранявшим огонь у входа в пещеру, был юный Мамонт. Молниеносно мыслящий Сверхробот не потратил на размышления ни микросекунды. Он немедленно перестроил свою пластичную оболочку, подогнав ее под форму, характерную для двуногих обитателей пещеры, часть массы использовал для изготовления модели одного из огромных хищников, живущих на планете, и направил эту модель к пещере, отправившись следом за ней. Подойдя к пещере, он укрылся в зарослях и стал ждать.